Пилип Липень - Ограбление по-беларуски

В полном упадке сил он сидел у гаража, дыша полураскрытым ртом. Горячая голова, казалось, всё увеличивалась в размерах. Мысли стали неповоротливыми и вязкими, но как будто приобрели новый характер и способность видеть всё под другим углом. Наблюдая, как вокруг постепенно светлеет, Лявон чувствовал, что вот-вот уловит и поймёт что-то необычайно важное. Подушечкой пальца он тёр трещину на асфальте, получая неожиданное удовольствие от её шероховатости. От асфальта отшелушивались полупрозрачные песчинки, прилипали к влажной от слабости коже, и Лявон подносил руку к глазам, чтобы разглядеть их. В гараже время от времени натужно кашлял Рыгор. Лявон направил в его сторону комковатый поток своих мыслей и наблюдал, как они с неодинаковой скоростью пробираются сквозь ворота и кирпичную стену, огибают колонки, пластинки, проигрыватели и кружат впотьмах над денежной кучей. Мысли неспешно спускались к спящему посреди кучи Рыгору, и по мере их снижения Лявон осознавал всю глупость и унизительность своего пребывания здесь, с этим чуждым человеком. Жизненная сила, энергия и активность Рыгора отравлялась его грубостью и фамильярностью. Банк? Да, без Рыгора он никогда бы не ограбил банк. Они были полезны друг другу. А теперь нужно забирать свой рюкзак и уходить. Захотелось домой, на мягкую кровать. Он обнял колени руками и положил на них голову, ощутив её пульсирующий жар. Но что делать с деньгами? Нести их в ЦУМ? Чтобы один из троицы продавцов взял их, пошёл в подсобку и выкатил оттуда велосипед?

Снова послышался кашель, на этот раз особенно длинный, а затем шаги, громкие глотки, звук сминаемой пластиковой бутыли. Некоторое время было тихо.

— Лявон! — хрипло и тревожно позвал Рыгор из гаража.

«Волнуется, что я убежал украдкой?.. И зачем я ему вообще нужен?» Рыгор появился в воротах, босиком, в одних трусах, и Лявон смотрел на его голый светлый живот, круглящийся над трусами. Но Рыгор, похоже, волновался совсем по другому поводу, он смотрел на Лявона совершенно дикими глазами.

— Что с тобой? — спросил Лявон.

— Я отрубился на целую ночь, — глаза Рыгора округлились и походили на блюдца, как у собак, охраняющих огниво в сказке Андерсена.

— И что? Выспался?

— Раньше мне никогда не хотелось спать, — голос его был подозрительно ровен.

— Никогда не хотелось? Странно. Приснилось что-нибудь? Кошмар?

— Если б кошмар. Я бы рад был кошмару. Мне машины приснились. И бабы. Бабы ехали в автобусах и в машинах. И старые, и молодые, и девочки совсем.

Лявон отвёл глаза и утёр пальцами сочащийся нос. Что неприятного могло быть в таком сне? Возможно, женщины — слово «бабы» его раздражало — женщины на машинах как-то мешали Рыгору во сне или вели себя агрессивно?

— Они тебе досаждали?

— Ты что, не понимаешь?! — Рыгор схватил Лявона за плечо. Лявон оторопело смотрел на него. — Бабы! Машины! До меня только сейчас дошло!

— Что до тебя дошло? Пусти меня.

— Не будь тупарём! Ты посмотри вокруг! Ни одной бабы! Ты хоть раз в жизни бабу живую видел?!

Лявон высвободил плечо, ему было больно.

— Ты хоть раз в жизни машину видел? — голос Рыгора задрожал. — Я наверное с ума сошёл… Или сплю… А бабы и автобусы — сон во сне.

Он закашлялся. Лявону не раз приходилось читать о бреде, который начинается при высокой температуре, но как остановить бред? Хинин? В то же время слова Рыгора посеяли в Лявоне беспокойное сомнение, но он постарался в это не вдумываться. Скоро приступ кашля кончился; Рыгор прислонился лбом к воротам, обнял голову руками и молчал. Лявон попробовал поговорить с Рыгором логично:

— Так ты давно женщин не видел? А как же твоя жена и дочки? Сам же рассказывал, что у тебя жена и дочки, и что в квартире тесно? Что вы с женой мечтаете купить квартиру и жить отдельно от родителей?

Рыгор со злобным лицом повернулся к Лявону и замахнулся на него кулаком:

— Чёртов тормоз! А не ты разве рассказывал мне о своей тётке? Теперь вспомни, видел ты её когда-нибудь или нет!

Тётка? То есть тётушка? Обычно Лявон никогда о ней не думал. Сейчас, осторожно начав ощупывать её отростками свой тестообразной мысли, он обнаружил полную пустоту. Было только само слово «тётушка», полая оболочка, похожая на яичную скорлупу, но лишённая всех свойств скорлупы, таких как вес, хрупкость, гладкость, белизна. Лявон встряхнул головой, словив себя на том, что такие мысли тоже очень напоминают бред. Из носа снова вытекла капля. Надо вернуть думание в более практическое русло. Когда он видел тётушку в последний раз? В полной оторопи Лявон вдруг понял, что никогда. Ни лица, ни фигуры, ни голоса, ни вязаной кофты. Кроме двери в её комнату, всегда закрытой, в памяти не было никаких образов, никаких сцен. Лявон повторил про себя несколько раз: «тётушка, тётя, тётка» но добился лишь того, что слово потеряло всякий смысл и превратилось в пустой звук без значения, звучащий затхло и неприятно.

— Ну так что? — Рыгор тряхнул Лявона за плечо. — Есть тётка или нет?

— Похоже, что нет, — растерянно отвечал Лявон.

— С тобой всё ясно. У дяди Гени ещё жена была, вдруг он что-то знает! — Рыгор побежал к сторожке дяди Гени, забыв, что тот появляется только к обеду.

Бегущий мимо гаражей в красных трусах и с выпирающим животом Рыгор выглядел комично, и Лявон даже заулыбался сквозь сопли. Где-то вверху поднималось солнце, делая воздух золотистым и прозрачным, и первый луч уже осветил жестяные крыши. Лявон вытянул руку, но не достал до луча, он был ещё слишком высоко. Значит, тётушки нет? Это очень странно, конечно, но зачем так переживать? Хотя Рыгору сложнее: одно дело тётушка, а другое дело жена с дочками…

Тем временем Рыгор добежал до будки дяди Гени, с размаху сел на его стул и захлопнул за собой дверь. От сильного удара дверь спружинила и, скрипя, опять открылась. Рыгор со злостью закрыл её снова. Чтобы притупить потрясение, ему нужно было себя занять: он схватил газетку с наполовину разгаданным кроссвордом и вчитался в первый попавшийся вопрос. Морская рыба семейства тресковых, шесть букв. Стая собак, пять букв. В горле защекотало, как будто туда забралось весёлое насекомое и перебирало тонкими лапками, намереваясь довести его до смеха. Рыгор отбросил газетку и несколько минут сухо кашлял, держась рукой за грудь.

Кончив кашлять, он испытал большое облегчение. Перевёл воспалённый взгляд вдаль, на улицу, и сидел, осторожно дыша, боясь снова расшевелить насекомое. Кроны берёз уже блестели на солнце каждым листиком, но их стволы ещё оставались в тени. Вдалеке, в полутьме тротуара, виднелась фигурка, сначала напоминавшая ещё один ствол на повороте дороги, но вскоре оформившаяся в человека из-за резких движений и быстрого приближения. Присмотревшись, Рыгор опознал чёрную форму спецназовца. Он отреагировал мгновенно: слез со стула и присел на корточки, осторожно выбрался из будки, стараясь не раскрывать дверь широко, и, пригнувшись, побежал к Лявону.