Алексей Серов - Обеднённый уран. Рассказы и повесть

Я стал носить её в кармане случайно: сунул и забыл. Она настолько мала и скромна, что никак не напоминает о своем существовании. Но при моём-то мелком и аккуратном почерке, думаю, в этой книжке могла бы уместиться приличная повесть».

2. «В наших карманах, между прочим, постоянно живут вещи, которые там не должны находиться — и живут, бывает, годами.

В кармане моей старой джинсовой куртки долго квартировал один-единственный грецкий орех, свивший гнездо среди потрёпанных троллейбусных талонов — до того иссохший, что напоминал уже какой-то каменный уголёк. И ещё рядом с ним лежал, Бог знает для какой надобности, небольшой обрезок медной трубки. Каждый раз, залезая рукой в карман, я напоминал себе, что барахло нужно поскорее выкинуть, но не решался сделать это немедленно. Да и жалко было — привык; казалось мне, наверное, что если выкину эти безделицы вон, то лишусь чего-то важного в жизни.

Когда же и в самом деле пришлось вытащить их из кармана (старой куртке решительно потребовалась стирка), то, глядя на эти предметы, я чего-то — непонятно чего даже — испугался всерьёз. Бросил их поскорее в мусорное ведро, а куртку раз и навсегда выстирал. Вот и с книжкой такая история. не думал, что она пригодится когда-нибудь.

Однако недавно мне потребовалось записать адрес и телефон объявившегося через много лет старого знакомого; столкнулись на улице глаза в глаза, не уклониться. он, смотрю, седенькй уже, хромой, с палочкой. а ведь ровесники! пришлось стоять на солнцепёке и произносить ненужные слова, совершать фальшивые бодрые движения, призванные убедить собеседника в твоём полном, всем на зависть, благополучии; потом выпить по кружке пива. За пивом выяснилось: мужик служил по горячим точкам, воевал, теперь на пенсии. Скучает. Не прочь бы заняться настоящим делом, но такого дела пока не видит. „Обращайся, — сказал он мне с улыбкой, — если надо кого-то взорвать“. Конечно, именно такая надобность обязательно появится у меня в самое ближайшее время. Я кивнул и стал демонстративно охлопывать карманы в поисках какого-нибудь предмета, где можно было бы сохранить информацию — хотелось поскорее отделаться от этой протухшей дружбы — и вдруг наткнулся на записную книжку. Не сразу и сообразил, что такое там лежит в заднем кармане брюк. Я извлёк книжку, а Георгий (наконец-то вспомнил, как его зовут — Жора!) поделился авторучкой, и, значит, на очень короткое время у нас с ним опять возникло нечто общее. Адрес и телефоны были благополучно записаны (вот они здесь на самом верху первой страницы: домашний, рабочий, два мобильных — ряд бессмысленных знаков, за которыми просто ничего не стоит; и лицо-то друга уже снова начало стираться из памяти.) Мы разошлись очень довольные, и у обоих, думаю, было только одно желание: никогда больше не встречаться».

3. «Не следи за временем — следи за собой!»

Сегодня на улице придумал эту фразу, жаль было забывать её. Себя я знаю хорошо: память у меня не железная, а, скорее, глиняная. Здесь и сейчас помню, а там и потом уже нет, развалилось яркое видение, рассыпалось, слилось пылью по ветру. Поэтому всё, что придумывается интересного, нужно обязательно сразу фиксировать. И я снова стал проделывать движения, хорошо известные в двадцатом писчебумажном веке, но уже отменённые в мобильном веке нынешнем — начал хлопать и гладить себя по карманам. Опять нашёл эту потайную книжку, обрадовался ей.

Завёлся в кармане и небольшой карандаш для полного удобства. Он женился на записной книжке — не исключаю, ради её жилплощади. Но осуждать его вряд ли стоит. Браки по расчёту обычно крепки.

И теперь я оказался вроде бы во всеоружии перед миром, который ежедневно и ежесекундно водопадом льётся на меня со всех сторон, так что и вздохнуть невозможно без того, чтобы не проглотить какое-то количество грязной воды. Маленькая записная книжка даёт возможность противостоять миру. нет, это неправильно — не противостоять, а осваивать его.

До сорока лет ничем таким я специально не занимался (вернее, баловался в далёком детстве, но бросил). словно пересёк водораздел, за которым начинается иная жизнь, и эту книжку подарили мне не случайно. кстати, так и не знаю, кого за это благодарить.

Что-то похожее было со мной несколько лет назад. Я увидел в магазине красивую дорожную сумку. Вряд ли смогу определить точно, чем она привлекла моё внимание. Хай-тек, минимализм, строгость. я купил её, почти не задумываясь. И вот удивительное дело: с тех пор стал часто разъезжать. Редко эта сумка пустовала. Можно подумать, я начал много путешествовать именно потому, что купил красивую дорожную сумку.

4. «Накануне дня рождения был в церкви — хотел точно выяснить, можно ли отмечать сорок лет, устраивать праздник. Многие считают, что нельзя. Плохая, дескать, примета.

Отстоял службу. Молодой попик крестился уверенно и даже щегольски, так, словно ордена себе на грудь привешивал. После я подошёл к нему со своим вопросом, и он сразу начал наседать на меня, чуть ли не ругать, словно я в чём провинился. Учить стал, хотя самому-то, может, лет двадцать семь всего. В Библии, мол, ничего на сей счёт не сказано, это просто суеверия, которым поддаются одни глупцы. В общем, я понял, что ограничений никаких нет. Я и сам так думал.

Вскоре попик немного остыл, мы поговорили с ним уже спокойно. Оказался нормальный мужик, зовут Глеб, бывший военно-морской офицер. Просто к службе своей нынешней он относился не менее ревностно, чем к той, прошлой.

Ценю таких людей.

Только бы не разочаровался он опять.

Я-то сам не то чтобы потерял веру в какие-то светлые идеалы или убедился, что нами руководят подлецы. Нет. Просто за годы своей работы я сумел почувствовать: все люди, независимо от пола или возраста, желают друг другу смерти. Это, конечно, происходит не напрямую, но подспудно чувствуется постоянно: в том, например, какими бывают лица наилучших подруг, сидящих за аперитивом, едва одна из них отвернётся чуть в сторону; в том, с какой мягкой улыбкой товарищ выслушает твой рассказ о достигнутых успехах; в проклятьях, которые начальник шлёт своему подчинённому, завалившему, казалось бы, верное дело. Взгляните на мать, тискающую своего ребёнка в шутливых объятиях. Что-то слишком крепки эти объятья. Малютка уже посинел. Вот мать испуганно вскрикивает, если малыш удалится от неё на опасное расстояние — мне тут ясно слышен восторг человека, заглянувшего за край пропасти. Влюбленный юноша часто представляет себе свою девушку лежащей в гробу, и тогда сердце его сладко замирает: как я буду без неё?.. с кем?.. А она — мечтающая надеть красивое чёрное платье на его похороны, поставить на могиле любимого изящный памятник с ангелочками и долго предаваться медовой скорби?.. потом уехать, безутешной, в дом отдыха и в первый же вечер познакомиться с кем-нибудь?..