Роальд Даль - Мадам Розетт

— Пройдёмте в контору, мальчики, — сказала она и, переваливаясь с боку на бок, как утка, двинулась налево от двери по длинному широкому коридору примерно в пятьдесят ярдов длиной и около пяти шириной. Коридор шёл посредине дома, параллельно улице, и, войдя в дом с лестницы, надо было сразу повернуть налево. По обеим сторонам коридора шли двери, восемь или десять с каждой стороны. Если, войдя с лестницы, вы повернули бы направо, то попали бы в конец этого коридора, где тоже была дверь, за которой слышалось журчание женских голосов. Вожак решил, что это комната, где девушки переодеваются.

— Сюда, мальчики, — сказала Розетт.

Она зашлёпала по коридору в сторону от комнаты, где слышались голоса. Все трое последовали за ней, впереди Вожак, за ним Тарак и последний Уильям. Пол в коридоре был покрыт красной ковровой дорожкой, с потолка свисали розовые светильники. Не успели они пройти и половины коридора, как сзади, из гардеробной, раздался крик. Розетт обернулась.

— Мальчики, вы идите в мой офис — слева последняя дверь, а я через минуту вернусь. — Она повернулась и пошла обратно в другой конец коридора.

Никто из троих не двинулся с места. Они стояли и следили за ней. Как только она подошла к двери, дверь распахнулась, и из неё выбежала девушка. Там, где они стояли, им было видно, что происходит у гардеробной. На девушке было зелёное вечернее платье, всё измятое, светлые волосы в беспорядке разметались по лицу. Увидев Розетт, она застыла. Они слышали, как Розетт что-то быстро и сердито сказала ей, и услыхали, как девушка что-то крикнула в ответ. Розетт подняла правую руку и с размаху ударила девушку по щеке, затем, отведя руку, ударила по той же щеке второй раз. Удар был сильный, наотмашь. Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась. Розетт отворила дверь в гардеробную и втолкнула девушку внутрь.

— Святой Иисусе! — воскликнул Вожак. — Рука у мадам тяжёлая.

— У меня тоже, — буркнул Уильям.

Таран молчал.

Розетт вернулась обратно.

— Пойдёмте, мальчики, — сказала она. — Мелкие неприятности всё это, пустяки, не обращайте внимания.

Она привела их к последней двери в конце коридора, где находился её офис. Это была средних размеров комната, всё убранство которой состояло из двух красных плюшевых диванов, трёх стульев из такого же плюша и толстого красного ковра на полу. В углу стоял небольшой письменный стол, за который и уселась Розетт, лицом к двери.

— Садитесь, мальчики, — сказала она.

Вожак сел в кресло, Таран и Уильям разместились на диване.

— Вот и хорошо, а теперь перейдём к делу. — Голос мгновенно стал резким, властным.

Вожак подался вперёд. Короткий ёжик рыжих волос выглядел нелепо на фоне ярко-красной плюшевой обивки.

— Мадам Розетт, мы очень рады познакомиться с вами. Мы о вас много наслышаны.

Таран взглянул на Вожака. Вожак уже сел на своего конька и был до приторности обходителен. Розетт тоже бросила взгляд на Вожака, и в её маленьких чёрных глазках мелькнуло подозрение.

— Поверьте мне, мадам, — продолжал Вожак, — мы давно с нетерпением ждали этой минуты.

В голосе было столько неподдельной искренности, что Розетт клюнула на удочку.

— Это очень мило с вашей стороны, мальчики, — сказала она. — Вы всегда можете здесь прекрасно провести время. Я сама позабочусь об этом. Ну а сейчас дело.

Терпение Уильяма лопнуло.

— Вожак говорит, вы великая женщина, — произнёс он с расстановкой.

— Спасибо, мальчики.

— Вожак говорит, вы грязная старая шлюха, — сказал Таран.

— А ещё Вожак говорит, что вы вшивая старая сука, — добавил Уильям.

— И он полностью отвечает за свои слова, — подтвердил Вожак.

Розетт вскочила с места.

— Что всё это значит? — взвизгнула она. Лицо её утратило серый, землистый оттенок и теперь было цвета красной глины.

Лётчики не шелохнулись. Никто из них не рассмеялся, никто даже не улыбнулся. Они сидели неподвижно, слегка подавшись вперёд, и внимательно наблюдали за ней.

У Розетт неприятности с клиентами случались и прежде, но она всегда знала, как их уладить. Сейчас, однако, происходило нечто непонятное. Парни явно не были пьяные. И дело тут было вовсе не в деньгах и не в девушках. Дело было в ней самой, и это её испугало.

— Вон! — завизжала она. — Убирайтесь вон, если не хотите скандала.

Никто из них и бровью не повёл.

Она замолкла на мгновение, потом выскочила из-за стола и бросилась к двери. Но Вожак опередил её. И когда она двинулась на него, Таран и Уильям схватили её сзади за руки.

— Мы её здесь запрём, — сказал Вожак. — Пора уходить.

В ответ раздался нечеловеческий визг и посыпались слова, которые не выдержала бы никакая бумага, настолько они были непотребны. Единым несмолкаемым потоком они выплёскивались вместе с брызжущей слюной из крошечного рыбьего ротика. Таран и Уильям оттащили её назад к глубокому креслу, она вырывалась и визжала, как большая жирная свинья, которую волокут на бойню.

Они держали её за руки спиной к креслу, потом подтолкнули, и она упала в него. Таран подскочил к столу и выдернул телефонный шнур, и один за другим они выскользнули в коридор, пока Розетт, барахтаясь, выбиралась из кресла. Теперь они были в безопасности. Вожак, уходя, вынул из двери ключ и запер её снаружи.

— Святой Иисусе, ну и женщина! — воскликнул он.

— Совсем рехнулась. Ты только послушай, — сказал Уильям.

Они стояли под дверью, стараясь угадать, что делается в комнате.

Сначала слышался только визг, затем она стала колотить в дверь, не переставая при этом визжать. Голос был какой-то нечеловеческий, неженский. Это был рёв разъярённого быка, хотя слова сохраняли отчётливый смысл.

— А теперь к девушкам, быстро, — приказал Вожак. — И настройтесь, пожалуйста, на серьёзный лад. Ведите себя как подобает серьёзным людям.

Он бегом бросился по коридору к гардеробной, Таран с Уильямом за ним. Перед дверью он остановился. Из конторы по-прежнему доносились вопли.

— Молчите, не говорите ни слова. И сделайте серьёзную мину, — сказал он, прежде чем открыть дверь.

В комнате было примерно двенадцать девушек. Они разом подняли головы. Разговоры оборвались, и все глаза теперь были прикованы к стоящему в дверях Вожаку.

— Военная полиция, — объявил он, прищёлкнув каблуками. — Les Gendarmes Militaires. — Он произнёс это строгим голосом, вытянувшись по стойке «смирно». Лицо было непроницаемо, и он не снял берет. Таран и Уильям стояли за его спиной.

— Военная полиция, — повторил он, достал своё удостоверение и, держа его двумя пальцами, показал девушкам.

Девушки не шелохнулись, у них не вырвалось ни звука. Они замерли в позах, в которых их застали, и оттого, что они не двигались, казалось, будто это живые картины. Одна из них натягивала чулок и, успев натянуть его до колена, застыла с задранной ногой. Другая поправляла причёску и сейчас смотрела на Вожака, так и не отняв рук от головы. Третья мазала губы и осталась стоять с помадой у рта. Несколько девушек праздно сидели на простых деревянных стульях у стен и, подняв головы, глядели на дверь. На большинстве из них были вечерние платья из какого-то блестящего шёлка, хотя одна или две так и остались полуодетыми. Но всё же большая часть девушек была в чём-то ослепительно зелёном, ослепительно синем, красном, золотом. Обратив лица к двери, когда вошёл Вожак, они более не шевелились, словно разыгрывали живые картины.