Карсон Маккалерс - Сердце — одинокий охотник

Бреннон отодвинул газету и уперся локтями в стойку.

— Странное дело, ей-богу! — сказал он. — Я почему-то подумал, что вы сюда зайдете, как только полил дождь. Предчувствие мне говорило, что вы придете, но вовремя не поспеете. — Он стал тереть нос большим пальцем, пока тот не побелел. — Это что, чемодан?

— Да, судя по виду, чемодан, — ответил Джейк. — И по весу — тоже. Поэтому, если вы верите в существование чемоданов, это, верно, он и есть.

— Чего же вы стоите в таком виде? Ступайте ко мне и скиньте вашу одежду — Луис пройдется по ней горячим утюгом.

Джейк сел за стол в одну из дальних кабинок и опустил голову на руки.

— Да нет, спасибо. Я просто хочу чуть-чуть передохнуть.

— Но у вас же губы синие. И вид совсем замученный.

— Ничего. Пожалуй, я бы чего-нибудь съел…

— Ужин будет не раньше чем через полчаса, — объяснил ему Бреннон.

— Да с меня хватит каких-нибудь остатков от обеда. Положите кусок чего-нибудь на тарелку, и ладно. Даже не трудитесь подогревать.

Сосущая пустота внутри причиняла боль. Не хотелось ни оглядываться назад, ни заглядывать вперед. Он прошелся двумя короткими, словно обрубки, пальцами по столу. Миновал год с тех пор, как он впервые сел за этот столик. И далеко ли он с тех пор сдвинулся вперед? Ни на шаг. Ничего с ним не произошло, кроме того, что он обрел друга и потерял его. Он отдал Сингеру все, что у него было, а тот взял да и убил себя. Вот и остался он в подвешенном состоянии. А теперь надо как-то выкарабкиваться и все начинать сначала. Эта мысль его пугала. Он устал. Опершись головой о стенку, он поднял ноги на соседнее сиденье.

— Вот, — сказал Бреннон. — Тут вам хватит закусить.

Он поставил перед Блаунтом стакан какого-то горячего питья и тарелку пирога с курицей. У напитка был сладковатый пряный запах. Джейк вдохнул пар и закрыл глаза.

— Что это?

— Кипяток с ромом, лимонной коркой и куском сахара. Хорошее питье.

— Сколько я вам должен?

— Наизусть не скажу, но перед вашим уходом посчитаю.

Джейк жадно отхлебнул грога и поболтал его во рту, прежде чем проглотить.

— Денег от меня вы все равно не получите, — сказал он. — Их у меня нет, а если бы и были, я бы, пожалуй, и тогда вам не отдал.

— А я разве требую? Будто я когда-нибудь предъявлял вам счет.

— Нет, — произнес Джейк. — Вы себя вели очень прилично. И если подумать, вы вообще очень порядочный мужик — в личном, так сказать, плане.

Бреннон сидел против него за столиком. Ему явно хотелось что-то спросить. Он возил по столу солонку и то и дело приглаживал волосы. От него вроде пахло духами, а полосатая голубая рубашка сверкала чистотой. Рукава ее были засучены, и, чтобы они не спускались, их придерживали старомодные синие резиновые браслеты.

Наконец он, как-то неуверенно прочистив горло, сказал:

— Как раз перед вашим приходом я просматривал вечернюю газету. Там, где вы работаете, сегодня, кажется, были беспорядки.

— Точно. А что там написано?

— Сейчас принесу. — Бреннон взял со стойки газету и прислонился к перегородке кабины. — Пишут, что в аттракционе «Солнечный Юг», расположенном там-то, произошли беспорядки. Два негра получили смертельные ножевые раны. Трое других легко ранены и отправлены в городскую больницу. Убитых звали Джимми Мэйси и Лэнси Дэвис. Раненых зовут Джон Хэмлин, белый из центрального фабричного поселка, Вэриоз Вилсон, негр, и так далее, и тому подобное. Цитирую: «Был произведен ряд арестов. Предполагается, что беспорядки спровоцированы профсоюзными агитаторами, так как на месте происшествия обнаружены листовки подрывного характера». — Бреннон скрипнул зубами. — Набирают эту газету с каждым днем все хуже и хуже. «Подрывной» написано через «а», а «агитаторами» — через «е».

— Вот это ловко, — ядовито скривился Джейк. — «Спровоцировано профсоюзными агитаторами»! Интересное дело!

Джейк прижал руку ко рту и уставился в пустую тарелку.

— Каковы ваши планы?

— Ухожу. Сегодня же меня здесь не будет.

Бреннон принялся полировать ногти о свою ладонь.

— Что ж, особой необходимости в этом нет, но может, вы и правы. Только зачем так спешить? Пускаться в путь в такое время вряд ли разумно.

— А я предпочитаю сразу.

— Да и я думаю, что вам стоит попробовать начать сначала. Но при этом послушайтесь моего совета. Лично я придерживаюсь консервативных взглядов, и поэтому ваши воззрения кажутся мне чересчур крайними. Но, с другой стороны, я всегда стараюсь подходить к любому вопросу с самых разных сторон. Мне бы хотелось, чтобы вы встали на ноги. Почему бы вам не устроиться в таком месте, где вы сможете встречаться с людьми, более или менее близкими вам по духу? И как-то осесть?

Джейк с раздражением отодвинул тарелку.

— Я сам еще не знаю, куда пойду. Оставьте меня в покое. Я устал.

Пожав плечами. Бреннон отошел к себе за стойку.

Да, он здорово устал. Горячий ром и тяжелый стук дождя нагоняли на него сон. Приятно было сидеть здесь, в укромном месте, хорошенько поев. Он при желании может положить голову на стол и подремать — чуть-чуть, конечно. Голова у него будто вспухла, такая она тяжелая, а глаза слипались. Но спать ему долго нельзя, надо поживее сматывать удочки.

— Скоро, по-вашему, перестанет дождь?

Голос у Бреннона тоже был сонливый.

— Трудно сказать… Тропический ливень. Может, вдруг прояснится, а то как начнет моросить и заладит на всю ночь…

Джейк опустил голову на руки. Шум дождя напоминал морской прибой. Он слышал, как тикают часы и вдалеке гремят посудой. Постепенно руки его разжались. Они безвольно лежали на столе ладонями кверху.

Тут он почувствовал, что Бреннон трясет его за плечи и заглядывает в лицо. Ему все еще снился страшный сон.

— Проснитесь, — будил его Бреннон. — Вас мучит кошмар. Я сюда заглянул, а рот у вас открыт, вы стонете и шаркаете по полу ногами. Первый раз вижу…

Сон не отпускал его. Он ощущал давний, знакомый ужас, который всегда преследовал его при пробуждении. Оттолкнув Бреннона, он вскочил.

— Нечего мне рассказывать, что у меня кошмар. Сам все помню. Тот же, что снился мне уже раз пятнадцать.

Теперь он и в самом деле отчетливо его помнил. Прежде он, проснувшись, никак не мог последовательно восстановить его в памяти. Будто он идет в огромной толпе… вот как там, в «Солнечном Юге». Но в лицах вокруг что-то восточное. Солнце палит, и люди полуголые. Толпа молчаливая, равнодушная, и по всему можно сказать, что и голодная. Кругом ни звука, только солнце и молчащая толпа. А он бредет среди нее, и в руках у него большая крытая корзина. Он несет эту корзину и не знает, куда ее деть. И во сне чувствует какой-то особенный томительный страх оттого, что бродит, бродит среди этих людей и не знает, куда положить свою ношу, которую он так долго тащил.