Антоний Амурский - Путь

— Уголек?

Марио почувствовал, как утреннее солнце пригревает его лоб. Он почувствовал, как его руку слабо сжимает теплая ладонь.

— Зеленоглаз? — Марио поднял глаза, думая, что это сон.

Марио поднял глаза. Они были зелеными-зелеными, эти искрящиеся глаза Поющей Птицы. Видимо, от глюкозы.

— Уголек, я не умерла?

Марио расплылся в счастливой улыбке.

— Второй раз родилась.

— Я сильно напилась, да?

— Ты была никакая…

Феникс сделала попытку приподнять голову, но сил еще было слишком мало.

— Сейчас возьму зеркало, буду тебе зайчиков пускать и говорить «вставай» — Марио сжимал ее ладонь, наслаждаясь моментом.

— Да я б с радостью, Уголек… Новый день на носу. Только совсем мало сил… Я думала, не проснусь… Сколько времени прошло?

— Уже второй день. Ты больше суток спала.

— Оооой, ё. Столько можно было успеть… — Феникс прикрыла глаза.

— Прости меня, Соловушка. Я во всем виноват…

— Уголек, я же сама… Это я…

— Обещай, что больше так не будешь никогда.

— Я так больше никогда-никогда не буду.

— Надя. Ты больше никогда не будешь пить.

— Я больше никогда-никогда… Дома сильно все грязно?

— Ну как… — Марио про себя поперхнулся, — это больше похоже на шедевр художника, который еще не стал знаменитым…

Феникс слабо засмеялась.

— … но обязательно своего добьется.

— Уголек, я правда повела себя как поганка.

Марио промолчал. «Да не, что ты, все хорошо» — звучало бы как-то несуразно.

— Аче, мы просто были с Индиго, между нами ничего не было…

— Успокойся, я знаю. Я тебе верю.

«Уже» — подумал Марио, убеждаясь в собственной глупости.

— Индиго просто друг…

— Тише, тише… Я тебе действительно верю, Надь… — Марио провел рукой ей по щеке.

— Аче, я хочу обнять тебя… Но у меня не получается, я не чувствую, что могу поднять руки.

— Лежи спокойно. Врач сказал, у тебя была жесткая интоксикация. Наверно, у тебя сейчас все тело отравлено, все мышцы были пропитаны алкоголем…

— И я теперь никогда не смогу накачаться?

Марио скорчил рожу.

— Зачем это тебе качаться?

— Чтобы фотографироваться, как ты — и Феникс показала язык.

Это вызвало прилив еще больших чувств у Марио. «Теперь-то она точно будет порхать».

— Аче, иди ко мне. Прижмись ко мне. Я не смогу обнять тебя, но я хочу почувствовать твое тепло, твой запах…

Марио положил руки ей на плечи и прижался к ней всем сердцем.

— Святичек, я живая…

Марио почувствовал, как уверенно бьется у нее сердце, как она буквально горит огнем.

— Я не хочу отпускать тебя никогда!

— Тебе не жарко? Как будто у тебя температура?

— Мне хорошо, Уголек. Ты не видел, там, на крыше…

— Что там?

— Я написала. Я думала, что умру. Я написала, что люблю тебя.

Марио был счастлив.

— Нет, это я во всем виноват! Это я… люблю тебя…Надя…

И он потянулся, чтобы поцеловать ее. Феникс закрыла глаза и чуть потянулась навстречу губами.

Как тут раздался звук открывающейся двери.

Марио обернулся и увидел заходящих бабушку и дедушку. И внутри у него все упало.

— Внученька! Что ты с собой сделала? — бабушка спешно шла к кровати, — это он? Это из-за него все? Ну супостат треклятый! — и бабушка замахнулась на Марио авоськой. И тут же опешила.

— Внучек…

Дедушка стоял, замерев.

— Внучек, как ты здесь оказался? Что… Что вообще происходит? Это ты спас нашу внученьку?

— Да, баб, он меня спас! — звонко сказала Феникс.

— Да что там, Надя! Он деда нашего спас! И ушел! — и бабушка крепко прижала Марио к себе.

— А… как? Дедушка? — Феникс была поражена, — так это был ты?!

И она большими глазами взглянула на Марио.

— Он, он, Наденька! И сбежал! — бабушка прижимала Марио к себе еще больше крепкими руками.

Марио совсем не был худощав, но дыхание у него сперло.

— Бабушка, раздавишь моего Уголька! — смеялась Феникс.

— Еще чего! Его пятеро не смогли раздавить! А я тут одна…

— Их четверо было всего… — улыбался Марио.

Наконец, бабушка отпустила его. И тут Марио пришлось почувствовать крепкое рукопожатие деда Феникс.

— В наше время все были такие как ты, парень. Сейчас же таких, как ты, мало…

— Поняла, Наденька? Береги его!

— Я знаю, бабушка! Уголек у меня самый лучший!

— Почему ты его все время называешь «угольком»?

— Потому что он способен сам сгореть, но людям оставить тепло! — весело заявила Феникс.

Дедушка все тряс руку Марио, и этот хват совсем немного не дотягивал до пожатия Судьи Дредда.

— Спасибо тебе, парень! Как тебя зовут?

— Святослав.

— Ох, а имя-то какое! — воскликнула бабушка. — Ну точно, наш герой! Что ж, Наденька, что же ты сделала с собой?

— Напилась, бабушка… — Феникс стыдливо опустила глаза.

— Ох, ну что же ты, внученька! — бабушка погладила Феникс по голове, — разве ж ты не знаешь, что нельзя тебе!

— Да знаю…

— А то станешь как родители… Они тоже вот так вот разгульничали! И что случилось?

Феникс опустила глаза ещё ниже.

— Нина, ну что ж ты девоньку нашу грузишь! — выступил вперед дед, — она сама все прекрасно понимает! И больше так не будет, верно, Надя?

Феникс помотала головой из стороны в сторону.

— Не буду-не буду. Честно-честно.

— Тем более с таким защитником! — дедушка с уважением похлопал Марио по плечу.

Бабушка перевела взгляд на Марио.

— Так и что же, внучек? Вот тогда бы не ушел, глядишь, и познакомили бы тебя с нашей внучкой! Такого героя!

— Видимо, так нужно было — развел плечами Марио.

А перед ним промелькнул весь этот нелегкий путь к сердцу Феникс.

«Все получилось бы по-другому» — и Марио представил себе самовар, дымящиеся кружки и то, как бабушка расхваливает Свята перед Надей. А Феникс смотрит и по её взгляду читается «Ну и что?».

Бабушка хитро смотрела на Марио.

— Ты, надеюсь, не думаешь, что у тебя получится смыться в этот раз?

Феникс засмеялась.

— От моей бабули никто еще так просто не уходил!

Тут бабушка опомнилась, глядя на свои авоськи. Она присела на сидение, на котором ночевал Марио.

— Нам вообще, как позвонили, «Ваша внучка в больнице». Ну, я не растерялась, номер палаты и адрес узнала, деда из гаража вызвонила, мы собрались и приехали. И идем, а дед говорит «Давай-ка с другого хода зайдем. А-то тут нас не пустят». Ну, мы пробрались по лестнице, спустились як шпийоны — Бабушка подняла повыше авоськи, — а то б и не пустили бы с продуктами-то!

Бабушка огляделась и заприметила столик для своих целей.

— А то ж внученьку тут никто и не покормит-то!

— Бабушка, да я не хочу есть! У меня вон — лекарства!

— Ничего-ничего! Бабушкины пироги тоже лекарство!

И тут в палату зашла медсестра.

— Ну и что здесь происходит? О, очнулась девочка! — медсестра просияла. — Так, бабушки-дедушки! Что это? Это что, внутривенно собираетесь вводить? — она помахала бумагами на пироги. — У нас вообще-то режим! С трех до шести посещение!