Татьяна Соломатина - Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61

Он встал и нажал на кнопку. Затем обратился к Родину:

— Сергей Станиславович, я могу воспользоваться вашим кабинетом для разговора с мужем пациентки?

Родин молча кивнул.

— Конфиденциального разговора.

Родин поплёлся на выход без второго слова. За ним на выход отправились Поцелуева и Разова.

— Присаживайтесь, Алексей. Разговор будет нелёгкий. И не думаю, что короткий.

Выяснилось вот что. Восемнадцать лет назад Лизин отец, молодой генерал ФСБ, как-то пришёл домой, застрелил жену и сам застрелился. Списали на стрессы и срывы. На этом история Лизиной семьи для Алексея заканчивалась. Он знает только, что Лиза очень любила своих родителей. Особенно отца. Весь их дом увешен фотографиями Лизы с отцом. Ничего удивительного. Мать Лизы была профессиональным фотографом. Отличным профессиональным фотографом. Стояла у истоков отечественного глянца. Была членом соответствующего профессионального союза. Дочь пошла по её стопам. Фотографий Алексея у них в семейном архиве тоже куда больше, чем фотографий самой Лизы. Так бывает, когда живёшь с фотографом. Алексей встретил Лизу много позже трагической гибели её родителей. Да, она всё ему рассказала. Но для мира у них была версия с автокатастрофой. Согласитесь, не каждому будешь хвастать, что твой обожаемый отец сперва с одного выстрела в сердце отправил на тот свет твою не менее обожаемую мать — а затем пустил себе пулю в голову. Лиза их и обнаружила, когда пришла домой. Ни записки, ничего. Она долго ходила к психологу…

В этом месте рассказа Святогорский взвился от ярости.

— Шарлатаны херовы! Знаний и образования — никаких! Лишь бы клиент с крючка не соскочил! Если уж врачи — и отменные врачи! — не заподозрили! Даже во время беременности!.. Кажется, я бы не отказался от пистолета. Так бы и ходил с ним по психологам!.. Потому что ну не понимаешь, не разбираешься — не лезь! Отправь к профильному специалисту!

Алексей всё ещё не очень понимал, в чём дело. Злость Святогорского была ему не ясна.

— Простите. Это была совершенно неоправданная вспышка гнева.

— Но что, чёрт возьми, с Лизой?!

— Алексей. Я дам вам контакты отличного психиатра. Подчёркиваю — психиатра! Не психолога. Психиатра! Но сперва нам надо вывести Лизу из искусственной комы. — Святогорский глубоко вздохнул. — Многое. Очень многое зависит от того, в каком состоянии сознания она из неё выйдет. Если бы кто-то раньше предположил… Хоть один из!.. Но мы все так заигрались в инструментальные и аппаратные методы исследований, что совершенно забыли о старом добром клиническом мышлении. У большинства молодых докторов его попросту нет!

Алексей всё ещё не понимал, о чём речь.

— Если бы Лизу ввели в искусственную кому чуть раньше. До появления слуховых, зрительных и обонятельных галлюцинаций, до двигательного возбуждения, до бреда — я бы гарантировал… А сейчас…

— Вы мне можете простым человеческим языком объяснить, в чём дело?!

— Алексей, я подозреваю что у отца вашей жены была шизофрения. Параноидальная шизофрения. Какие бы стрессы и срывы человек ни испытывал — его не сорвёт, если в геноме нет, как бы это выразиться, «нужной готовности», склонности. Скорее всего, он и сам не знал. Или — скрывал. С диагностированной, «учётной» шизофренией он бы точно не дослужился до генерала ФСБ. Конечно, можно написать шпионский роман или сценарий сериала. Но ларчик чаще всего открывается просто. Что было с отцом вашей жены — мы никогда не узнаем. Но судя по тому, что во время беременности случилось с его дочерью — он был шизофреником и передал Лизе соответствующий ген. Беременность явилась пусковым механизмом, развернувшим этот ген. В любом случае ей необходима помощь психиатра. В каком объёме? Давайте для начала выведем её из комы.

— Я люблю Лизу. Я никогда не сдам её в дурдом.

— Алексей, никто не говорит о психиатрической лечебнице. Пока… Но вспомните. Отец Лизы обожал свою жену. И он же её застрелил. Понимаете?

Святогорский внимательно посмотрел на Алексея.

— Вы хотите сказать, что Лиза представляет опасность? Для меня? Для сына?

— Я не знаю.

— Но как я мог не заметить, что она… проводит время с отцом. Бред какой-то!

— Это он, Алексей. Бред. Только в клиническом смысле слова. Лиза — та Лиза, которую вы знаете, не была со своим отцом. С ним была другая Лиза. И та, другая Лиза, ничего не говорила вашей Лизе. Шизофрения. Расщепление души. Разность личностей. Одна Лиза не пускает другую Лизу на свою территорию. Ваша Лиза не знала, что она проводит время с отцом. Когда появлялись вы — главной становилась ваша Лиза. Вашу Лизу совершенно не в чем винить. Другую Лизу, запертую внутри вашей Лизы — тоже не в чем винить. Другую Лизу надо… — Святогорский искал слово. — Нивелировать.

Пока Святогорский беседовал с мужем пациентки, Родин и Поцелуева сидели в её кабинете как оплёванные.

— А я-то, дура. Сама за тем папой по всему отделению бегала. Тыдыбыра гоняла. Только что был, только вышел, сейчас вернётся…

— Шизофреники очень хитрые.

— Шизофрения очень хитрая. А бедные шизофреники — жертвы этой хитрости.

— Мы идиоты. Хорошо, что у нас остался Святогорский. Который был достаточно смел…

— А ведь прав — Мальцева сразу поверила бы ему.

— Не гожусь я на должность начмеда!

— А я — заведующей.

— Ты — годишься, годишься! — Горячо запротестовал Родин. — Это я!

— Всё, хватит! — Оборвала мужа Оксана Анатольевна. — Что за сеанс самоуничижения. Которое паче гордости, ага! Учиться, учиться и учиться. Раз мы такие дебилы! Погрязли исключительно в ремесленных манипуляциях-операциях и совершенно разучились думать.

Оксана схватила трубку внутреннего телефона и яростно потыкала в кнопки.

— Тыдыбыр! На следующую неделю готовишь клинический разбор Лизиного случая. И пространный подробный доклад на тему «Беременность и психические заболевания».

На следующий день Святогорский в присутствии Родина, Поцелуевой, Разовой и, конечно же, Алексея, — вывел Лизу из комы. Она открыла глаза, уставилась на Святогорского.

— Мальчик. Красивый здоровенький мальчик. Немножко маленький. Но недоношенные потом даже перегоняют…

Лиза нашла взглядом мужа и, ласково улыбнувшись ему, сказала:

— Папа!

Все похолодели. Алексей бросился на колени перед Лизиной кроватью, схватил её руку и заплакал.

— Ты — папа, а я — мама. Вот и стали мы папой и мамой! Почему ты плачешь?

В этот момент поневоле заплакали все присутствующие. Разве Святогорский помнил о врачебном долге.

— Лиза, у вас болит голова?

— Нет… Боже мой! Я и не заметила, что у меня не болит голова! Откройте же скорее занавеси и принесите мне сына! Почему вы все плачете?

Святогорский настоял, чтобы Алексей отвёл жену к психиатру. Лиза отрицала своё общение с отцом. Сама мысль об этом была ей дика. Её отец давно покоится в земле. Как она могла с ним общаться?! Хитрая шизофрения ушла. Навсегда или на время?