Пилип Липень - Параметрическая локализация Абсолюта

– Не бойся, не бойся меня, Виля! – рассмеялась она, подбежала, обхватила ручками. – Я тебя не обманываю! Честно-честно желания все исполню, правда! Я же не злая, а добрая! Я тебя люблю, мой дедушка! Давай скорее завтракать!

12. Сразу лезут в огород!

За завтраком дедушка Вилен осмелел и ежеминутно испытывал молодое тело: напруживал руки, щупая бицепс под рукавом, гладил себя по щеке, дивясь гладкости кожи, сгибал и разгибал стальную вилку. При этом он довольно глупо улыбался, смеша Веронику. Потом, не докончив перловую кашу, дедушка Вилен сорвался с места и побежал на веранду – лязгнул старыми кастрюлями и выкатил откуда-то из-под верстака ржавую двухпудовую гирю, всю в паутине. Считай, Вероничка! Он стал выжимать её вверх сначала правой рукой – двадцать, потом левой – двадцать. Бросил гирю, выскочил на улицу, крутанул кран, торчащий из-под фундамента, и сунул голову под холодную струю. Сорвал и отбросил пиджак, тельняшку, майку, и долго плескался, блестя здоровым жирным телом. Расправив плечи, набрал в грудь воздуха и изо всех сил проревел: Ээээээ! Захохотал, подхватил Веронику на руки, закружил. Из-за соседского забора неодобрительно смотрела бабка в платочке.

– Михайловна, здравствуй! – крикнул ей дедушка Вилен.

– Внуки, что ли, Виленовы? – прошамкала она с подозрением.

– Внуки!

– А чего кричите? Ишь, невоспитанные.

– Бабки, бабки, бабки, бабки,

Бабки – бешеный народ.

Как увидят помидоры –

Сразу лезут в огород! – пропела Вероника громко, и бабка погрозила им кулаком, сплюнула и заковыляла прочь.

Дедушка Вилен совсем потерял голову: бегал по двору, отжимался на кулачках, плясал вприсядку, стоял на руках, и, наконец, запыхавшись, растянулся на траве. Но снова вскочил, схватил грабли и с силой запустил их в небо, как копьё. Они с Вероникой дружно поворачивали головы, следя за их долгим взлётом, переворотом в апогее и стремительным падением прямо на крышу дома. Хруст, треск! Старый шифер проломился, поднялось серое облако пыли.

– Ничего! – смеялся дедушка Вилен, – этот дом всё равно старьё, ветошь, давно сносить пора!

Он упёрся плечом в стену, подналёг, и дом скрипнул.

– Уф. Ай да внученька, ай да Вероничка! – он взял её ладошки в свои огромные руки. – Вот спасибо тебе! А я ещё не верил, старый дурак!

Тут он неожиданно вспомнил об остатках перловой каши, и они вернулись в дом. Дедушка Вилен докончил кашу и принялся за чёрный хлеб. Вероника смотрела.

– Только приодеться тебе нужно по-современному, – заметила она. – А то ты на бомжа похож.

– Так у меня нету ничего! Покупать надо! Денег раздобыть и в город ехать, – с минуту он жевал медленнее, нахмурившись и раздумывая, но скоро просветлел, проглотил последний кусок и скомандовал: – Идём!

Они опять вышли во двор, обогнули дом и оказались в огороде, заросшем высокой крапивой и одичавшим сиренью. Дедушка Вилен топтал крапиву направо и налево, прокладывая тропинку к яблоне, той самой, стучащей по ночам ветвями в окно. Добравшись до окна, он нагнулся и отодвинул какую-то доску и достал лопату. Потом отмерил от яблони три шага на юг и пять на восток и стал копать. Что там у тебя? – Вероника ёжилась и переступала с ноги на ногу, боясь крапивы. Клад! Зарыл здесь банку с деньгами, на похороны скопил! С пенсии! А теперь они мне уже долго не понадобятся! Правда же? Правда, – подтвердила Вероника. Но если бы ты умер, кто бы смог эту банку найти? Дедушка Вилен легкомысленно дёрнул плечом и продолжал рыть. Углубившись по колено, он отложил лопату и присел на корточки, осторожно раскапывая землю руками. Вот она, родимая! И, гордо глядя на Веронику, он поднял банку – трёхлитровую, с жёлтой этикеткой, доверху заполненную свёртками долларов.

13. Абсолютно счастлив

Вероника уже села в кабину пикапа и пристегнулась, но дедушка Вилен медлил, держась за раскрытую дверцу.

– Внученька?

Она подняла брови.

– Если я теперь здоровый совсем, то может мне можно и того?..

– Чего того?

– Ну… Выпить можно мне? Немножечко?

– Да пей, раз хочется! Ты что, тоже пьяница? За бутылкой тянется?

Заулыбавшись и приговаривая, что вовсе не пьяница и что только глоточек, он старческой походкой засеменил к забору. Михайловна! Михайловна была тут как тут. Они о чём-то посовещались, тряся головами и взмахивая руками, и Михайловна передала ему через забор бутылку коньяка и пачку папирос в обмен на банкноту. Не сходя с места, дедушка Вилен открутил крышку, отпил несколько глотков из горлышка, спрятал бутылку в пиджак и засеменил назад к машине. Глаза его стали умильными, масляными.

Он завёл двигатель и тронулся, напевая под нос. Минут пять они тряслись по деревенским ухабам, минут пять – по лесной колее, и, наконец, выехали на пустынное шоссе. Отпив ещё глоток и задымив папиросу, он начал рассказывать Веронике о стародавних временах, когда телепортов ещё не придумали, на дорогах было не протолкнуться от автомобилей, и в кустах на обочине прятались полисмены, грозящие наказаниями за скорость. Ехали медленно, миль тридцать в час, включив фары. Ну а сейчас-то полисменов нет? Может, ускоримся? – предложила Вероника, но дедушка Вилен стукнул кулаком по рулю и затормозил. Пикап остановился, и он уткнулся головой в руки.

– Не могу быстрее, милая… Боюсь – лягушечка выскочит и под колесо попадёт… Или белочка… Или курочка… – он повернул к ней заплаканное румяное лицо. – Внученька, можешь сделать так, чтобы я про ту лягушечку невинно замученную позабыл?

– Ок, – отвечала Вероника. – Это несложно.

Дедушка Вилен вытер рукавом слёзы и, втягивая сопли, тронулся опять. Теперь дело пошло веселее! Вторая, третья, четвёртая скорость – они понеслись по шоссе, стрелой взлетая на пригорки и почти отрываясь от асфальта на склонах. Берёзовые рощи, перелески, мосты, шлагбаумы, рельсы – всё мелькало мимо. В животе холодело. Вероника включила радио, там передавали что-то тревожное, скорое, струнное. Шнитке! В тему! И дедушка Вилен двинул коленом, вжимая педаль газа в пол.

Через полчаса они уже мчались по столичным предместьям, и дедушка Вилен спросил, куда рулить. Где тут у вас самый модный бутик? Но Вероника вдруг расхотела в магазин. Давай просто по улицам погуляем. А как же одежда? А я тебя сейчас одену. Она щёлкнула пальцами: зашуршало, зашелестело, запахло свежей тканью. Дедушка Вилен взвизгнул тормозами, круто припарковался и выскочил из пикапа, рассматривая себя. Поднимал локти, поднимал колени, выворачивал шею в попытке заглянуть за спину. Роскошный зелёный кафтан с кремовой оторочкой, под ним белоснежная сорочка с пышным малиновым бантом, чёрные спортивные брюки в итальянском стиле и элегантные черепаховые мокасины. Дедушка Вилен притопнул ногами, закатил глаза и обнял Веронику. Он сиял.