Пилип Липень - Параметрическая локализация Абсолюта

13. Раскаяние

Друзья замолчали, жуя мандарины и представляя новую светлую жизнь.

– Вероничка?

– Мне всё понятно. Партия Стыда и Совести, мне даже нравится.

Василий просиял.

Они допили шампанское и решили выходить. Чего ждать? Нужно идти и бороться прямо сейчас! Михай твёрдо потопал ботинками, Санчос одёрнул куртку, храбро откашлялся. Василий открыл дверь, и Вероника побежала по лестнице первой. На выходе из подъезда они столкнулись с папой, ведущим за собой группу пенсионеров-соседей. Папа был в своём любимом, модном когда-то пальто, под которым весело желтела полоска халата.

– Вот они где! Герои!

Василий испугался – неужели сына родного выдаст ментам? Но пенсионеры не трогали их, гудели возбуждённо-благожелательно.

– Пошли! Сейчас выступление президента будет по телевизору. Осталось пару минут! Михалыч, давай к тебе пойдём, чтобы быстрее, ты же на первом этаже!

– Да чё там смотреть, отец? Очередное вливание в уши? У нас на это времени нет.

– Пошли, говорю! Это совсем другое! Революция!

– Чего??

Всей толпой пошли к деду Михалычу, толстому и доброму, с седой щетиной. У него пахло аптекой, а телевизор был очень старый, чёрно-белый, застеленный кружевной салфеткой. Михалыч воткнул вилку в розетку, пощёлкал тугим тумблером, переключая каналы, и через минуту возник звук, какая-то реклама, а потом проявилась и картинка. Взволнованный диктор сообщил, что сейчас выступит министр внутренних дел, и замолчал, пристально глядя в камеру. Замигал значок «прямая трансляция», и экран показал серьёзного человека в погонах с титром «Министр внутренних дел».

– Дорогие сограждане, – голос его был суров и резок, – Сегодня мы переживаем поворотный день, равного которому не было ещё в истории нашего государства и, не побоюсь этих слов, даже в мировой истории. Сегодня я от имени всех силовых структур хочу громко объявить на всю страну: нам очень стыдно! – министр промакнул виски элегантным серым платочком. – Наша совесть больше не может выдерживать того, что творится. Мы хотим попросить у вас прощения!

Камера немного отъехала, и стало видно, что рядом стоит другой человек в погонах. Титры тут же подсказали: «Министр обороны».

– Да, – подтвердил министр обороны, сокрушённо кивая, – Очень стыдно.

– И мы хотим назвать тех, кто помог нам восстановить нашу честь и решиться прилюдно признать свою неправоту: это Партия Стыда и Совести. Молодые ребята, умные, целеустремлённые, полные светлой энергии! Вот будущее нашей страны. И мы призываем всех вас с сегодняшнего дня начать новую жизнь вместе с нами! Не будем повторять прошлых ошибок, объединимся и будем честными!

– Да, – подтвердил министр обороны, – Будем честными.

Потом показали краткую сводку новостей: радостные волнения по всей стране, открытые двери тюрем, мирные митинги, шествия с флагами, гимны и гербы. Показали, как амнистированные маляры перекрашивают автозаки из хаки в кобальт. Показали милиционера с огромной гематомой вокруг глаза, он в простых выражениях рассказывал, как хорошо пострадать за правое дело, что фингал поделом, и что травма заставила его посмотреть на мир иначе, стать добрее. «Партия Стыда и Совести!» – воскликнул он в конце, подняв кулак.

Потом наконец выступил президент, торжественно, размеренно, на фоне карты страны.

– Дорогие соотечественники! С радостным волнением выступаю я сегодня перед вами. Раскаяние жжёт меня огнём, но не опаляет, а очищает душу, раскрывшуюся навстречу радости. Прошу вас, дорогие соотечественники, прошу вас от чистого сердца простить меня. Мне так стыдно, что я решил сложить с себя президентские полномочия, сложить их к вашим ногам. Моя совесть так больна, так изранена, я так погряз в пороке и так жажду перерождения, что не могу ждать до очередных выборов. Предлагаю провести выборы незамедлительно. Я настаиваю на этом. И выберите, друзья мои, выберите на этот раз достойного человека! И если после всех моих тяжких грехов вы позволите мне остаться гражданином и волеизъявиться, я скажу, за кого я намерен голосовать, скажу, не таясь: это лидер Партии Стыда и Совести Василий К.! Фамилию пока не оглашаю, во избежание предвзятости и провокаций. Отныне только открытые выборы! Василий К.!

«Кандинский, Кандинский», – шепнул один из пенсионеров. «Что ты порешь, какой Кандинский, это же наш Васенька», – шепнул другой.

14. Навстречу солнцу

Пошёл прогноз погоды, а старички разом повернулись к Василию.

– Васенька, только ты уж про нас не забудь! Помни, откуда ты родом, не зазнавайся. Помни, кто тебя родил, кто воспитал, кто на ноги поставил!

– Да вы чего, отцы? Что вообще происходит?

Василий был ошарашен. Но друзья взяли стали плечами к его плечам и смотрели твёрдо:

– Да, Вась! Пора действовать! Хватит, наговорились. Если не мы, то кто же! Вперёд!

– Отец?.. – Василий, разводя руками, обратился к нему, как к последней инстанции.

– Всегда верил в тебя, сын! Ругал, не без того, но верил! Это каждый подтвердит, – и он полез под пальто, достал салфетку, растроганно высморкался. – Давай, Васенька! Люди доверили тебе, так уж не подведи!

– Чего не подведи, отец? Вы чего вообще все?

– Президентом будешь!

– Да каким президентом!.. Я же!.. Как так?.. – он хотел сказать, что у него нет опыта, что пока только мерчендайзинг и тюбики с пастой, что может лучше начать с кабинета министров, но всё это крутилось на поверхности, а в глубине души он знал – он готов, и именно он должен, призван. Всегда знал.

– Не боги горшки обжигают, Васенька. Главное, что стыд и совесть у тебя есть.

В дверь позвонили, и дед Михалыч открыл. Квартиру наполнил гомон: они здесь? ура ПСС! где Василий? осторожно, женщину придавите! пропустите журналиста! Василий нервно выглянул в окно: там уже росла толпа, качались флаги, летели разноцветные шарики, народ прибывал. Блеснула вспышка, другая, Василий, будет ли меняться вектор внешней политики? Что-то отвечая, он пытался разглядеть своё отражение в стекле шкафа – не сутулиться, большие глаза. Василий, вы оцениваете перспективы развития тяжёлой промышленности? Будет ли меняться ставка рефинансирования? Василий, когда первый тур президентских выборов? Какие тебе ещё выборы, мудачок, Вася – наш президент! Вали давай, навидались мы уже таких! Вася, двигаем к Дому правительства! Ура! Стыд и совесть!

Огромной колонной выдвинулись из дворов, вылились на улицу, на проспект. Бах! Бах! Праздничные петарды, серпантин, конфетти! Гудели троллейбусы, звенели трамваи, люди забирались на их крыши и пели, и плясали. Менты шли вместе со всеми, обнявшись, бросая вверх постылые фуражки. Пролетел самолётик, выпустив облако листовок. Пилот высунулся из кабины, блестя очками, и неслышно кричал. Из филармонии высыпал оркестр, блестя медью духовых, лаком струнных, настраиваясь на ходу. Спортсмены несли на плечах болиды. Из переулка в шествие влилась группа чиновников во главе с экс уже президентом, чиновники швыряли чёрные портфели наземь, открыто улыбались, подхватывали листовки, жали руки братьям. Ура! Ура! И даже цирк распахнул двери – устыжённый директор публично отрёкся от жестокостей и самолично выпустил зверей из зловонных клеток. Звери переминались, жмурились от света, тянули благодарные морды. Василий шагал впереди, навстречу солнцу и свежему ветру, волосы развевались, в руках упруго трепетал флаг.