Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Слезы счастья

Эрмин своим чистым голосом объявила:

– Мне очень захотелось, прощаясь с вами, держать за руку мою сестру Киону – дочь Талы-волчицы, которую многие из вас знали, и внучку Одины, которая, в свою очередь, является дочерью всеми уважаемого Наку! Именно Киона помогла мне организовать этот концерт и, самое главное, научила меня петь на вашем языке. Я благодарю ее и прошу вас тоже ее поблагодарить.

Индейцам понравилось это заявление Эрмин. Они стали шумно ее благодарить.

– В скором времени – через год или два – Киона сможет работать учительницей здесь, в Пуэнт-Блё, – добавила певица. – Я уверена, что она сумеет грамотно организовать обучение ваших детей, будет относиться к ним с любовью и поможет им сохранить ваш язык, память о вашем прошлом и ваши легенды.

Волна энтузиазма прокатилась по классу, заполненному индейцами монтанье. Они устроили двум сестрам овацию. Лора, прижимаясь к обхватившему ее руками Жослину, пустила слезу. Эстер, тоже расчувствовавшись, положила голову на плечо Овида.

– Скажи честно, ты и в самом деле уже больше не любишь Эрмин? – спросила она у него взволнованным шепотом. – Она ведь яркая личность и очень красивая женщина!

– Для меня она уже в прошлом. Теперь я люблю всем своим сердцем только тебя, моя дорогая. Не бойся ничего. Никогда уже больше ничего не бойся.

Он подкрепил свои слова нежным поцелуем, не чувствуя при этом, что за ним и Эстер наблюдает с растроганным видом Мадлен. Затем индианка перевела взгляд своих темных глаз на окна школы. Снаружи шел густой снег. Снежинки были большими и пушистыми.

– Месье, – сказала Мадлен Жослину, – нам уже пора отправляться в обратный путь. Акали и Мирей обещали подготовить для нас горячие напитки.

– Да, сейчас поедем. Твоя дочь и так уже лишила себя этого замечательного вечера ради того, чтобы присмотреть за детьми. Тошан повезет Мимин и Киону.

Из класса не спеша вышли один за другим все зрители, которых было так много, что от их теплого дыхания в помещении стало тепло, несмотря на то что по настоянию администрации резервации Пуэнт-Блё большую металлическую печь, находящуюся в глубине класса, растапливать не стали, чтобы в толчее никто об нее не обжегся.

Прижавшись носом к стеклу, Киона разглядывала женщин, которые в большинстве своем завернулись в покрывала и удалялись в холодных сумерках в направлении своих хижин или другого хлипкого жилища. Некоторые из них несли на спинах маленьких детей, тогда как дети постарше топали по недавно выпавшему снегу позади своих родителей. Всей этой общине, всем этим ее братьям и сестрам по крови, подумалось ей, предстоит пережить очередную суровую зиму.

Возле нее прошли Тошан и Овид. Они поддерживали шамана, ноги которого едва касались паркета. Подчинившись требованию старика, они остановились.

– Киона, не грусти, моя малышка! – крикнул он по-французски. – Того, что сделано, уже не исправить – ни слезами, ни насилием. Я испытал сегодня вечером на берегу Пиекоиагами много счастья благодаря тебе и благодаря Канти. Теперь я могу спокойно уснуть. Я знаю, что ты позаботишься о моем народе. И пусть Великий Дух оберегает тебя – тебя и твоих близких.

– Благодарю тебя за эти слова, почтенный Наку, – ответила Киона. – Я хотела бы тебя поцеловать так, как это делают бледнолицые.

Киона, к горлу которой от охватившего ее волнения подступил ком, легонько поцеловала Наку в его щеки, кожа которых уже стала похожей на пергамент. Эти поцелуи показались ему легкими прикосновениями крыльев птицы. Он радостно улыбнулся, и это была его последняя улыбка. Он ушел в мир иной следующей ночью, когда спал.

Киона это предчувствовала. Когда она узнала на следующий день о его кончине, она просто сказала, что все произошло так, как и должно было произойти.

Роберваль, воскресенье, 24 декабря 1950 года

Адель прижала свой маленький носик к оконному стеклу, чтобы было удобнее любоваться заваленным снегом садом. За ночь окружающий пейзаж стал абсолютно белым: белыми стали даже ветки деревьев, растущих у сарая, и кустов, окаймляющих лужайку. Девочке показалось, что она слышит голос своей матери, шепчущий ей на ухо:

– Смотри, моя дорогая малышка, это снег-хлопок – мой любимый вид снега, легкий и нежный. Он обволакивает все, даже самые маленькие предметы.

Это было в Германии в первую зиму у ее дедушки и бабушки – еще до того, как жизнь превратилась в сплошные крики и слезы. Адели захотелось плакать. Завтра уже наступало Рождество, а ее папа все еще не приехал. Ее мама же сейчас находилась на небесах, как ей об этом твердили разные люди в школе, в магазинах и в церкви, в которую она ходила по воскресеньям.

Она вздрогнула, увидев снаружи странный силуэт. Какой-то человек шагал по глубокому снегу. Он был одет в длинную коричневую куртку, капюшон которой был надвинут до самых бровей. Шарф, намотанный до уровня носа, наполовину скрывал лицо.

«Это не мой папа. Папа намного выше ростом», – разочарованно подумала девочка.

Пару мгновений спустя незнакомец помахал руками, откинул капюшон назад и опустил шарф. Адель тут же узнала Киону, которая подавала ей знаки руками и переминалась с одной ноги на другую – так, как это делают поднявшиеся на задние лапы медведи. Затем Киона подошла к окну и прислонилась губами к стеклу, как будто бы целуя Адель.

– Откуда ты пришла? – крикнула Адель погромче, чтобы Киона смогла услышать ее сквозь стекла.

– Сейчас узнаешь, – ответила Киона, прежде чем исчезнуть.

Адель, повеселев, заковыляла в сторону прихожей. Мадлен еще с утра надела на нее новое платье из зеленого бархата, украшенное красными вставками на рукавах и в нижней части юбки. Ее каштановые волосы, вымытые накануне, были собраны в «конский хвост» на затылке. Такая прическа очень ей шла.

Киона вошла в дом в тот момент, когда Адель выходила из гостиной.

– Моя дорогая малышка, ты выглядишь шикарно! Лора использует это слово – «шикарно». Поэтому давай и мы будем так говорить.

Сняв свою кожаную куртку и перчатки, Киона поцеловала Адель.

– У меня для тебя есть замечательная новость: сегодня после обеда я поведу тебя и Констана в кинотеатр. Я только что ходила в «Театр Роберваль», чтобы узнать, что там показывают. «Пиноккио» Уолта Диснея. Это мультфильм. Я видела в вестибюле кадры из этого мультфильма, и они мне очень понравились. Ну что, ты рада?

– О-о, это очень приятный сюрприз! Ты такая добрая! Но ведь тогда может получиться так, что приедет папа, а меня тут нет.

– Он подождет тебя здесь, в тепле, и поиграет с Томасом. Его мы с собой не берем: он слишком маленький.

Киона прижала свою подопечную к груди и тут же почувствовала, что та только что сильно горевала и даже едва не плакала.