Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Слезы счастья

Надеясь восстановить свое душевное спокойствие, она стала вспоминать о том, как прекрасно провела время после обеда в компании с Людвигом и его детьми. Мультфильм «Пиноккио» им всем четверым очень понравился: они пришли в восторг и от красочной мультипликации, и от песен – а особенно от песни про звездочку. Когда на экране появилась Голубая фея, Констан воскликнул: «Она похожа на маму!» Зрители, сидевшие перед ним, тихонько засмеялись. По дороге в кинотеатр и обратно Киона и Людвиг с детьми шли медленно, любуясь городом, засыпанным снегом, и огромным озером, превратившимся в ослепительно-белую снежную равнину.

«Людвиг вел себя раскованно и часто смеялся, – подумала Киона. – В конце мультфильма он сделал то, о чем я даже не мечтала, – взял мою ладонь и погладил ее пальцами. Такой его поступок был милым, безобидным и очень трогательным».

То и дело вспоминая с радостью об этих моментах своего общения с Людвигом, Киона после традиционного чаепития возле рождественской елки удалилась в свою комнату. И вот теперь она сомневалась, что ей надеть: то ли длинное платье осенних цветов, в котором ее формы лишь угадывались, а не проступали четко, то ли так называемое вечернее платье, сшитое из темно-синей переливчатой тафты. Лора утверждала, что этот темно-синий цвет хорошо подойдет к золотистому цвету лица Кионы.

«Нет, я не стану его надевать, у него слишком большой вырез. Будут обнажены и руки, и плечи. Мари-Нутте оно придется по вкусу, а потому отдам-ка я его ей».

Приняв решение, она встала, взяла темно-синее платье и вышла из комнаты. В коридоре она встретила Людвига. Он был тщательно выбрит, в белой рубашке и бархатных штанах, с еще влажными волосами.

– Киона, какое красивое платье! – воскликнул он. – Оно сшито как будто специально для тебя.

– Какое? Синее? – спросила она, показывая на платье, которое держала в руках.

– Нет, это синее платье тебе не идет. Я имею в виду то платье, которое на тебе надето. Оно напоминает мне твои индейские одежды. Когда ты была маленькой девочкой, ты не хотела носить ничего другого.

– Если бы я могла, я продолжала бы одеваться в той же манере. Но монахини из педагогического училища были бы шокированы. Синее платье – для Нутты. Она его ждет.

Она быстро пошла прочь и ворвалась, как смерч, в комнату близняшек, которые в это время делали себе макияж.

– Держи, Нутта, я тебе его отдаю. Я примерила его еще раз. Цвет мне не подходит.

– Правда? Спасибо, мне оно очень нравится.

– А как тебе нравится мой наряд? – спросила Лоранс, надевшая красную юбку и белую кофточку с большим кружевным воротником.

– Ты выглядишь восхитительно, – сказала Киона, уже направляясь к выходу. – Поторапливайтесь, я хочу поставить на проигрыватель пластинку с рождественскими песенками, чтобы их послушали наши малыши, когда они будут ужинать возле елки. Им понравится еще больше, если мы все соберемся вокруг них.

– Хорошо, мы уже идем.

Они улыбнулись друг другу. Насмешкам и ссорам не было больше места под крышей этого большого и очень уютного дома, представляющего собой оазис света и тепла посреди огромных масс снега и льда.

Храня верность традиции, установившейся еще в ее прежнем жилище в Валь-Жальбере, Лора распорядилась накрыть стол не в столовой, а в гостиной, чтобы можно было за ужином любоваться рождественской елкой, все украшения на которой поблескивали благодаря гирляндам горящих лампочек и пляшущему в камине пламени. Праздничный ужин уже закончился. Все четверо детей легли спать и очень быстро заснули. Им пообещали, что когда они проснутся утром, то найдут под елкой подарки.

– Я бы принял какое-нибудь средство, улучшающее пищеварение, – вздохнул Жослин. – Мирей, ты заставила нас объесться. Так много вкусного!

– Твой шоколадный торт был просто чудесен, – добавила Лоранс. – Ты дашь мне рецепт? Мне хотелось бы испечь такой торт там, у Бадетты. Мы по воскресеньям покупаем сладости, но они не так вкусны, как твои.

– Иисусе милосердный, я пекла этот торт по памяти, малышка.

– Раз уж ты упомянула Бадетту, – сказала Лора с грустным видом, – то мне хочется сказать, что я очень сожалею о том, что она не приедет к нам на праздники. А я ведь всячески уговаривала ее приехать!

– Бабушка, но она попросту не может выделить на это время! – воскликнула Мари-Нутта. – Ты, похоже, не понимаешь, какими суровыми порой бывают реалии профессии журналиста. То же самое ждет и меня. Если я стану работать журналисткой, мне тоже не всегда будет удаваться приезжать сюда даже в тех случаях, когда будет собираться вся семья. Кроме того, во время твоего визита в Квебек вы с Бадеттой неплохо провели вечер в ресторане отеля «Шато-Фронтенак»…

Киона, сидя очень прямо на своем стуле, смотрела на огонь и тихонько улыбалась. «Это магия Рождества, присутствие Людвига или воля невидимых могущественных существ? – мысленно спрашивала себя она. – Сегодня вечером мои природные способности усилились, и благодаря этому мне стал известен новый секрет, тщательно сохраняемый близняшками. Бадетта вполне могла выделить себе время на поездку в Роберваль. Ее профессия журналистки не имеет никакого отношения к ее решению воздержаться от поездки к нам. Она просто не осмелилась признаться Лоре, что познакомилась с мужчиной, который моложе ее на пять лет, и что он пригласил ее на ужин. Они будут счастливы друг с другом, как Эстер и Овид и как – по-прежнему – Эрмин и Тошан. А я? Познаю ли я когда-нибудь счастье взаимной любви?»

Она почувствовала на себе чей-то взгляд и слегка повернулась. На нее смотрел, улыбаясь, Людвиг. Он был обворожительно красив. Его светлые волосы изящно окаймляли высокий лоб, а в прозрачных голубых глазах чувствовалось удивленное ожидание. Именно таким он чаще всего представал перед ее мысленным взором – и когда она спала, и когда бодрствовала. Его внешность была сейчас как никогда раньше похожа на облик ангела. Эта внешность несколько лет назад произвела сильное впечатление на маленькую девочку, которой она, Киона, была в те времена.

Раздавшийся голос Тошана заставил ее вздрогнуть. Ее сводный брат предлагал встать из-за стола и развернуть свертки, лежащие на красном коврике возле рождественской елки. Все направились к елке – все, кроме Мукки, который, устав за день, предпочел пойти спать. Близняшки при этом стали тихонько подтрунивать над Луи, опустошавшим уже третий бокал шампанского.

Затем, как водится в таких случаях, стали раздаваться радостные крики, тихий смех, слова благодарности за подарки, подобранные для всех с учетом их вкусов и предпочтений.

Киона крепко обняла Лору, увидев, что та подарила ей кольцо с топазом.