Мэри Чэмберлен - Английская портниха

Или уйти потихоньку. Он еще долго не проснется. Ада скинула халат, сняла платье со спинки кровати, оделась. Станислас поерзал во сне. Ада замерла. Он опять затих и захрапел, из горла вырывался маслянистый клекот. Ада сунула ноги в туфли, поставила сумку на кровать и, опершись на спинку, балансируя то на одной ноге, то на другой, принялась застегивать ремешки. Станислас закашлялся, повел плечами. Ада выжидала, не спуская с него глаз.

Дрыхнет себе, будто ничего и не было. На ее долю выпало столько боли и горя, как мало кому достается, и все из-за него. Всякий раз мужчина, подумала Ада. Всегда чертов мужчина. Станислас. Герр Вайс. Джино. А если бы она разделалась с этой швалью, что тогда? Она бы принадлежала только себе самой, стала бы хозяйкой своей судьбы. Ада усмехнулась. Как же давно она не вспоминала того стихотворения. «Я капитан моей души » [68] Строчка из популярного стихотворения «Непокоренный» английского поэта Уильяма Эрнста Хенли (1849–1903). . Да. Она — капитан своей судьбы . Сладость отмщения. Она это выстрадала. Настал их черед помучиться. Ада вспотела, подмышки едва не слипались. Она смотрела на Станисласа, на его лицо — стальное под лунным светом. Воспоминания грызли ее, в голове крики, шепоты, страх. Томас, притихший в коричневом саквояже священника. Ада одна в Дахау, голод, кожа шелушится, а ее плоть пожирает сама себя. Бомбы, падающие вокруг, взрывающиеся небеса и вой земли. Она чувствовала, как горькая желчь разливается ядом по венам и нервам. Станислас разрушил ее жизнь и жизнь Томаса. Око за око. Во рту словно тарталетка, наполненная кровью. Она избавится от него навсегда. Она, Ада Воан. Потом найдет Томми, привезет его домой и начнет жить заново.

Подхватив сумку, она на цыпочках пересекла комнату. Задернула шторы, приподнимая ткань, чтобы металлические кольца не звякнули, подоткнула края под оконную раму и расправила шторы по бокам — ни крупинки света не должно проникнуть внутрь.

Помедлила, привыкая к темноте. Стэнли храпел, рама кровати подрагивала в такт его дыханию. Ада подошла поближе — вот сейчас он вскинет руку и вцепится в нее, но он не двигался. Она ждала, считая: один, два, три . Шагнула к камину, четыре, пять, шесть , глубоко вдохнула, семь, восемь, девять . Включила газ, услышала, как он зашипел, почувствовала кислый запах серы. Взяла сумку, на цыпочках вышла, закрыла дверь и покрепче воткнула утеплительную «колбасу» в щель под дверью, чтобы газ не просочился в коридор. Десять .

Вниз по лестнице, четыре пролета, не дыша. На улицу. Ада выдохнула так резко, что поперхнулась, и у нее заломило в груди. Согнувшись, она тяжело опустилась на тротуар.

— Все хорошо, милая? — Женский голос.

— Да, спасибо. Просто запыхалась.

Встань. И уходи. Будто ничего не случилось. Иди же .

Она шла на негнущихся ногах, спотыкаясь о собственные ступни. Доковыляв до поворота с Флорал-стрит на Гаррик-стрит, Ада остановилась, оперлась о стену и перевела дыхание. Ее лихорадило. Но она была свободна, наконец-то. Может выбирать, кого захочет. Она больше не зависит ни от какого мужчины. И никогда не будет зависеть. Ни за что. Мне мир .

Часы на Стрэнде показывали одиннадцать. Еще не поздно. Приподняв бровь, швейцар «Смитса» посторонился, пропуская ее. Цок-цок в дамскую комнату. Волосы всклокочены. Ада достала расческу и тщательно причесалась: валик на лбу, на затылке, по бокам. Порылась в сумке в поисках помады, накрасила губы, почмокала. Как новенькая. Будто ничего и не случилось. Вверх по лестнице. С деньгами наготове.

Метрдотель, тот же, что и раньше, еще не покинул свой пост:

— Давненько я вас не видел.

— Некогда было. — Ада стукнула шестипенсовиком о конторку.

Метрдотель взял монету в щепотку, глянул на нее с одной стороны, с другой.

— Цены растут, — обронил он. У меня шпионы повсюду , услышала Ада голос Джино. — Молчание — золото, если вы меня понимаете.

— Не понимаю. Уже нет.

Ада решительно прошла мимо метрдотеля в бар, села на свое прежнее место, заказала «Розовую леди». Достала пачку сигарет, положила на столик, вытащила одну сигарету и покрутила ее между пальцами. Она не забыла порядок действий.

Чиркнула спичкой, глубоко затянулась, едкий дым пощипывал легкие. Коктейль она выпила в два глотка, от алкоголя горело горло.

Негромкий вежливый голос:

— Вы не прочь повторить?

Ада попыталась сфокусировать взгляд на стоявшем у ее столика мужчине в твидовом пиджаке и вельветовых брюках. Он, должно быть, упарился в таком наряде. Мужчина смотрел на нее, улыбаясь и не вынимая трубки изо рта. Он выглядел как-то очень по-домашнему. Добрый отец семейства. К такому приятно возвращаться, сидеть у камина в теплых тапках.

— Судя по всему, вам это необходимо, — добавил он. Ада видела его как в тумане и промолчала, когда он подал знак официанту: еще один . — Вы будто с привидением повстречались, — продолжил он. — Может, расскажете?

Ада покачала головой.

— Иногда это помогает, расскажешь — и становится легче. Такая красивая женщина. Грустно видеть, как вы расстроены.

— Вы меня не знаете, — сказала Ада. — Поэтому какое вам до меня дело?

— Если война меня чему-то и научила, так это тому, что нам нужно заботиться друг о друге. Я не пытаюсь вас подцепить, — словно спохватился он, — не подумайте чего дурного.

Ада рассмеялась, сердитое, злое ха-ха .

— Желаю вам приятно провести время. — Он сделал шаг в сторону. — Я лишь хотел помочь.

— Нет, останьтесь.

Он придвинул стул, сел:

— Я Норман.

— Ада. Ада Воан. — Как хорошо звучит это имя. Ада Воан. Модистка .

Официант принес ей второй коктейль и мартини Норману.

— За вас, Ада, — он поднял бокал, — пьем до дна.

Волна усталости накатила на Аду. Ей не хотелось разговаривать, не хотелось компании. Лучше бы ей остаться наедине с собой.

— Вообще-то, — пробормотала она, — я буду вам признательна, если вы оставите меня в покое.

Гримаса удивления, непонимания и обиды на его лице. Пожав плечами, он встал и удалился, не сказав ни слова. Запах его трубочного табака плыл в воздухе. «Сент-Бруно». Отец курил такой же. Крепкая штука . Наверное, хороший человек, подумала Ада, и в любое другое время она бы от него не отказалась. Почему достойные мужчины всегда появляются невовремя?

Из бара она вышла последней в четыре утра. Метрдотель держал ее под локоть, когда она спускалась вниз.

— Сегодня без шалостей, а? — говорил он. — Это не к добру. Вы далеко живете?

— Нет, нет.

Пошатываясь, она миновала швейцара. Глядя на него, метрдотель покачал головой: на сей раз без прибыли . Через тяжелые вращающиеся двери в мягкий освежающий рассвет. Лимонное солнце отбрасывало тени, а бледное, цвета топаза небо обещало дождь.