Алекс Тарн - В поисках утраченного героя

Демонстрация происходила наверху, но скандирование и пронзительные вопли заурожайников стали слышны задолго до нашего выхода на плато. Еще немного продвинувшись, мы оказались наконец в пределах видимости бескомпромиссной битвы за урожай. Ее кипучий эпицентр приходился аккурат на ту каменистую площадку, где Беспалый накануне вечером обронил с плеча своенравного старика Узи.

Демонстрантов я насчитал десятка три — может, больше. Их действия выглядели очень уверенными и организованными — в этом смысле люди Шапиро куда больше походили на армию, чем шесть-семь солдатиков, робкой кучкой сгрудившихся у тропы по другую сторону площадки. Это было заметно даже по форме одежды — ребята из поисковой группы не слишком отличались воинским единообразием: кто в драной куртке, кто в грязном свитере, кто в мятой гимнастерке… На фоне этой прискорбной расхлюстанности заурожайники смотрелись просто замечательно.

Одетые в цвета фаластынского знамени, с клетчатыми арафатками на плечах и противогазами на поясе, они явно руководствовались единым, многократно отработанным планом. Каждый четко знал свой маневр. Примерно треть демонстрантов исполняли функции операторов, снимая происходящее на видео со всех ракурсов и положений. На шеях у них болтались журналистские бейджики, внушительная надпись «пресса» украшала спины пуленепробиваемых жилетов. Другая треть предназначалась для камнеметания. Ее составляли крепкие, спортивного вида парни лет по двадцать — двадцать пять. К моменту нашего появления они временно бездействовали, ожидая команды и рассредоточившись на некотором расстоянии грамотным исламским полумесяцем.

Идейный центр заурожайников, напротив, представлял собой плотную компактную массу, состоящую из женщин среднего возраста и крайне агрессивного вида. Столь концентрированной степени стервозности мне не приходилось видеть нигде — даже в учительской комнате школы, куда я ходил подрабатывать в голодные университетские годы. Женщины скандировали заурожайные лозунги, сопровождая их синхронным выкидыванием кулаков вверх и вперед. Случалось и такое, что, устав, какая-нибудь демонстрантка расслабляла сжатый кулак, и тогда антифашистский жест превращался в свою полную противоположность.

Вообще, если бы не эта фашистско-антифашистская жестикуляция, скандирующие заурожайницы вполне могли бы сойти за ансамбль спиричуэлс из небольшой церковной общины где-нибудь в Алабаме. Словно для того, чтобы подтвердить это сходство, то одна, то другая хористка время от времени выступала вперед и, превратившись в солистку, принималась выкрикивать что-то совсем уже запредельное — как по смыслу, так и по уровню пронзительности звука.

Непосредственно перед фронтом своего военно-певческого коллектива тяжелыми шагами командора прохаживался сам Шапиро — вождь и идейный вдохновитель организации «За урожай». На голове его поверх небрежно повязанной арафатки красовалась широкополая ковбойская шляпа угольно-черного цвета. Гамму дополняла красная рубашка, зеленые штаны и ослепительно белые сапоги, что делало вождя похожим на клоуна, хотя задумка кутюрье наверняка заключалась в том, чтобы получше гармонировать с многочисленными фаластынскими флагами, которые демонстранты загодя закрепили на ближних камнях и деревьях.

— Стойте! — скомандовал Питуси. — Вагнер велел близко не подходить.

Но равшац и сам уже спешил к нам навстречу. Мы расположились на теплых от солнца камнях, метрах в пятидесяти от площадки.

— Привет, ребята… — Вагнер присел рядом, устало вздохнул и вытер пот со лба. — Спасибо, что пришли. Такой балаган, мать их…

— Цацкаться с маньяками не надо, — презрительно отрезал Питуси. — А вы цацкаетесь. Я бы их…

— Эй, эй… — равшац оглянулся. — Потише ты, вояка. А лучше совсем молчи. Неровен час — услышат. У них микрофоны знаешь какие чувствительные…

Шапиро по-дирижерски взмахнул обеими руками — и группа камнеметателей присоединилась к главному хору.

— Смерть оккупантам! Смерть оккупантам!

— Во, слышите? — качнул головой Вагнер.

— А чего они взъелись-то? — поинтересовался Беспалый. — Насчет этого участка вроде как спору нет. Вон маслины ихние, вон цитрусовые… собирай не хочу. Хотя урожай нынче хреновый.

— Год такой, — заметил садовник Питуси. — Маслину понимать надо. Маслина, она как зебра. Год плохо, год…

— …еще хуже, — подавился смехом Беспалый.

— …хорошо, — продолжил Питуси, пренебрегая глупостью ничтожного собеседника. — На прошлом годе много собрали, а теперь, значит…

— Чего взъелись… — проворчал Вагнер, расшнуровывая ботинок. — Много ли им надо? Ты, Бенда, вообще помалкивал бы, энтузиаст хренов. Гильзу они твою нашли, вот чего. Вчерашнюю, от Узи. Видно, что свежая — еще пахнет. Да и я тоже дурак — нет чтоб подобрать…

Равшац крякнул с досадой и вытряхнул из ботинка камешек.

— Бей фашистов! Бей фашистов! — теперь кулаки вздымались уже непосредственно в нашу сторону.

— Во, заприметили… — мрачно сказал Вагнер. — Ничего, досюда не докинут. Хотя могут и поближе подойти.

— Пусть только сунутся, — еле слышно прошелестел Питуси.

Беспалый Бенда сидел бледный, губы его дрожали.

— Что ж теперь будет, Вагнер? Арестуют? Я ж нечаянно…

— Нечаянно, нечаянно… — передразнил его равшац. — Тебе сколько раз говорили — вынь обойму, вынь обойму… А теперь вот получи шершавого по самые уши. Мы тебя защищать не станем, правда, ребята?.. Камень!..

Со стороны заурожайников прилетел булыжник, ударился о скалу в нескольких шагах, брызнул известняковой крошкой.

— Я ж говорил — не добросят, — удовлетворенно констатировал Вагнер. — Хорошо сидим.

— Но я ведь нечаянно… — повторил несчастный Бенда. — Я ведь…

— Кончай, Вагнер, зачем ты его пугаешь? — пожалел я Беспалого. — Ничего Бенде не будет. По гильзе-то видно, что из-под холостого.

— За урожай! За урожай! — хором закричали демонстранты, обращаясь на этот раз скорее к небу, а может, даже и еще дальше — к дружественной Европе.

Садовник Питуси вслушался и кивнул:

— А что — полезный лозунг.

— Во-во, — согласился Вагнер. — Может, вступишь?

Он повернулся ко мне.

— Зря ты ему открыл, Борис, про холостые. Пусть бы еще помучился, хуже не стало бы. Говоришь ему, говоришь… — вынь обойму, вынь обойму… Камень!

— Погоди, Вагнер, — сказал я. — Что ж это — весь балаган из-за одной гильзы? И как они ее нашли? И откуда узнали?

— Почему одной? — прищурился равшац. — Одна она в реальности, а в новостях будет — массированный обстрел мирной деревни. Вот увидишь. Как нашли? — Не знаю… мальчишка какой-нибудь нашел… — да и какая разница? Откуда узнали? — У Шапиро, брат, денег хватает. А где деньги, там и информаторы. Все просто.