Крас Алин - Магия Голоса. Книга вторая.

- Мне нравится, что у тебя хороший аппетит, значит, ты здорова, - сказал Владыка, снова укладываясь на полку.

- Угу, - промычала я с полным ртом. - Ещё бы ему быть плохим, если больше суток не есть.

Вскоре увидела, что Владыка уснул. Это хорошо, обрадовалась я, не будет приставать. Съев всё, удовлетворённо вздохнув, легла и, повернувшись носом к стене, неожиданно заснула, хоть это и не входило в мои планы.

Проснулась уже ночью, от того, что кибитка качнулась. Открыла глаза. Владыка сидит на полке, развалившись и вытянув ноги в проход. На скамье погонщика сидит один из воинов и понукает ящера к движению. Ящер тянет кибитку без усилий, но медленно, видимо, такого ящера, как я когда-то просила у Горуса, в природе нет.

Я села, поджав под себя ноги, и внимательно посмотрела на Владыку. Несмотря на его внешнюю бесстрастность, я как-то научилась определять его состояние. Или, может быть, проведя так много времени среди орков, я стала лучше понимать их? Его длинные, черные, блестящие волосы влажные и распущены. Нет бьющего в нос тяжёлого запаха мужского пота. Помылся, что ли? Бугрящиеся под прочной кожей мышцы свидетельствуют о высоком тонусе, видно, что он отдохнул и полон сил. В глазах светится нетерпеливый азарт предвкушения. Ох, плохи мои дела...

- Иди ко мне, - похлопав себя по бедру, сказал он.

Я несогласно качнула головой. Ярость мелькнула в его глазах и резким движением он, приподнявшись, хвостом захватил мои ноги и крепко сковал их, а руками, сдёрнув меня с полки, перекинул к себе на колени.

- Запомни, - злобно прошипел он, - если я что-то приказал, это надо исполнять немедленно, иначе я сделаю тебе очень-очень больно, и всё равно добьюсь своего. Поняла?

Я, молча, утвердительно кивнула. Вспомнила его наглядные уроки в Большой Орде, и все мысли на какое-то время панически разбежались из головы. Я не столько боюсь быть убитой, сколько страшусь, пройдя через боль, быть покалеченной и беспомощной. Пожалуй, никогда, никого в своей жизни я не боялась так, как этого жестокого орка. От одного взгляда на него у меня в животе скручивается холодный, тугой узел страха. Даже мой Дар, выручающий меня в трудных ситуациях, с ним оказался практически бесполезен. Значит, надо пытаться действовать хитростью и мнимой покорностью, мне не отстоять свою свободу в открытом противостоянии.

Ярость погасла в его глазах, и он, довольно хмыкнув, надёжно удерживая меня хвостом, стал расплетать мою косу.

- Когда мы будем одни, будешь ходить так, мне нравятся твои волосы, - скользнув носом по распущенным волосам, упёрся им мне в грудь. - И голая, - добавил он, рванув мою рубашку, обнажая грудь и больно впиваясь в неё клыками.

- А-а-а-а-а! - закричала я, дёрнувшись всем телом от боли и отвращения.

- Мне нравится, как ты реагируешь. Люблю подчинять, делая больно, люблю, когда меня умоляют о пощаде, люблю чувствовать слабость окружающих и безграничную собственную силу, - сказал он, облизывая окровавленные губы и перекинув меня на свою полку, придавил своим телом.

Не в силах даже пошевелиться под его тяжестью, я терпела шарящие по мне, изучающие руки. Понимая, что сейчас буду изнасилована, я собрала внутренние резервы, чтобы смириться с этим и как-то пережить.

Он запустил свою руку за пояс моих штанов и, безошибочно найдя самое чувствительное место, с внимательным интересом наблюдая за моим лицом, со всей силы, очень больно ущипнул меня там.

Зажмурилась от боли, плохо различая сквозь выступившие слёзы, склоненное надо мной лицо и самопроизвольное желание оттолкнуть, отразилось в Голосе, когда я фыкнула:

- Фу! - и как только почувствовала, что он невольно отшатнулся, освобождая мою грудную клетку от своей тяжести, набрав в лёгкие побольше воздуха, со всей Силой, на которую способна, не думая о резерве, послала Зов, крича во всю мощь:

- Го-о-о-о-ру-у-у-ус!!!

И потеряла сознание прежде, чем рука, опомнившегося Владыки, схватившая меня за шею, успела её сдавить.

***

Приходила в сознание я мучительно медленно не понимая, где я. И так же медленно вспоминала, что со мной произошло. Когда-то я, по глупости, сама хотела умереть, а теперь тихо радовалась, что жива. Ведь у меня есть Горус, близкие и друзья, музыка и песни, благодаря которым я нужна многим. Жить это здорово! Хотя очень пугала слабость, не дающая возможности пошевелиться, и то, что никакие звуки и запахи не пробивались в моё сознание. Не знаю, сколько времени я находилась в таком состоянии, но в какой-то момент очередная попытка открыть глаза, увенчалась успехом. Приподняв веки, сквозь ресницы, я увидела склонённое надо мной испуганное лицо Горуса. Кажется, он опять меня спас.

Его губы шевелились, наверное, он что-то говорил... но я не слышала. На его лице появилось отчаянье. А я поняла, что все мои органы восприятия потеряли чувствительность из-за абсолютно пустого резерва Силы.

Как сказать Горусу, что у меня в застёгнутом кармане штанов лежит кристалл-накопитель, выданный Эдмунизэлем перед вторжением орков? Сосредоточившись, прикладывая все возможные усилия, еле шевеля губами, прошептала:

- Кристалл...

Он не услышал, не понял, но увидел шевеление моих губ и поднёс к ним своё ухо.

Отдохнув, я снова собралась с силами, и шепнула:

- Кристалл... карман...

Он с несчастным, непонимающим лицом замер надо мной. По его шевелящимся губам я поняла, что он услышал меня и повторяет слова 'кристалл', 'карман'. Вдруг радость понимания озарила его глаза, и он исчез из моего поля зрения. Через некоторое время я снова увидела его лицо и его пальцы, сжимающие кристалл. Он наклонился, снова прижав ухо к моим губам.

- Сжать в ладони...- прошелестела я.

Он сжал его в своей ладони и недоумённо уставился на меня. Если бы у меня были силы, я бы, наверное, смеялась до слёз. Так посидев и ничего не дождавшись, до него, наконец, дошло, что ладонь должна быть моя. Положив кристалл мне на ладонь, собрав мои пальцы в кулак, он сверху накрыл его своей ладонью. Я, закрыв глаза, сосредоточилась на горячем, ярком комочке, зажатом в руке, и потянулась к нему с голодной жадностью, представляя, как это тепло переходит ко мне и разливается по всему моему телу. Постепенно кристалл из горячего стал тёплым, а потом и холодным, а ко мне вернулись все звуки, запахи и ощущения мира.

Я поняла, что все ещё в кибитке, которая движется, что Горус, полным отчаяния голосом, шепчет:

- Душа моя... любимая... ненаглядная... единственная... скажи, что ещё надо сделать?...

- Горус, поцелуй меня... - прошептала я в ответ.

Он застыл, широко открыв глаза, а потом очень осторожно, мягко, нежно коснулся губами моих губ. Я, довольно улыбнувшись, сказала:

- Ну вот, теперь мне гораздо лучше.

А он, уткнувшись лицом мне в живот, со стоном произнёс: