Максим Мейстер - Открытки от одиночества

Я закрыл глаза и начал вспоминать все наши немногочисленные встречи, стараясь найти то раздражение, про которое говорил Кане. Но что-то не очень получалось, на душе было тихо, ровно и как-то… все равно…

Дас показался из храма. Я удивленно посмотрел на него. На этот раз он не пробыл там, казалось, и десяти минут.

— Радуется?.. — только и смог спросить я.

— Радуется. — Ответил монах и не оглядываясь медленно двинулся на свое привычное место.

Мы еще немного постояли у пруда. Лата, похоже, ждала более подробного ответа. Наконец, я потянул ее за руку:

— Пошли…

У самой бухты, внизу холма с Древом, мы остановились. Я снова стал смотреть на океан, как и с Каной пару часов назад.

— Что это было? — Лата нервно вырвала руку и забежала вперед, старясь оказаться между мной и океаном. — Можно или нет? Что он сказал, я не поняла?

Я опустил взгляд и сказал:

— Да, несовместимости нет. Даже, можно сказать, наоборот.

— Правда?! — Лата вдруг мгновенно переменилось. Словно передо мной только что произошло чудо превращения одной девушки в совершенно другую. Испуганной и нервной в счастливую и живую. И эта новая девушка вдруг прыгнула на шею, поджала ноги и замолотила коленями. Из-за разницы в росте попадала она очень больно. У меня перехватило дыхание, я обхватил Лату и сильно прижал к себе, чтобы прекратить удары.

Получилось очень как-то романтично даже. Она обмякла, а потом обхватила меня и ногами. Я держал Лату словно маленькую девочку, словно милую обезьянку, которая только что нашла свою маму. И было это так… так… нежно, мило, приятно, что я поцеловал Лату сначала в макушку, потом в ушко, а затем и в губы.

После храма матрица сложилась словно сама собой. Может, дело в аромате Древа, а может в пережитой эмоциональной встряске, но стоило мне остаться одному, забраться в спальню и с чувством подумать о родителях, как они тут же появились внутри. Такие родные, такие привычные. Словно никогда и никуда не уходили. Просто оставались невидимыми какое-то время.

«Мам, пап, привет!»

«О, неужели Вис о нас вспомнил. Гляди-ка… А, в храме был… Хорошее дело». — Папа надолго «замолчал», видимо, ловя колебания матрицы и вникая в последние события.

«Какой ты молодец! Нашел наконец-то. Конечно, приедем», — мама не стала глубоко разбираться, заметив самое яркое и интересное для нее.

«Подожди… Тут такой бедлам у него как обычно… Приехать, конечно приедем. Но для начала знаешь что сделай?..»

«Что?» — Обреченно спросил я, уже видя подозрительные волнения матрицы и чувствуя какую-то «гадость».

«Первым делом, как снова эту свою Лату увидишь, отдай ей родовую кость».

«Зачем?»

«Тебя по башке перед храмом бить. Все равно ж…»

«Папа!»

«Сежа!» — Мы с мамой одновременно полыхнули волнами возмущения, захлестнув нарождающуюся папину «язву».

«А чего я? Разве не правду говорю? Что за времена вообще такие? Женщины мужчин ловят, а не наоборот… Впрочем, ты не переживай, это сейчас у многих так. Я рад за тебя…»

«Ты папу не слушай, — решительно подключилась мама. — Это не „сейчас у многих так“, а у всех так и всегда так!»

«Вот не надо, я за тобой долго гонялся, а потом силой в храм тащил».

«Да, конечно. А я колотила по твоей спине кулаками, кричала, едва скрывая улыбку, а сама думала только об одном, чтобы не сделать случайно больно моему дорогому Сежу да не брыкаться слишком сильно, чтобы, не дай бог, не упал и не испортил торжественность момента. Сежа, ведь сам прекрасно знаешь, что я тебя выбрала еще за год до того, как ты впервые подумал, а не влюблен ли я вдруг в эту…»

«Знаю, знаю… И чего напоминать? — буркнул отец. — И все равно я за тобой бегал, я тебя добивался. И даже свататься с костью ходил. До сих пор помню как все присели, а ты едва не…»

«И Виса еще побегает, не переживай. Судя по тому, что я успела увидеть про Лату, та еще штучка. А может и не побегает, есть такие мужчины, за которыми надо самой со всех ног нестись, а как догонишь и опрокинешь, сделать вид, что это он за тобой бежал и наконец поймал».

«Мама!»

«Ладно, ладно, не возмущайся, мы с папой просто очень рады».

«Оно и видно. Можно же как-то выражать радость мыслями вроде: „Виса, мы так за тебя рады“, а не подколами?»

«Можно, конечно, но неинтересно. Радость ты и так чувствуешь, зачем еще и мысли формировать такие же?» — Папа.

Мне и правда было хорошо, несмотря на весьма странный разговор. И от того, что получилось так легко сложить матрицу и от, того, что скоро снова увижусь с родителями вживую.

«Вы только сестренку обязательно с собой возьмите», — уточнил я, смутно уловив указание мамы дочке сходить завтра утром за билетами до нашего архипелага.

«Конечно, возьмем. Обряды сейчас редкость, а тут брат покажет хороший пример. Знаешь, как их в школе по осознанному одиночеству натаскивают… Наша, конечно, держится, но все равно страшно. Не останется семей скоро…»

«Они всегда будут, просто их станет меньше. И они станут осознаннее. Осознанное одиночество косвенно порождает и осознанные семьи…»

Мы еще немного поговорили, потом родители пошли спать, но я еще какое-то время слышал отзвуки их матриц. Они явно обсуждали меня и Лату.

У нас еще даже не стемнело. Я набрал Лату и после пяти минут обмена ласковыми словами и приветствиями спросил:

— Лати… Скажи мне честно, когда именно ты поняла, что мы будем вместе? Или когда решила, что я тебе… подхожу что ли?..

— Когда ты приходил за «электрошкой». Помнишь? Ты меня так успокоил хорошо, мы пообщались, я на тебя совсем по-другому взглянула. Не просто клиент, а такой… Да, тогда. Еще до того, как мы первый раз сходили в тот ресторан в дереве, я и подумала, что вот за Вису бы вышла по-настоящему. Но ты потом не появлялся, я и забыла немного. А когда «кто-то» написал в «Семье», то внутри так что-то екнуло, будто я знала — это именно ты. И еще когда ты перед свиданием ко мне на работу зашел. Я так обрадовалась. Когда на само свидание шла, то решила, если тебя внутри ресторана не будет, то просто развернусь и пойду домой. Я уже знала, что там будешь ты. Еще не мыслями, матрицей чувствовала… А ты?..

— Что? — Я переваривал информацию.

— Когда ты почувствовал, что мы созданы друг для друга?

— Эээ… — Я подумал, что Лата права. Что все эти удивительные совпадения, которые она истолковала как знак, знаком и были. — Ну, допустим… когда ты вошла тогда в ресторан…

— У, так поздно? — она, казалось, расстроилась. — Впрочем, это ничего. Для мужчины нормально. Мама говорит, что мужчины вообще до женитьбы не разумны и ничего не понимают. Да и после женитьбы не сильно меняются… Почему не говорить? Нет, мам, он не обидится. Он же понимает, что ты шутишь… Виса, ты же не обижаешься?