Пилип Липень - Ограбление по-беларуски

— Проща-ай, сви-ите, проща-ай, зе-емле… — вместо ответа Пятрусь громко, с энтузиазмом запел одну из их любимых песен.

— Какой весёлый у тебя друг! Поёт по телефону, — засмеялась Зоряна, — Что это он поёт?

— Лявон! Что я слышу! — ахнул Пятрусь, — У вас там женский голос? Это правда? Дайте, дайте же мне с ней поговорить!

Лявон, раздражённый абсурдностью ситуации, протянул Зоряне трубку и в сердцах встал. Пятрусь что-то вещал ей, а она хохотала, уперев руку в крепкий бок и закидывая голову. Потом они запели дуэтом «Прощай, свите», и Лявон невольно заслушался её низким, но удивительно нежным голосом.

Когда песня была допета, Зоряна протянула трубку Лявону, но он покачал головой. Разговаривать ему не хотелось. Он выглядел таким уставшим, что Зоряна без лишних вопросов постелила ему в соседней комнате кровать. Лявон разделся, сложил одежду в ногах и опустился в постель. Перина приняла его мягко, прохладно и глубоко. «Нарушения топологии, — лениво думал он, нежась кожей плеча о подушку. — Нелинейность пространства. Час-другой езды на велосипеде — и ты уже в неведомых краях. Но кто готов определить, есть нарушение или нет? Кто измерит линейность? Где эталон?» Он вспомнил, как во время последнего посещения банка разжился картой мира, и она наверняка лежит в рюкзаке. Завтра, завтра.

Бодро шагая в сторону Варшавы, Рыгор вспоминал прелести Эвы и удивлялся её необъяснимой застенчивости. «Хорошая девка! Но этот её Яцек-Воццек… Ну и ладно. Зачем мне лишние проблемы? Найду другую полечку, ещё получше». Под воздействием пива и лесного воздуха его мысли принимали серьёзное направление. «А ведь и правда — жену надо искать. Шутки шутками, но чего зря время терять?» И постепенно в его воображении нарисовалась сцена из недалёкого будущего, в которой он сидел в мягком кресле, посасывая солёные волокна сушёной рыбки, потягивая холодное пиво, а рядом с плитой, в туго затянутом переднике, хлопотала Эва. Густо пахло варёной свёклой и чесноком, стучал по разделочной доске острый ножик. Эва распрямлялась, смеялась ему, влажной рукой убирая со лба золотистую прядь. Вбегали две маленькие девочки в розовых платьицах и гольфах, хохотали и карабкались к нему на колени. Звучал… Кто же звучал? Брукнер? Он почувствовал, как к горлу подступает комок, а в уголках глаз набухает горячее. Чтобы отвлечься, Рыгор громко запел «Der Wanderer».

Вокруг лежали роскошные тёмно-зелёные дубравы, а под ногу то и дело попадал крупный жёлудь в шероховатой шапочке. Время от времени в отдалении начинала отсчёт и замолкала кукушка, один раз через дорогу перелетел чёрный дятел. Солнце уже не пекло и стояло низко над деревьями. Ночевать в лесу не хотелось; Рыгор решил немного отдохнуть и проверить, что вкусного положила ему в рюкзак Эва, а потом ускориться и прийти куда-нибудь до наступления темноты. Облюбовав один из ближайших дубов, росший на небольшом пригорке, он свернул на обочину и, пересекая полосу высокой травы, чуть не наступил на большой и толстый гриб-боровик. Повинуясь охотничьему инстинкту, он тут же нагнулся и сорвал его. Плотный, упругий, липкий гриб пах волшебно, и Рыгор зажмурился от удовольствия. Но что с ним теперь делать? Он растерянно осмотрелся и заметил неподалёку ещё два боровика, чуть поменьше. «Разведу костёр, поджарю! Не пропадать же добру», — Рыгор снял с плеч рюкзак и расчистил ногой от листьев площадку для костра.

Он уже нанизывал грибы на прутик, шляпки отдельно, а ножки отдельно, и наклонял голову, избегая синеватого дыма, когда вдали послышался звук мотора. «Неужели Эва передумала и хочет меня подвезти?» Но двигатель был явно не фиатовский. Звук приближался; Рыгор встал, сжимая дымящийся шашлык. Из-за поворота вылетел небольшой джип, поднимая за собой мутное облако пыли. Рыгор подался к дороге, махая рукой. Джип заметил его, затормозил, остановился рядом. Пыль медленно оседала. За рулём сидела другая женщина, не Эва — крашеная, с холодным лицом и тёмными очками.

— До города подбросишь? — спросил он весело в опустившееся стекло.

— Мы, кажется, незнакомы. Почему вы обращаетесь ко мне на «ты»? — с претензией в голосе сказала женщина и двинула правой рукой, собираясь включить передачу.

— Стойте-стойте! Всё нормально! Можем и на «вы», если хотите. Довезите до города, я заплачу.

Она пренебрежительно ответила, что не нуждается в деньгах. «Дура», — понял Рыгор, и, не вступая в разговоры, чтобы не нарушить её слабое, неявное согласие, он сбегал за мешком, раскрыл дверцу и положил его на бежевое сиденье. В салоне сладко пахло духами. Её лицо повернулось к нему, напоминая цветок, поворачивающийся к солнцу. Рыгор не спешил садиться. Нагнувшись в салон и касаясь затылком мягкого потолка, он невинно попросил отъехать метров на пятьдесят вперёд и подождать его там.

— Зачем?

— У меня здесь костёр, нужно его погасить! Воды у меня нету, поэтому придётся использовать внутренние резервы организма… Понимаете?

Она брезгливо отвернулась от него и положила ладонь на рычаг. Хотя мешок был полон денег, Рыгор не волновался и знал, что она не уедет. «Из презрения не уедет, — думал он удовлетворённо, заливая костёр, — Уехать с моим мешком значило бы для неё признать ценность мешка, а следом и мой статус хозяина ценности». Костёр ещё дымился в середине, но земля вокруг влажно темнела. Рыгор застегнулся и пошёл к машине. «Шкода! Ишь ты. А ведь она может выбросить мешок и уехать?» Он ускорил шаг и успел. Опускаясь на сиденье, рассмотрел краем глаза женщину: свободный чёрный костюм, скрывающий грудь, худые коленки, костистые руки с красными когтями. Они тронулись. «Шкода» мчалась мягко и тихо, из кондиционера веял ароматный ветерок.

— Хотите анекдот? — нарушил молчание Рыгор. Она не возразила. — Встретились как-то раз пространство и время. Поболтали-поболтали, а потом пространство и говорит: давай кто быстрей вон до того дерева добежит? Спорим на одно измерение? Ну давай! И побежали. Обычно они одинаково бегали, а тут время — хлобысь! — и повалилось, на шнурок наступило. Пока поднялось, отряхнулось, туда-сюда, а пространство уже у дерева стоит. Ну чё, говорит, времечко? Отдавай одно измерение, по честному чтобы. Потом отыграешься. Погоревало-погоревало время — да куда денешься? Отдало. И стало у пространства три измерения, а у времени только одно осталось.

— Сами сочинили? — спросила она холодно, не глядя в его сторону.

— Да! Как вы догадались?

— Заметно.

— Ну… — он не знал, что сказать, и попытался развлечь её рассуждениями. — Представьте, если бы у времени было два измерения, а? И возможность управляемого перемещения? Вправо, влево, м?

Она не отвечала, делая вид, что сосредоточена на дороге. На взгляд Рыгора, сосредотачиваться было совершенно не на чем: снова начался гладкий асфальт с каймой аккуратных белых столбиков. Он недоумевал, почему она так высокомерно ведёт себя с ним. Может, боится? Несмотря на худобу, она показалась ему привлекательной, и он стал продумывать ещё одну попытку наладить разговор. «Надо рассказать, что я — автослесарь. Хоть что-то да найдётся в её Шкоде, требующее внимания специалиста». Но только он открыл рот, собираясь начать, как в кармане зажужжал и запел мелодию телефон. Донельзя удивлённый, он суетливо завозился, извлекая мобильник из тугого джинсового кармана. Кто это мог быть?