Мэри Чэмберлен - Английская портниха

И портниху.

— Даже тогда, — говорил мистер Харрис-Джонс, — вы бы продали свое тело ради лучших условий существования, и душу тоже. Тело и душу. Нацистам. Пакт, которым бы и Фауст гордился.

— Как вам объяснить? — воскликнула Ада. — Да и сможете ли вы понять?

Переезд в дом коменданта не облегчил ей жизнь. И не раз ей приходило в голову, что, наверное, лучше было бы остаться в приюте для престарелых с монахинями. Взаимная поддержка, разговоры по вечерам — всего этого она лишилась.

— Комендант был женат? — спросил Харрис-Джонс.

— В доме жила женщина с ребенком. — Голос Ады опять дрогнул. Бедный ребятенок. Кричал и кричал, пока кровяной сосудик в глазу не лопался.

— Его жена?

— Позже я выяснила, что он не был женат. Не знаю, кто была та женщина.

— Вы шили на нее. На кого-нибудь еще?

— Она приводила подруг.

— И вы тоже на них шили?

— Да.

— Расскажите, как вы там жили, мисс Воан. Опишите ваш обычный день.

Это не имело никакого отношения ни к провокации, ни к Станисласу. Харрис-Джонс попусту тратит время присяжных, время всех, кто находится в зале. И чем она хуже? Он не единственный, кто умеет ходить вокруг да около.

— Я просыпалась, — начала Ада. — Меня будил рассвет за окном. Убирала постель, пользовалась ведром. И садилась за шитье. Или штопала. Или подрубала подол. Дожидалась, пока меня выпустят во двор. Иногда выпускали утром. А порой приходилось ждать до полудня. И тогда я оставалась без завтрака. Ни еды, ни питья. Я брала ведро, несла осторожно, чтобы не пролилось, потому что иногда оно бывало полным до верху, и шла…

— Избавьте нас от подробностей, — перебил Харрис-Джонс. — Мы хотим послушать о ваших портняжных делах. Что происходило, когда те женщины приходили к вам?

— Они являлись со своим материалом. И с фотографией или рисунком платья. Я должна была сшить точно такое же.

— В чем состоял процесс шитья?

— Я снимала мерки, — ответила Ада. — Прикидывала, не надо ли чуть изменить фасон платья, чтобы оно лучше сидело. Делала выкройку. Кроила. Сметывала. Шила. И под конец отделка.

— Платье по фигуре. Одежда, сшитая на заказ . Изготовление выкройки, — перечислял Харрис-Джонс. — Для этого требуется определенное мастерство. Вы не были обычной портнихой, верно, мисс Воан? Вы были кутюрье?

Ада понимала, что он играет на ее тщеславии, но ничего не могла с собой поделать: ничто так не радовало ее, как признание ее профессиональных заслуг.

— Можно и так сказать, — ответила она.

— Можно? Какая скромность. Да вы были в Дахау нарасхват. Та женщина, которую вы принимали за фрау Вайс, была вашей рекламной вывеской, не так ли? Нечто вроде манекена в витрине. Это же целое предприятие. Портниха из Дахау, кутюрье для нацистов.

— Нет, — Ада теребила заусенец на большом пальце, — нет .

— Ваше собственное ателье .

— Это не так. Я не понимаю, зачем вы об этом говорите и при чем тут Станислас.

— Вы гордились тем, что делали?

— Это держало меня на плаву, — ответила Ада. — Мое шитье.

— Я спросил, гордились ли вы своей работой? — упорствовал Харрис-Джонс.

— Да. — Ада вскинула голову и гневно уставилась на обвинителя: — Да, я гордилась моей работой. Она делала меня человеком. — И прошипела сквозь зубы: — Что вы понимаете? — Она обернулась к присяжным: — Выбирать мне было не из чего. Меня загнали в капкан. Мне не платили, само собой. Даже поблажек не давали. И что из того, если фрау Вайс находила для меня работу, носила мои творения, она и ее подруги? Что? Я делала то, что приходилось делать, иначе бы я погибла.

— Вы старались для этих женщин, не так ли, мисс Воан? Вы добивались от них похвалы, таяли от их восторгов.

— Они никогда со мной не разговаривали. Только одна из них была добра ко мне, и да, тогда я растаяла. Я жаждала любви. Вряд ли вы это поймете.

Мистер Харрис-Джонс взял со стола бумагу, ту, что отложил лицевой стороной вниз.

— Пункт девять в вашем списке, — сообщил он присяжным, затем подошел к Аде и вручил ей бумагу.

Это была фотография. Ада вгляделась, детали то расплывались перед глазами, то опять вставали на место, теперь ты видишь, а теперь нет . Неужели это она? Собаки, опять же. Ада с усилием припомнила их клички. Шотландские терьерчики. Негус, Стаси.

— Вам знакома эта женщина, мисс Воан?

— Да.

— Кто она такая?

— Одна их тех, кто приходил ко мне.

— Вам известно ее имя?

— Нет, — дернула головой Ада. — Никого из них я не знала по имени.

— Вы слыхали о Еве Браун? — спросил Харрис-Джонс.

Ада сглотнула:

— Ева Браун?

— Да. Ева Браун.

— Она как-то связана с нацистами?

— Притворяетесь невежественной простушкой, мисс Воан?

— Не понимаю, о чем вы спрашиваете.

— Ева Браун, — Харрис-Джонс раскачивался на каблуках, он явно наслаждался происходящим, — была любовницей Адольфа Гитлера.

Ада слышала о чем-то таком по радио, но очень давно. Газеты она открывала редко и никогда не смотрела на снимки. Она не хотела жить прошлым.

— Повторяю, вы знали эту женщину? — Харрис-Джонс поднял фотографию обеими руками.

— Говорю же вам, я видела ее раньше.

— Эту женщину, — Харрис-Джонс выпятил грудь, его голос рикошетом отлетал от стен зала, — зовут Ева Браун.

Ада почувствовала себя так, будто ее сбил автомобиль, несущийся на полной скорости. Она пошатнулась, ухватилась на перила, чтобы не упасть.

— Я не знала, кто она такая. При мне ее ни разу не назвали по имени.

— И вам никто не объяснил?

— Нет. С чего бы? Со мной не разговаривали. Они не называли ее по имени. Судачили иногда о какой-то фройляйн, той самой фройляйн. Так, словно она была проходимкой, выскочкой из низов. Но кто она такая, не говорили. И уж тем более о том, что она любовница Гитлера.

— Неужели? — изобразил удивление Харрис-Джонс. — Любовница Гитлера. Женщина, на которой он женился в ночь перед тем, как они оба покончили с собой. И никто не сплетничал?

У Ады стучало в висках. Ева Браун благодарила ее, отпускала ей комплименты, Ада таяла, и все это время она была любовницей Гитлера. Ада же ничегошеньки не знала.

— Вы узнаёте платье на фотографии, мисс Воан?

Ада хорошо помнила это платье, каждую вытачку, каждый стежок, яркое украшение на корсаже. Ее подмывало соврать. Нет. Никогда его не видела . Но Харрис-Джонс не стал бы соваться с этой фотографией наобум. И держался он уверенно. Что бы вы ни совершили , убеждал Аду мистер Уоллис, не лгите .

— Да, — ответила Ада.

— Вы сшили его, так?

Ада кивнула.

— Отвечайте.

— Да.

— Придумали фасон, скроили, прострочили. Одежда, сшитая на заказ . Показали Еве Браун, как его носить, где прикрепить розочку. В этом платье Ева Браун выходила замуж за Адольфа Гитлера. И в том же платье, только без розочки, она умерла вместе с Гитлером.