Алекс Тарн - В поисках утраченного героя

А потом Шломин сбрендила. Насчет причины ее неожиданного сумасшествия в Эйяле до сих пор существуют непримиримые разногласия. Одна теория утверждает, что бедняжка не перенесла ограбления. Получилось так, что вся семья уехала на две недели в Италию — праздновать авину бар-мицву, и окрестные арабские воры, воспользовавшись случаем, ухитрились полностью обчистить их весьма не бедный дом. Вынесли почти все, вплоть до мебели, посуды и кухонной утвари, даже люстры и светильники демонтировали. Дом стоял на отшибе, у самого края вади, и вынос накраденного несомненно представлял собой нелегкую техническую задачу. Но арабы привели осликов и справились, оставив после себя лишь пустые стенные шкафы и мусор на полу, развороченном в поисках тайников. Этот-то ужасающий вид разоренного очага и пошатнул рассудок почтенной матери семейства.

Но представители другой школы шломиноведения категорически не согласны с подобной трактовкой. Они справедливо указывают на то, что имущество было полностью застраховано. А это, учитывая известную ушлость Гидона, позволяет с уверенностью предположить, что Майзели как минимум не проиграли материально. Да и не такова Шломин, чтобы долго переживать по цацкам, тряпкам и кастрюлям. А вот по собакам…

Незадолго до этого Гидон приобрел двух щенков добермана. К моменту злосчастного отъезда всей семьи за границу щенки превратились в восьмимесячных красавцев — игривых, ласковых, счастливых и любимых до чрезвычайности. Увы, их частное добродушие не могло перевесить неприятную славу этой в общем злобной породы, а потому все попытки пристроить собак к родственникам или знакомым закончились неудачей. Пришлось запереть доберманов в доме, договорившись с соседями о выгуле и кормлении.

Соседка и обнаружила в то печальное утро разграбленный дом и двух щенков, свисающих с потолка там, где еще накануне вечером светились красивые хрустальные люстры. В полиции потом сказали, что доберманов прежде отравили специально принесенным мясом, а повесили уже мертвыми, проявив тем самым своеобразный арабский юмор: где-то там фигурировала еще и записка, обещающая точно такое же будущее всем еврейским собакам. Это автоматически переводило банальную уголовщину в разряд благородной борьбы с оккупацией, а потому обеспечивало ворам в случае поимки сочувствие и защиту всего прогрессивного человечества.

Понятно, что Майзели, срочно прервавшие отпуск, не увидели своими глазами того, что предстало взору потрясенной соседки. Полицейский следователь предупредил Гидона, что детали картины лучше опустить для его же блага, и Гидон согласился. Не согласилась Шломин. По своему обыкновению, она предпочла встретить действительность лицом к лицу — остановить машину и выскочить наружу, как тогда на шоссе. Шломин настояла на том, чтобы ей показали все фотографии. Иногда человек совершает опрометчивые поступки, не вполне сознавая, что сила характера не всегда соответствует силе рук, ног, психики…

Из кабинета следователя вышла уже совсем другая Шломин, хотя окружающие заметили это не сразу. Внешне она почти не изменилась, вот только любой разговор отныне так или иначе сводила к собакам. Сначала это вызывало жалость и сострадание, потом стало раздражать. Затем выяснилось, что к собачьей теме сводились и все ее уроки, так что школу пришлось оставить. Впрочем, к тому времени Шломин уже с головой окунулась в новую деятельность: она разъезжала по округе и подбирала бездомных собак — всех, кого ей удавалось найти и поймать. Уже через несколько месяцев участок Майзелей превратился в собачий питомник.

Потом пошли жалобы от соседей. Нелегко жить рядом с десятками собак: постоянный лай, шум, вонь… Поселковое начальство разводило руками: как-никак семья основателей, заслуженные люди, да и обстоятельства такие… — вы уж потерпите, примите во внимание, пожалуйста. Соседи, скрепя сердце, терпели: никто не хотел судиться с богатым Майзелем.

Зато взрослые дочери сбежали от свихнувшейся матери при первой же возможности — благо отец имел достаточно денег, чтобы оплатить квартиры в Тель-Авиве и Петах-Тикве. Беспалый Бенда принимал ставки — сколько выдержит сам Гидон. Победили те, кто ставили на полтора года. Нет, супруги не развелись — Майзель по-прежнему поддерживал жену материально, безропотно оплачивал постоянно растущие расходы на питомник, но в Эйяле уже не жил — переселился куда-то в Кейсарию.

Дольше всех продержался младший сын Ави — самый, пожалуй, близкий к маме. Помогал с собаками, стойко выносил насмешки сверстников по поводу не менее стойкого запаха псины, а уйдя служить, проводил в Эйяле почти все свои короткие армейские отпуска. И вот, наконец, сломался и он. «Дома все равно не жизнь…»

— Что, совсем невмоготу, Ави? Долго же ты держался…

Он снова пожал плечами.

— Отвык. Да и не нужен я ей. Научилась без меня управляться. С этим, как его… Правда, сейчас он пропал, но ничего, другого найдет.

Мы вскарабкались на Кастель и теперь спускались к садам Сахарова, закладывая крутые виражи из левого в правый ряд и обратно.

— У нее был помощник? — рассеянно спросил я, краем глаза следя за чересчур приблизившейся маздой.

— Ну да, — кивнул Ави. — Как его… ну… Арье этот. Арье Йосеф… Эй, Борис, Борис! Ты куда?!

От неожиданности я чуть не вылетел с виража.

— Арье Йосеф?! Они что — были знакомы?!

— Ну ты даешь… — протянул Ави и перевел дыхание. — Я уж думал, всё — в кювете… Еще как знакомы. Дружили домами. Или будками — не знаю, как правильней. На него даже собаки не лаяли, за своего держали.

Я молчал, переваривая услышанное.

— Выкинь меня после светофора… — сказал Ави. — Ага, вон там, на остановке. Спасибо за тремп!

Он хлопнул дверцей и споро зашагал в направлении автовокзала.

«Ну, дружили и дружили… — подумал я. — Что тут такого особенного? Хотя с другой стороны…»

С другой стороны, по словам Вагнера, Арье Йосеф был крайне нелюдим, едва здоровался с соседями, а мало-мальски общался лишь с Карпом Коганом, которого знал еще по России. Но вот выясняется, что не только. Впрочем, если разобраться, то нет в этой дружбе — или связи? — ничего странного. Шломин давно уже живет без мужа, Арье тоже вроде бы одинок, оба еще совсем не стары. Отчего бы двум изгоям не объединиться? Удивительно лишь, что связь эта так и осталась неизвестной — даже у нас, в маленьком поселении, где все про всех знают как минимум всё.

Хотя и это вполне объяснимо: дом Шломин находится на отшибе, в стороне от любопытных взглядов; отчаявшиеся соседи давно уже отгородились от собачьего гама высокими звукоизолирующими стенами, так что Арье Йосеф вполне мог незамеченным навещать свою безумную подругу.