То Хоай - Западный край. Рассказы. Сказки

Я возмутился, но виду не подал, лишь усмехнулся презрительно. Добро бы еще все это говорила моя Матушка. Но она-то меня понимает и только порадовалась, услыхав о моем решении. Да и наши предки, уверен я, отвергли бы Кузнечика, который всю жизнь сидьмя сидел на своем пятачке земли, палец о палец не ударив во имя благоухающей Славы. Ведь Настоящая Слава становится достоянием и украшением всего рода. Старший мой Брат еще молод, а говорит и мыслит как дряхлый старец, стоящий одною ногой в могиле.

Нет, я должен был высказать свое мнение! И я сказал:

— О мой дорогой Старший Брат, я знаю все, что знаете вы. Но мне известно и то, о чем вы не имеете ни малейшего представления. Я знаю, всякий, кто хочет развить свой ум, должен, не жалея ног, странствовать по Свету, все постигать и всему учиться. Не зря наши предки говорили: «Кто день в дороге провел, ума нажил». Вовсе они не завещали нам сидеть по своим углам. И еще я знаю вот что: у тех, кто торчит безвыходно в своей норе, тускнеет и притупляется ум, они вечно несут околесицу, пустословят, корят всех и вся. Поэтому я и пришел пригласить вас отправиться вместе в Дальние Странствия.

— Да ты что, поучать меня вздумал?! — заорал Брат . — И как у тебя только язык повернулся?!

Он подскочил ко мне и давай размахивать руками перед самым моим носом. Но я знал, сколько бы он ни кипятился, а ударить меня не посмеет, потому что я был вдвое, если не втрое сильнее. Так и случилось: он лишь легонько постучал по моему лбу пальцем и застыл, вытаращив глаза.

Тут уж я вышел из себя, но напряг всю свою волю и сохранил равнодушный вид. Это холодное спокойствие означало презрение и решимость никогда больше не видеться с Братом, порвать родственные узы.

Гордо подняв голову и не прощаясь, я повернулся к нему спиной, выражая крайнее пренебрежение. Так расстался я с моим Старшим Братом, спесивцем и стародумом.

Он небось весь посинел от злости. Но гнаться за мной не осмелился. Пускай себе ярится и чахнет от зависти, видя, как Младший Брат его, гордый и смелый, странствует, покрывая себя Настоящей Славой!

Я попытался найти себе друзей среди Кузнечиков, которых помнил еще с отроческих дней. Увы, на поверку все они оказались тунеядцами и лежебоками.

Одни, подобно моему Старшему Брату, повторяли на все лады, что, мол, кроме них, в семье никого не осталось и потому им никак нельзя покинуть родные места, да и вообще, те, кто болтается по чужим краям, похожи на гулящих девок — помани ее, и она побежит куда угодно.

Другие, едва услыхав о Дальних Странствиях, бледнели и кланялись шестикратно, сложив руки на груди.

Третьи, словно сговорившись, все как один задавали нелепый вопрос:

— Если уйдем в Дальние Странствия, вернемся ли мы завтра Домой?

Отвечать им мне не хотелось…

Помню однажды вечером я стоял на берегу Пруда, любуясь, как под закатным солнцем отсвечивает разлившаяся вода. Зрелище это всегда пробуждало во мне неуемную страсть ко всему далекому и неизведанному.

Вдруг я услышал у себя за спиной шум. Я обернулся: там шел жестокий бой. Какой-то Кузнечик (из черных Кузнечиков Чу́и) бился с двумя толстыми жучихами Муо́м. Жучихи наскакивали на Кузнечика и орали во всю глотку, призывая родню и соседей. Кто-то из мудрецов — не помню сейчас его имени, говорил: «Ворует и грабит, и сам же тревогу бьет». Теперь я понял, что, собственно, он имел в виду.

Склочницы Муом, подняв лапы, выставив длинные острые челюсти, вдвоем наседали на Кузнечика Чуи. Но он хладнокровно парировал их выпады и сам наносил «крюком» искусные удары. Ноги его так и мелькали, грозные и тяжелые, как бронзовые палицы.

Я наблюдал за ним с восхищением. Правду сказать, я раньше не очень-то высоко ставил Кузнечиков Чуй, долговязых и неотесанных, круглый год ходивших в одном кургузом жилете. Но сегодня, глядя на этого Чуй, могучего и ловкого воина, я вновь убедился: судить о ком-нибудь только по наружности, пусть даже и неприглядной, опрометчиво и глупо.

Чуй бился один против двоих и — вот что значит Отвага и Мастерство! — оба его противника стонали от тяжких ударов. Однако Жучихи голосили не зря, крики их услыхали друзья и родичи, кормившиеся неподалеку на Рисовом Поле. И вот десятка три Муомов явились на выручку. Чуи, сразу оценив грозившую ему опасность, вырвался из вражеского кольца, бросился в воду и переплыл на другой берег. Уверенный в своей безопасности, он остановился у самой воды, грозя через Протоку бесновавшимся Жукам.

Но Му омы вдруг совершили неожиданный маневр: они взлетели и, громко жужжа, понеслись над водой.

Чуй никак не думал, что они летают так быстро. Он едва успел изготовиться к бою, подняв лапы и выставив зубчатые круглые челюсти, как на него обрушилось разом бог знает сколько зубов и лап. Чуи зашатался и упал на колени. Муомы облепили его, решив забить насмерть.

Но тут вмешался я. Жуки с криками ужаса разлетелись кто куда.

Чуи валялся на земле вверх ногами. Он был без чувств. Я перенес его в мой Дом, уложил на ложе и брызнул в лицо ему холодной водой.

Вскоре он очнулся и застонал. Тело его от ударов распухло и посинело.

Однако Чуи нашел в себе силы рассказать мне свою историю. Вот она:

Раньше Чуи вместе с другими Кузнечиками жил возле Дальнего Поля. Дошел он как-то до Протоки, остановился, закусил с дороги и видит: травы здесь очень уж хороши! Тогда он решил перебраться сюда насовсем. Задумано — сделано. Все хорошо бы, да только здесь жили Муомы, и развелось их видимо-невидимо. Жуки тотчас заволновались, как бы чужак не объел их, не извел всю траву, которую небеса якобы выращивают только для них, Муомов. Дня не проходило без того, чтобы Жуки не завязывали с ним ссору; они даже черед установили: кто и когда начинает ссору с Чуи. Ну а где ссора — там без драки не обойтись. Они дрались с утра до ночи. Но Чуи был не из тех, кого легко запугать, хоть Муомы не раз угрожали ему смертью.

Кузнечик ничего не спускал Жукам. Если кто бранил его, он отвечал тем же, а с забияками разделывался по-свойски. И как ни кичились Муомы, сколько ни хвастались, никак не могли справиться с Чуи. Под конец стычки и перебранки тянулись с утра до вечера. А сегодня разыгралось генеральное сражение. План его Муомы составили заранее. Они выслали двух здоровенных Жучих в авангард — завязать бой и сковать неприятеля. А там уж должны были подоспеть Главные Силы.

И как это я оскандалился, сочтя их бой просто случайной дракой?..

Растроганный и взволнованный, Чуи благодарил меня. Я предложил ему остаться у меня до полного выздоровления.

Вскоре раны его затянулись.

А я, покуда Чуи жил в моем Доме, убедился: характер у него веселый, жизнерадостный. Он любил шутки и смех. Но больше всего мне понравилась в нем любовь к Дальним Странствиям. В этом мы с ним были схожи. Он гордился тем, что в свои юные годы успел уже кое-где побывать и немало повидать. Я раскрыл перед ним свои замыслы и предложил путешествовать вместе — вместе искать Смысл Жизни. Там, за далеким горизонтом, убеждал я его, мы наверняка найдем этот Смысл. А Новизна, она ведь всегда пьянит нас и манит. «Нет, — говорил я Чуи, — незачем возвращаться назад, к своим луговым травам…»