Татьяна Булатова - А другой мне не надо

– Так она же в реанимации, – напомнил ей Вергайкин, как будто в этом состояла единственная сложность.

– Ну и что? Вам-то какая разница? Пусть Ступникова распорядится, вас пропустят.

– А ты не могла бы со мной съездить? – Как за соломинку, схватился за Анино предложение губернатор, и его лицо приобрело какое-то детское выражение: этакий лупоглазый мальчик во взрослой одежде просит могущественную фею сделать его счастливым.

– Если надо, я съезжу, – дала свое согласие Анна и поднялась: стало понятно, что ни о каком докладе губернатор сейчас говорить не в состоянии. «Значит, вся ответственность – на меня», – молча вздохнула Аня и предложила выйти, чтобы губернатор мог собраться.

– Да ладно, Гольцова, ты что, мужиков без галстуков не видела, что ли? – Вергайкин вскочил следом и начал на ходу надевать галстук. – Какая кому разница? Я же к матери еду! Правильно?!

– Правильно, – кивнула ему Анна и точно поняла, что дома окажется, скорее всего, уже за полночь. «Ну и ладно! – подумала она. – Лучше уж на работе, чем возле пьяного Гольцова».

Вылетев из своего кабинета, губернатор лифт проигнорировал: уж слишком медленно, по его мнению, поднималась и спускалась зеркальная машина, в принципе абсолютно ненужная в административном здании на четыре этажа. И когда-то все легко без нее обходились, Аня даже помнила эти времена. Но с приходом Вергайкина все изменилось: появились лифт, зеркала в золоченых рамах, зоны отдыха, экзотические цветы в кадках. Максим Леонидович по праву мог считаться хорошим хозяином, это не вызывало никаких сомнений. Он даже люстру для Зала заседаний и ту из Италии выписал: на антураже губернатор не экономил, размах имел имперский. Поговаривали даже о том, что очередной ремонт в собственной приемной Вергайкин делал за свои деньги, чтобы избиратели не могли упрекнуть главу Алынской области в нецелевом расходовании бюджетных средств. «Я человек не бедный», – подчеркивал губернатор и вовремя сдавал декларацию о доходах, не пытаясь скрыть ни одного рубля. А зачем? Все равно весь бизнес на жене: это она, госпожа Вергайкина, активно увлекалась созданием туристических центров на территории области, в которых средняя цена за домик не превышала семи-десяти тысяч рублей. «И это по-божески!» – уверяли знатоки и радовались тому, что открываются горнолыжные трассы, частные фитнес-клубы и лингвистические центры во всех концах города.

«Ну и пусть», – всегда отмахивалась от свекра Анна, когда тот проводил частные расследования на своей или на Аниной кухне, в основе которых были тщательно отобранные факты из Интернета и популистских газет.

– А что ты на это скажешь?! – торжествовал Иван Дмитриевич и подсовывал невестке под нос какой-нибудь коммунистический «Левый марш».

– Ни-че-го, – тормозила свекра Аня и отказывалась обсуждать Вергайкина, потому что как никто другой знала, какую работу проводит тот для того, чтобы реально улучшить благосостояние Алынской области. Объемы инвестиций были ей прекрасно известны.

– Нет, ты от ответа не уходи! – требовал Иван Дмитриевич и призывал на помощь сына. И снова безрезультатно. Супруги Гольцовы отказывались развивать эту тему принципиально. И, разумеется, не из любви к Вергайкину, а просто из-за железного правила: «Дома о работе не говорим». По возможности.

Видимо, губернатор придерживался тех же правил. Во всяком случае, за восемь лет, что он возглавлял область, Анна впервые услышала от него что-то, что выдавало в нем живого человека. До этого момента Вергайкин в ее сознании ассоциировался с роботом, не нуждающимся ни в отдыхе, ни в еде, ни в общении с друзьями. Его интересовало только дело. И такого же отношения он требовал от своей команды, поэтому люди уходили, и некоторые из них – в мир иной. Не выдерживали перегрузок, как космонавты. И тогда губернатор осыпал семью покойного милостями, возможно, признавая таким образом и свою причастность к трагедии.

Только начав работать под руководством Вергайкина, Анна очень скоро поняла смысл общеизвестной фразы – «Сгорел на работе». Но, похоже, на самого губернатора это правило не распространялось: он всегда был бодр, чисто выбрит и выглядел так, как будто только что вернулся из отпуска.

Редко, очень редко знающим его людям было понятно, что Максим Леонидович не в форме, может, приболел, может, устал. Но эти предположения было принято держать при себе. Впервые за восемь лет сотрудничества Анна Викторовна Гольцова решилась на вопрос, выходящий за рамки делового сотрудничества, и вот что из этого вышло: в девятом часу вечера она неслась вместе с ним в областную больницу, чтобы Максим Леонидович Вергайкин мог поговорить со своей не приходящей в сознание матерью.

Поднявшись по мраморной лестнице старого здания областной больницы, Гольцова с губернатором оказались у дверей реанимации, возле которых их поджидали Руслан Викентьевич Бравин и зеленая от страха Ступникова.

– А заместитель ваш зачем? – прошептала на ухо Вергайкину Анна.

– Пусть будет, – вполголоса сказал губернатор: было ясно, он так и не отказался от мысли о том, что должен быть кто-то, кто будет отвечать за жизнь его матери. Вергайкину даже не приходило в голову, что существует только одна сила, способная вырвать его мать из небытия. Но с этой силой договориться нельзя, потому что в небесной канцелярии объемы инвестиций не были основанием для активизации божьей помощи.

– Максим Леонидович, – бросилась к губернатору Ступникова: – Вас ждут. Вы можете пройти. Только я должна предупредить вас: – Реанимация – это такое место… – Она сжала руки, словно в мольбе. – Здесь не всякий-то врач сможет работать. Может, вы откажетесь от посещения?

– Нет, – отмахнулся от нее Вергайкин и дернул за ручку металлической двери.

Дверь открыла реанимационная сестра и протянула губернатору какую-то пластиковую штуку, напоминающую воротник с уходящим вверх раструбом по бокам для ограничения бокового зрения.

– Это что? – Вергайкин повертел в руках непонятное приспособление.

– Это чтобы по сторонам не смотреть, – как могла, объяснила медсестра.

– Надень, Гольцова, – скомандовал губернатор, даже не уточнив, собиралась ли Анна сопровождать его в реанимации. – Пошли.

– Максим Леонидович, – обратился к нему Бравин, заметив, как побледнела Аня. – Может, не надо? Ирина Леонидовна, – он мельком взглянул на Ступникову, – права. Там делать нечего – во всяком случае, вдвоем.

– Я знаю, – буркнул Вергайкин и обернулся на Гольцову: – Ну что? Идешь?

– Иду, – выдохнула Анна и покорно нацепила себе на шею эту пластиковую штуку, поклявшись, что закроет глаза, как только губернатор повернется к ней спиной.