Гийом Мюссо - Здесь и сейчас

Эстер испепелила болтуна взглядом, он осекся и пробормотал:

— Да ладно! Уж и пошутить нельзя, — и достал ключи, пожимая плечами.

Медбрат открыл дверь и запер ее, когда Эстер вошла в палату. Она прошла вперед. Крошечная комнатенка была обставлена по-спартански: железная кровать, пластмассовый стул-хромоножка и привинченный к полу стол.

Артур Костелло полулежал, опираясь на подушку. Ему было хорошо за сорок, но он оставался красивым, привлекательным мужчиной. Высокого роста брюнет с суровыми чертами лица и печальными глазами. Свитер и брюки стали ему явно широки.

Он лежал неподвижно и смотрел вдаль отсутствующим взглядом, блуждая неведомо где.

— Здравствуйте, мистер Костелло, меня зовут Эстер Хазиель. Я заведующая психиатрическим отделением нашей больницы.

Костелло не шевельнулся. Он, казалось, даже не заметил присутствия врача.

— Я подписываю бумаги при вашей выписке. И перед тем, как подписать их, хочу быть уверена, что вы не представляете опасности ни для самого себя, ни для других.

Артур внезапно вышел из ступора:

— Уверяю вас, мэм, у меня нет ни малейшего желания покидать вашу больницу.

Эстер подвинула стул и села напротив кровати.

— Я с вами незнакома, мистер Кастелло. Не знаю ни вас, ни ваших книг, но зато я внимательно прочитала историю вашей болезни, — сказала она и положила картонную папку на стол, который их разделял.

Она помолчала и продолжила:

— Я хотела бы, чтобы вы сами рассказали мне вашу историю.

Артур впервые взглянул на Эстер.

— А у вас есть сигареты?

— Вы прекрасно знаете, что в палатах курить запрещено, — сказала она и показала на детектор дыма.

— Ну так выключите его!

Доктор вздохнула, но возражать не стала. Порылась в кармане халата и протянула Артуру свою зажигалку и пачку тонких ментоловых сигарет, потом повторила свою просьбу:

— Расскажите мне, как все произошло, мистер Кастелло? Что случилось в тот день, когда погибли ваши дети?

Артур заложил сигарету за ухо.

— Я уже рассказывал все это миллион раз вашим коллегам.

— Я знаю, мистер Костелло. Но я хотела бы, чтобы вы все рассказали лично мне.

Костелло долго массировал себе веки, глубоко вздохнул и начал:

— Бенжамин и София погибли 11 июня 2014-го. У меня тогда был очень тяжелый период. На протяжении долгих месяцев я не написал ни единой строчки. Смерть моего дедушки, случившаяся в начале этого года, выбила меня из колеи. Он приохотил меня к чтению, к писательству, он подарил мне первую пишущую машинку, он был моим первым читателем и критиком. Я никогда не ладил с моим отцом. Салливан был единственным человеком, который меня всегда поддерживал. Единственным, который никогда не предавал меня.

— В каких отношениях вы были со своей женой? — спросила Эстер.

— Как у всех семейных пар, у нас были взлеты и падения. Как и большинство писательских жен, Лиза упрекала меня в том, что я не веду светской жизни, мало провожу времени с ней и с детьми. Она считала, что я слишком много работаю, что воображаемая жизнь пожирает настоящую. За это она прозвала меня Пропащий.

— Почему Пропащий?

— Потому что я слишком часто пропадал у себя в кабинете, оставался в обществе придуманных мной героев. Она называла меня дезертиром и говорила, что я бросаю семью. В чем-то она была права, я не ходил в школу на родительские собрания, на футбольные матчи и спектакли в конце учебного года. Честно говоря, все это не казалось мне важным. Мне казалось, что у меня полно времени. Что я все наверстаю. Так всегда кажется. Всем. Но это неправда.

Немного помолчав, Эстер Хазиель задала следующий вопрос:

— Значит, к моменту, когда произошла автокатастрофа, вы отдалились от жены?

— Даже хуже. Я был убежден, что Лиза мне изменяет.

— На каком основании?

Артур отвечал неопределенным взмахом руки. Потом проговорил:

— Стоило мне войти в комнату, как разговор по телефону прерывался. Она изменила пароль своего телефона. Часто отлучалась без видимой надобности.

— И это все?

— Мне показалось, что этого достаточно, и я нанял частного детектива.

— Каким образом вы это сделали?

— Я встретился с Захарией Дунканом, прототипом моего Ла Шика, и попросил его об услуге. Захария в прошлом полицейский, но теперь работал в охране, я с ним всегда советовался, когда писал детективы. Он не снимает куртки общества Красного Креста, ходит всегда в стетсонах и, может быть, звезд с неба не хватает, но зато один из самых эффективных детективов в Нью-Йорке. Захария взял Лизу под свою опеку и через неделю после нашей беседы принес мне сведения, которые произвели на меня самое удручающее впечатление.

— Какие, например?

— В первую очередь фотографии, на которых моя жена в сопровождении некоего мужчины по имени Николас Горовиц входила в отель в центре Бостона. Три свидания на одной неделе. Свидания никогда не длились больше двух часов. Захария попросил меня дождаться конца расследования и только тогда поговорить с женой. Но у меня уже не было сомнений, что этот тип ее любовник.

Артур поднялся с кровати, подошел к окну и уставился на ватные облака, плывущие в сторону Астории.

— Я поговорил с Лизой на следующий же день, — вновь заговорил он. — Это было в субботу. Мы собирались поехать отдохнуть в мое любимое местечко, к маяку, Башне двадцати четырех ветров, что стоит на мысе Кейп-Код. Мы снимали здесь жилье на лето уже не первый год. Для меня это старинное сооружение обладало необычайной притягательностью, распространяло благодатную энергетику. Когда я приезжал туда, на меня снисходило вдохновение, мне хорошо писалось. Но этим утром мне вовсе не хотелось ехать на маяк, чтобы злиться там на жену. Во время завтрака я показал ей фотографии и попросил объяснений.

— И что же она ответила?

— Она была оскорблена тем, что я нанял детектива, и отказалась что-либо объяснять. Я никогда еще не видел ее в такой ярости. Она приказала детям сесть в машину и поехала на Кейп-Код без меня. По дороге случилась автокатастрофа…

Голос Костелло дрогнул, он долго кашлял, вытирая слезы, потом замолчал.

— Что вы делали, когда уехала ваша жена?

— Ничего. Я был измучен, парализован, не мог ничего делать и только вдыхал аромат духов Лизы, запах флердоранжа.

— Ваша жена никогда вас не обманывала, не так ли? — продолжала задавать вопросы Эстер.

— Ну почему же? Напротив. Оказалось, что она была встревожена моим душевным состоянием и надумала сделать мне сюрприз. Под большим секретом снималась в телесериале и на полученные деньги вела переговоры о покупке маяка. Она купила Башню двадцати четырех ветров, потому что я полюбил это место. Но все это я узнал только потом.

— Она задумала подарить вам маяк?