Виктор Мартинович - Озеро Радости

— Ну не знаю… Может, они идут музыку послушать? — чешет она мочку уха.

— Ага. Музыки тут всегда много. Но не это главное. Ведь мы не барабанщики на концерте.

Вот как, оказывается, сложно.

— Коммуникация? Они приходят для нее?

— Для этого есть социальные сети. Каждый третий теперь даже за рулем, как ты выразилась, себе телефон коммуницирует. Но ты уже близко. Понимаешь…

Аслан вскидывает брови домиком, затем растягивает их в линию — с тем, чтобы свести в дугу и продолжить:

— Ночью человек чувствует себя одиноким. Днем у него масса дел. Он водит машину. Зарабатывает деньги. Или не дает их у себя отнять. А потом приходит ночь. И счастливые засыпают. А все остальные — нет. Кто-то вызывает проститутку. Оргазм дает мимолетное чувство причастности другому. Которое проходит ровно тогда, когда вы застегиваетесь… Кто-то идет в бар и набирается алкоголем. Кто-то рискует в казино. Но все они рано или поздно — ты уж мне поверь! — либо становятся счастливыми, либо понимают одну вещь. Понимают, что искали все это время не секса, не адреналина и не пьяной икоты. Искали они простой штуки. Человеческого тепла. Не коммуникации, как ты завернула, но — тепла.

— Послушайте… — перебивает его Яся. — Вы гладко тут, конечно, проповедуете, но я все-таки продолжаю не понимать, в чем состоит предлагаемая мне работа.

— Оказавшись в клубе, человек пытается завязать знакомство. У людей разных типов эти попытки занимают от пятнадцати минут до двух часов — тут уж мне поверь, это маркетинг. Не зацепившись, человек идет в другой клуб. И так — пока не встретит где-то кого-то, с кем ему будет о чем поговорить. Причем неважно — мальчик это или девочка, красив человек или нет, тут даже лучше, чтобы человек был некрасив! Ведь тогда исчезнут подозрения, что с тобой разговаривает профессионал. И что тебе что-то продают. В этом городе, Яся, порог таких подозрений очень низок. Чуть-чуть перегни, и тебя придется заменять — выяснится, что ты все это не от чистого сердца, что ты — на зарплате. Говорят… — Аслан вздыхает и задумывается, а потом возобновляет свою речь, но говорит медленней и проникновенней. — Говорят, что пятьдесят лет назад в мире существовали места, такие как Сианук в Камбодже или Фукуок во Вьетнаме, где никаких светлячков не нужно было. Энергетика у этих мест была такая, что они притягивали к себе только по-настоящему светлых людей. Которым не нужен был менеджмент эмоций. Но мы живем не в раю. А в городе, от рая отстающем на расстояние выше среднего по миру. Соответственно, в этой тьме нужны дающие надежду огоньки. Иначе путники разложат свой костер у другого озера.

— Что конкретно мне нужно делать? — Яся по-прежнему сбита с толку.

— Ничего, дочка! — подается вперед Аслан. — Ничего и при этом… всё! На тебе и еще на трех таких, как ты, девушках, обычных по виду, будет держаться этот клуб и держится вообще любое ночное заведение мира. В Москве вас называют светлячками. В Токио, Сайгоне, Бангкоке и Куала-Лумпуре — kyabajō. В Лос-Анджелесе — hostess. В Лондоне — angels, в Сиднее — mates. Кто-то из вас умеет танцевать. Кто-то знает, как организовать вокруг себя что-то вроде семьи. У нас, например, была одна социолог, так у нее взрослые мужики садились лапушками на диванчик и играли в игры. Но не в бридж, а там в «Мафию» или «Манчкин». Жаль, замуж выскочила за одного джигита! Такой был ценный мама-кролик! Наташа… Как ее?.. Кухнам, что ли… Нет, не помню! У каждого светлячка есть что-то в запасе. Одна знает, как развеселить. Другая умеет петь караоке и поет так, что после нее к микрофону выстраивается очередь. Свою роль ты почувствуешь сама через неделю.

— Как-то неопределенно очень… — поежилась Яся.

— Ну почему неопределенно? В двадцать два ноль-ноль ты должна занять любое место в зале. Если ложи не свободны — садишься у стойки. Позиция у стойки по многим причинам предпочтительна, сама это потом поймешь. С нас — бесплатные еда и напитки. Любая еда и любые напитки. С нас также — зарплата. Но не очень жирная, больше тысячи долларов я положить не могу. Но зато — жилье в соседнем доме. Квартиру, две комнаты — будешь делить с другой хорошей девушкой, Вичкой Есюченей, она тоже, кстати, из Молдовы.

— Я из Беларуси, — поправляет Яся.

— Да, Минск это Белоруссия, все время путаю, — Аслан машет рукой, по-медвежьи изображая извинение. — Вичка тоже из Белоруссии. И тоже светлячок. Ну вот. Какие обязанности должностные? Разговаривать с людьми. Твоя эффективность измеряется временем, проведенным за разговором. Желательно подсаживаться и знакомиться первой. Лучше всего тормошить бук, молчаливых. Где сразу видно, что у человека напряг с общением. Мачо и говоруны себе уши сами найдут, а эти уйдут через полчаса, измученные. И не вернутся никогда. Но фаворитов у тебя быть не должно. Ты — Маргарита на балу у Булгакова. Гости должны чувствовать себя нужными. Для этого можно все, Яся. Ты можешь расспрашивать о чем угодно. Ты можешь лезть в их личную жизнь и рассказывать о себе небылицы. Хочешь — каждый вечер придумывай про себя новую историю.

Ясино настроение меняется. Ей странно: этот опытный человек полагает, что у нее получится быть Маргаритой на балу. В Малмыгах ей за недостатком опыта не доверили даже работу агронома.

— И что… — Яся расправляет плечи и потягивается, — вы думаете, что из меня выйдет Маргарита? В том смысле, что вы меня видели?..

— Все у тебя получится, дочка! — хлопает в ладоши Аслан. — Я людей сразу чувствую, да и Рустем не первый год в ночном бизнесе. Тебе не нужно быть соблазнительной. Одевайся просто, но с какой-нибудь деталькой, которая поможет войти в разговор. Тебе не нужны голые плечи и яркая помада. Твое оружие — дружба и флирт. Но не эротика. Ни в коем случае не эротика! Ты — светлячок, а не красный фонарь. Наутро, когда любой из них будет вспоминать ночь в клубе, он должен натыкаться на приятное воспоминание, на интересный разговор, на теплый взгляд. На хорошую шутку. На какую-нибудь не до конца ему самому понятную ситуацию. Не на съём — ни в коем случае! Но — на волшебство. Волшебство — то, ради чего мы и живем. Приходишь в клуб, уставший и пустой, видишь одно лицо — одно движение брови, и вспоминаешь его потом неделю, сам не зная почему. Но… Понимаешь, Яся… Наша жизнь очень бедна этим волшебством. Оно потому и волшебство, что происходит редко… И иногда его приходится немножко так… самим склеивать.

Последняя фраза заставляет ее хмыкнуть:

— Я должна симулировать волшебство?

— Ну, это лучше, чем симулировать оргазм, — поддерживает он ее циничный тон. — Тебя никто не заставляет играть. Просто будь собой. Но тормоши. Дружи. Знакомься. Тревожь их. Ты можешь располагать их к себе. Можешь даже намекать на симпатию. Вообще тебе в этой игре можно все. Им — ничего. Если кто-то берет за руку, шепчет гадости, ты щелкаешь пальчиками. Тогда подходит Данила или любой другой юноша, заряжает парню в бидон и выносит ногами вперед проветриваться. И больше он тебя не беспокоит, а беспокоит — им занимается наша служба безопасности в сотрудничестве с префектурой города Москвы. Такой расклад, дочка. Дать тебе время подумать?