Юй Хуа - Как Сюй Саньгуань кровь продавал

– Я пятьдесят кило не подниму.

– А ты купи двадцать пять.

– Я и двадцать пять не подниму.

– А ты купи десять.

…

– Тут простыня большая, помоги выжать.

– Только я устроился, а ты со своей простыней.

…

– Помоги шкаф подвинуть.

– Я расслабляюсь.

…

– Сюй Саньгуань, за стол.

– Подай сюда.

– И долго ты будешь расслабляться?

– А я не знаю.

…

– Сюй Саньгуань, дети легли, у меня глаза слипаются. Ты когда нарасслабляешься, приходи в кровать.

– Иду.

На фабрике Сюй Саньгуань ходил с тачкой, поэтому каждый месяц ему выдавали новые нитяные перчатки. Женщины ему завидовали.

– Ты раз в сколько лет их меняешь?

Сюй Саньгуань поднял руки в дырявых перчатках. Нитки и лохмотья лихо заиграли на ветру, как кисточки на детской погремушке.

– Эти ношу четвертый год.

– То-то у тебя все пальцы наружу!

– Один год перчатки новые, два года – старые, подлатаешь – еще три года носишь. Так что еще три года буду носить.

– Отдай лучше нам. Нам раз в полгода выдают. Ты за шесть лет уже вон сколько накопил!

Сюй Саньгуань только усмехнулся, аккуратно сложил перчатки и опустил в карман.

Дома сразу отдал их жене. Она вынесла перчатки на свет, рассмотрела внимательно и воскликнула:

– Батюшки!

Дело в том, что перчатки были тонкой вязки. В таких случаях Сюй Юйлань всегда восклицала «батюшки!», но Сюй Саньгуань каждый раз пугался: не дырявые ли.

В месяце было два дня, когда Сюй Юйлань встречала его с работы одним словом:

– Давай!

В один день выдавали получку, в другой – перчатки. Сюй Юйлань складывала их на самое дно сундука. Из четырех пар связала кофту Третьему, из шести – Второму, из восьми – Первому. Сюй Саньгуаню хватило бы двадцати. Но Сюй Юйлань берегла свои запасы.

– У тебя руки все толще, бока и пузо растут. Двадцати не хватит!

– А ты свяжи себе.

– Потом.

Чтобы связать кофту себе, нужно было восемнадцать пар тонкой вязки, а такие в год выдавали раза три, не чаще. Через девять лет после свадьбы час настал.

Была весна. Сюй Юйлань вымыла голову у колодца, взяла не разбитое еще зеркало, и под ее руководством муж ее постриг. Потом высушила волосы на солнце и густо намазалась кремом. Дома вынула из сундука новый свитер, надела. Повязала на шею шелковый платок, который носила еще до свадьбы. Открывая дверь, сказала:

– Сегодня у меня выходной. Обед сам готовь. А я пройдусь.

– У тебя же на прошлой неделе были выходные.

– Это другое. Не видишь – я свитер надела?

Она проносила его два года. Пять раз стирала, один чинила (еще пара перчаток ушла). Очень надеялась, что Сюй Саньгуаню не перестанут выдавать перчатки и она свяжет себе еще.

Если вечером звезды светили ярко, Сюй Юйлань знала, что день будет ясный и можно будет распустить перчатки.

Сначала она находила кончик нитки, потом потихоньку тянула за него, а нитку наматывала на вытянутые руки. Нить из перчаток выходила перекрученная. Сюй Юйлань несколько часов ее вымачивала, потом натягивала на бамбуковый шест и так сушила. Под весом воды нить выпрямлялась.

Поскольку на собственные руки намотать нить она не могла, нужен был помощник. Первый говорил:

– Не хочу.

Зато Второй с радостью усаживался на скамеечку и вытягивал руки. Тут же прибегал Третий, тоже вытягивал руки и одновременно пытался спихнуть со скамейки брата. Сюй Юйлань говорила ему:

– Пойди погуляй. У тебя руки грязные.

Сюй Юйлань было тридцать лет, а Второму – всего восемь, но они судачили обо всем, словно две кумушки. Например:

– В семье Чжан на южной окраине дочка все краше.

– Это у которой коса до пояса?

– Да, она еще тебя семечками угощала.

– Я слышал, у нее кличка Чжан-груди-с-баклажан.

– Заметил, Линь Фэнфан с шелковой фабрики ходит в белых кедах, а носки у нее красные, синтетика? Красные носки я и раньше видела – Линь Пэнпэн недавно надевала. А вот женских белых кед не видала.

– А я видал, в универмаге такие стоят.

– Мужские-то белые кеды я видала много раз. Брат Линь Пэнпэн такие носит. И Ван Фудэ с нашей улицы.

– И тощий парень, который к нему ходит.

– …

А с Первым у них разговор был один:

– Пойдем на рынок, понесешь корзину.

– Не хочу.

– Помоги мне вдеть нитку в иголку.

– Не хочу.

– Сложи одежду.

– Не хочу.

– Первый…

– Не хочу.

– А чего ты хочешь, негодник?

Зато когда Сюй Саньгуань увидел, как сквозь щели в потолке пробиваются солнечные зайчики и решил починить крышу, пока не настали дожди, Первый сразу сказал:

– Пойду к соседям, попрошу стремянку.

– Ты ее не утащишь!

– Я попрошу, а ты понесешь!

Когда Сюй Саньгуань забирался на крышу, Первый держал стремянку. Потом притащил флягу с чаем и таз с полотенцем.

– Папа, попей чаю.

– Я ж только залез.

– Папа, спустись, умойся.

– Я ж еще не вспотел.

Тут приплелся Третий. Первый его сразу начал прогонять. Но Третий схватился за стремянку.

– Сейчас стремянку держать не нужно!

Тогда Третий уселся на нижнюю перекладину.

– Папа, а Третий не уходит!

– Третий, пойди погуляй – тут тебя черепицей ударит.

Первый часто говорил Сюй Саньгуаню:

– Мне скучно с мамой – они со Вторым все болтают про красоту и про тряпки. Мне нравятся мужские разговоры.

Однажды Сюй Саньгуань пошел по воду, а гнилая веревка оборвалась, и ведро утонуло в колодце. Он пришел домой, достал из-под конька крыши бамбуковый шест для сушки белья, сделал из куска железа крюк и приладил его к шесту проволокой. Первый спросил:

– Папа, ты ведро в колодец уронил?

– Да, помоги мне тащить шест.

Первый положил один конец себе на плечо, Сюй Саньгуань взял другой в руку, и они пошли. Обычно Сюй Саньгуань находил ведро за час, а то и за полчаса, а тут шарит-шарит – никак.

– Ни сверху ручки нет, ни слева, ни справа. Наверное, ведро перевернулось.

– Папа, я упарился. А помнишь, как я голову в тазу с водой держал одну минуту двадцать три секунды?

– Ты лучше скажи, как мне ведро достать!

– Тут глубоко, прыгать не буду. Давай я обвяжусь веревкой, а ты меня спустишь в колодец. Я выловлю ведро, и ты меня поднимешь.

А парень-то не промах! Сюй Саньгуань обрадовался и побежал домой за веревкой. Выбрал самую крепкую, чтобы и Первого в колодец не уронить. Вернулся, обвязал его веревкой и стал потихоньку опускать… Тут приковылял Третий. Сюй Саньгуань ему сказал:

– Отойди, упадешь в колодец.

Он часто говорил ему «отойди». И Сюй Юйлань. И оба старших брата. Третий ходил по улице один. То встанет у лавки с засахаренными фруктами и глотает слюни. То сядет на корточки у реки и рассматривает рыб и раков. То прислонится к столбу и слушает, как гудит электричество. То свернется калачиком и спит у чужих дверей. То забредет сам не знает куда и потом спрашивает дорогу домой.