Сару Бриерли - Долгая дорога домой

После множества собеседований, оформления кипы документов и проверок полицией они получили разрешение усыновить ребенка. Им оставалось выбрать страну и отослать туда документы. В опекунском совете штата Виктория они узнали, что в филиале ИООУ в Калькутте без проволочек рассматривают дело каждого ребенка и реагируют оперативнее, чем где бы то ни было, стремясь, чтобы нуждающиеся индийские дети как можно скорее обрели новые семьи. Маму всегда привлекала Индия, она знала, в каких условиях живет там большинство людей: в 1987 году население Австралии составляло 17 миллионов человек, и в этом же году в Индии около 14 миллионов детей умерли от болезней и голода, не достигнув и десятилетнего возраста. И несмотря на то, что усыновление одного ребенка – это капля в море, они все же могли помочь хотя бы одному. Для этого ребенка жизнь изменилась бы кардинально. Они выбрали Индию.

Некоторые родители по десять лет ждут ребенка, который бы удовлетворял всем их требованиям: одни хотят усыновить младенца, другие предпочитают мальчика или девочку, указывают определенный возраст. Важной частью плана родителей было то, что они готовы были помочь любому ребенку, нуждающемуся в помощи, а не выбирали его согласно собственным предпочтениям. Поэтому они просто указали, что хотят усыновить «ребенка».

Девиз ИООУ, которой руководила удивительная миссис Сародж Суд: «Где-то ребенку нужна семья. Где-то семье нужен ребенок. Мы в МАСО соединяем эти семьи». В нашем случае все оказалось именно так. Всего через две недели после подачи заявления маме с папой по телефону сообщили, что для них подобрали мальчика по имени Сару, который не знает ни своей фамилии, ни откуда он родом. Мама уверяет: в ту самую секунду, как они получили копию фотографии, сделанной МАСО для документов, тут же почувствовали, что я – их сын.

Маму новость обрадовала, она даже ощутила умиротворение: где-то в глубине души она знала, что видение, которое посетило ее в двенадцать лет, означает, что ей судьбой предписано усыновить ребенка. Возможно, как раз судьба распорядилась так, что им пришлось ждать целых шестнадцать лет после принятия решения усыновить ребенка, чтобы я появился на свет и спустя какое-то время они могли меня забрать в свою семью. Потом все завертелось с невероятной скоростью: прошло всего семь месяцев с момента подачи заявления и менее трех месяцев после получения разрешения – и я прилетел в Австралию.

Мама верит, что многие жители Австралии могли бы помогать детям, оказавшимся в сложных обстоятельствах в других странах, – поддерживать деньгами или даже усыновлять. На ней негативно отразились бюрократические проволочки, связанные с усыновлением Мантоша, – она тяжело заболела. Мама сторонница того, чтобы вместо разных законов австралийских штатов по вопросам усыновления внутри страны принять упрощенный федеральный закон. Она критикует правительство, которое все усложняет, и уверена: если бы процедуру упростили, на усыновление решилось бы больше семей.

Мамина история – свидетельство того, что мне повезло, что судьба мне улыбнулась. Трудное детство закалило ее, и в результате своих переживаний она совершила настоящий поступок. Надеюсь, я тоже смогу совершить нечто подобное, так же как и Мантош. Благодаря тому, что мама много ужасного пережила в детстве, она стала великолепной матерью тем, кого усыновила. И всегда является для нас, ее приемных детей, уже взрослых, источником вдохновения. Я люблю ее за то, что она именно такая, но больше всего уважаю за жизненную позицию и решения, принятые вместе с папой. Не сомневаюсь, что всегда буду испытывать искреннюю благодарность к обоим своим родителям за жизнь, которую они мне подарили.

Когда я учился в старших классах, карта Индии продолжала висеть на стене в моей комнате, но я едва ли замечал ее – рядом висели плакаты моей любимой группы «Ред Хот Чили Пеперс». Я рос настоящим австралийцем – гордым тасманцем.

Разумеется, я никогда не забывал свое прошлое, не переставал думать о своей индийской семье. Я все еще был полон решимости навсегда запомнить малейшие подробности своего детства и часто прокручивал их в голове, как будто сам себе рассказывал историю. Я молился о том, чтобы моя родная мама была жива и здорова. Иногда я лежал в кровати и представлял улицы своего родного городка, видел, как брожу по ним, возвращаюсь домой, открываю дверь, смотрю на спящих маму и Шекилу. Когда я мысленно переносился туда, то сосредотачивался на том, чтобы послать им весточку, что со мной все хорошо, что не стоит обо мне волноваться. Это было сродни медитации. Но эти воспоминания стояли у меня на втором, а не на первом плане. У меня хватало подростковых забот, как и у любого другого мальчишки.

В средней школе, в отличие от начальной, училось намного больше детей из разных этнических групп, в особенности греков, китайцев и индийцев, поэтому если раньше я и чувствовал себя не таким, как остальные, то теперь это чувство исчезло. У меня появились настоящие друзья, я стал гитаристом школьной рок-группы, много занимался спортом, в особенности футболом, плаванием и легкой атлетикой. Меня радовало то, что Мантош все же остепенился.

Я сохранял относительную независимость и занимался своими делами. В четырнадцатилетнем возрасте я бегал к местному причалу с друзьями, где мы болтались без дела и тайком баловались спиртным. Вскоре у меня появилась подружка. Нельзя сказать, что я отбился от рук, но все больше и больше времени слонялся без дела. Очень соблазнительно оправдать такое поведение в этот период своей жизни трудным детством и переездом в другую страну, но, честно говоря, мне кажется, что я просто слишком увлекся тем, что интересует большинство подростков.

Я никогда не был отличником, но из-за занятий спортом и других увлечений начала страдать успеваемость в школе. И в конце концов у моих родителей кончилось терпение. Они были людьми решительными и трудолюбивыми, им казалось, что я попусту трачу время. Они выдвинули мне ультиматум: или я в восемнадцать лет заканчиваю школу и иду работать (Мантош позже выбрал именно этот путь), или начинаю учиться как следует и поступаю в университет, или иду в армию.

Этот ультиматум стал для меня настоящим потрясением. Меня пугала мысль служить в армии, но на это и рассчитывали родители. Армейская жизнь казалась мне очень похожей на жизнь в приюте, о которой я хотел забыть. К тому же выбор, предоставленный мне родителями, напомнил, как сильно я хотел учиться, когда жил в Индии. Мне подарили жизнь, о которой я даже не мечтал, и она явно мне нравилась, но, конечно же, я не в полной мере воспользовался выпавшим мне шансом.