Роберт Флэнаган - Черви

Разговор состоялся в тот же день здесь, в сержантской…

— Все эти твои доводы, — говорил Мидберри, — насчет того, будто тебя беспокоит судьба Клейна, Купера и прочих, не стоят и выеденного яйца. Куча дерьма, скажу я тебе, и только. И не старайся, парень, дурачить себя. Ты ведь такой же, как и все. Совершенно такой же. Вся эта твоя трепотня — блажь на пустом месте, да и только. Ни о ком ты вовсе не беспокоишься, только о себе. Тебя только твоя персона волнует. Твоя и ничья больше, поверь мне, я знаю, что говорю. Почему, скажи мне, ты не выражал особого беспокойства прошлый раз, когда я вызывал тебя из-за этого же Купера? Тогда у тебя все было в порядке и чувство заботы о ближнем не давало себя знать, так ведь? А теперь вон как разобрало. С чего бы, а?

— Но, сэр, — попытался ответить Уэйт, — в тот раз я просто не был еще уверен. Не был убежден…

— Черта лысого, — грубо перебил сержант. — В тот раз нас беспокоил только Купер. Только он и никто больше. Теперь же можно вести речь и о других, о тебе в частности. Ты же струсил, что не выдержись, расколешься. Боишься, как бы следователь не заставил запищать. Вот потому и крутишься, ищешь, как бы сухим из воды выйти. А от меня-то тебе чего надо? Уж не думаешь ли ты, что сержант Мидберри сей же момент все бросит и кинется тебя выручать? Что я приму твою сторону против сержанта Магвайра? На это рассчитываешь?

— Да нет, сэр, не думаю… Просто я…

— Просто зашел на огонек? Посоветоваться? Так, да?

— Так точно, сэр!

— Добро! Тогда я дам тебе совет. Дельный и надежный: ни в коем случае не раскрывай рта. Ни при каких обстоятельствах! Будь нем как рыба, и все будет в порядке. Вот и все. Это и для тебя, и для всех нас единственный выход. Держи, парень, язык за зубами и делай то, что велено. Согласен?

«Здесь-то я и допустил свою роковую ошибку, — подумал Уэйт. — Именно здесь всплыло наружу, что у меня, оказывается, тонка кишка. Мне бы промолчать, рявкнуть проверенное „Так точно, сэр“, да и отваливать побыстрее, прочно зарубив себе на носу все, что было сказано. А меня черт дернул задать еще один вопрос, потом еще. Мидберри взбеленился, принялся орать, а я опять с вопросом. Будто какая-то нечистая сила тянула за язык. Вот и доспрашивался! Теперь Магвайр мне ответит. От него пощады не жди. Сейчас на куски начнет резать…»

— …Так ты все же скажи, мне, червяк паршивый, и скажи честно и напрямик, — тихо заговорил штаб-сержант, — что ты все-таки из себя строишь? Какого черта, подонок несчастный, ты вбил себе в дурацкую башку, что можешь учить нас, сержантов, как взводом управлять?

— Сэр, но я совсем не собирался… — Уэйт лихорадочно пытался придумать хотя бы один довод, который помог бы убедить этого страшного человека в его невиновности. Надо же как-то объяснить, рассказать, что у него на душе. — Я просто чувствую, сэр… Я хотел сказать, что по-моему… Что сержант-инструктор… то есть, что он, сэр… Ну, мне кажется, что неправильно было заставлять Дитара ползать на четвереньках… и что он поэтому разодрал себе коленки и попал в лазарет…

— А про Купера что?

— Я не понимаю, сэр.

— Ну и дерьмо же! Да я говорю, что, мол, история с Купером… Это как тебе? Нравится?

— Никак нет, сэр.

— Значит, будь ты на моем месте, ты бы уж этого не допустил?

— Никак нет, сэр.

— Ишь ты! Не допустил бы… — Магвайр пристально поглядел Уэйту в лицо, постоял несколько минут, потом обошел вокруг стоявшего по стойке «смирно» солдата и вдруг резко размахнулся и сильно ударил его кулаком в лицо. Уэйт отшатнулся, попытался закрыть лицо руками, но тут же опомнился, опустил их и вновь застыл навытяжку. Он знал, что ему все равно ни за что не справиться с сержантом.

— Так как бы ты поступил, червячина поганая, с Купером? Поди, не стал бы его бить, верно?

— Никак нет, сэр.

— А сержант-инструктор, стало быть, бил. Так ведь?

Уэйт не знал, что ответить. Магвайр угрожающе застыл перед ним, молчать было страшно, кто знает, что он еще выкинет. Но и отвечать тоже опасно. Солдат напряженно молчал. И тогда сержант снова с силой ударил его в лицо. Уэйт принимал удары не шелохнувшись, будто били не его, а кого-то другого. В комнате воцарилась гнетущая тишина, только слышалось хрипловатое дыхание Магвайра да скрип его ботинок — сержант отошел от своей жертвы и прохаживался снова взад и вперед по комнате.

Мысли Уэйта неожиданно возвратились в кубрик. «Они там все спокойно себе спят, — подумал он. — Никому и в голову не придет, что тут творится». «Твое дело молчать, не раскрывать рта и делать то, что велено», — вспомнились слова Мидберри. «И зачем я только ослушался сержанта, не последовал его совету? Сам накликал на себя беду и выхода теперь не вижу. А что дальше будет? Вот уж дурак так дурак. Спал бы себе сейчас спокойно на койке и горя не знал. Вот уж поистине говорят, поганый язык обязательно до беды доведет. Думал, идиот, что Мидберри не такой, как другие, что он меня поймет и поможет как-то. А на поверку что получилось? Нашел тоже советчика. Какая же этот Мидберри двуличная шкура, подонок настоящий!»

— Так что же ты завтра заявишь следователю, червяк? Что твой сержант-инструктор двинул умышленно Купера сапогом в пах? Так?

— Никак нет, сэр! — Уэйт чувствовал, что Магвайр снова уставился на него в упор, не верит ни одному его слову. И тем не менее продолжал стоять на своем. Он был уверен, что, когда следователь станет задавать вопросы, он будет отвечать так, как велит сержант. Пускай другие разыгрывают из себя героев и мучеников, он сыт всем этим по горло. Сделал уже одну ошибку, раскрыл рот, ну и хватит. Пока не поздно, надо спасать шкуру, может быть, еще поверят… — Никак нет, сэр, — повторил он снова. — Я заявлю, что это был просто несчастный случай…

— Ах вот оно как! Ты, скотина, стало быть, решил наврать офицеру? А знаешь, что за это бывает? В тюрягу, подонок, захотел, а?

— Никак нет, сэр! Какая же это ложь? Я ведь скажу им истинную правду. То, что своими глазами видел. Ведь это же точно был несчастный случай. За такое в тюрьму не сажают.

— И ты в этом уверен?

— Так точно, сэр!

— Абсолютно?

— Так точно, сэр!

— А ну-ка еще раз!

— Сэр, я абсолютно уверен в том, что это был несчастный случай!

— Тогда почему же ты не был уверен в этом сегодня днем?

— Сэр, я всегда был уверен в том, что с Купером произошел несчастный случай. Ничего иного я и не думал. Пусть сержант Мидберри подтвердит. Ничего иного, сэр…

— Да ну? А тебе, червячина, разве не известно, что я терпеть не могу брехунов? Прямо ненавижу их. До смерти! Известно тебе это?

— Так точно, сэр!

— И тем не менее продолжаешь утверждать, будто ничего не трепал про Купера?

— Так точно, сэр!

— Ишь ты! А сержант Мидберри мне совсем другое доложил. Слышишь, червяк? Совсем другое. Тебе это известно?