Мариам Петросян - Дом, в котором… [Издание 2-е, дополненное, иллюстрированное, 2016]

Она даже не извиняется. Проход свободен, и она поворачивается к двери, но там ползает на четвереньках Лэри, издавая непристойные звуки, и это ее отпугивает.

Кабинет Акулы похож на писчебумажный магазин в день распродажи. Столы, стулья, кресла — все завалено папками и бумагами, Акула плавает в облаках пыли и табачного дыма, а за ним плывет секретарша Рыба-Лоцман с кучей бланков на картонном подносе.

— Что случилось? — Ральф оглядывается в поисках чего-то, на что можно сесть, не находит ничего подходящего и остается стоять.

— Вот и ты! — Акула пробирается к нему, сбивая по пути стопки папок и раздраженно отмахиваясь от пыли. — Хорошо, что пришел. Я ее потерял.

— Какую-то бумагу? — Ральф еще раз оглядывает комнату.

— Не бумагу, а новую воспитательницу! Только что она была здесь, я на секунду вышел, а ее уже нет.

Рыба-Лоцман выдвигается вперед, прижимая к груди поднос с бланками.

— Она сказала, что пойдет ознакомиться с территорией, пока мы не освободимся. И пошла. Вот ее сумочка.

Ральфу показывают маленький прямоугольник светлой кожи, покинутый среди настольных бумаг.

— Что же вы ее не остановили?

Пучеглазая секретарша смотрит на Ральфа с наигранным негодованием.

— С чего бы мне ее останавливать? В мои обязанности не входит следить за воспитателями. Если кому-то угодно шляться по Дому и совать нос во все углы, это их дело, пусть себя шляются.

Должно быть, новая воспитательница молода и симпатична, решает Ральф, уловив двукратное «шляться» в монологе увядшего Лоцмана.

— Хорошо. Я поищу ее.

— Вот и славно, — директор запихивает за щеку леденец. — А то ведь эта молодежь такая непонятливая. Минуту спокойно не просидят на месте. Все куда-то рвутся.

— Передайте мне ее сумочку.

Сумку Ральф вскрывает по пути во вторую. Воспитательница могла пойти куда угодно, но вторая для нее стала бы наихудшим выбором, поэтому он решает для начала убедиться в том, что у Крыс ее нет. Водительское удостоверение только усиливает его тревогу, потому что блондинка на фотографии слишком молода, чтобы внушить к себе уважение, и слишком миловидна, чтобы безопасно разгуливать по Дому.

— Ах ты, старая гадюка, — бормочет Ральф, подразумевая верного Лоцмана.

Присутствие в коридоре Логов из второй немного успокаивает его. Они не торчали бы здесь, если бы она вошла к ним в спальню. Но он все же идет проверить.

Спальня второй неповторима в своем безобразии. Кучи мусора гнездятся на тарелках, они же пепельницы, они же подсвечники; спальные мешки свисают с веревки на крючьях, как выпотрошенные туши гигантских рыб. На заплеванном полу четверо играют в карты, двое пожирают кукурузные хлопья, еще двое спят. У центрального зеркала расписывают чье-то тощее тело. Лица художников неразличимы под гримом, очками и шарфами, поддерживающими наушники.

Приход Ральфа никого не удивляет. Возможно, из-за тусклого света и заслоняющих его спальных мешков.

Ральф оглядывает комнату и, убедившись, что никого, кроме Крыс, в ней нет, уходит незамеченным. Почти. Мимо проскальзывает Лог Москит и спешит поднять тревогу, но, пока Крысы, закупоренные наушниками, догадываются их снять и послушать, что им кричат, Ральф уже далеко от них и от их спальни и стучит в запертую (черт бы побрал этого любителя ключей) дверь третьей.

Пауза перед тем, как дверь открывается, вызывает у Ральфа нехорошие подозрения. Вид облизывающихся и каких-то сонных Птиц эти подозрения только усиливает.

— К вам сегодня не заходили посторонние?

Птицы радостно кивают и ухмыляются.

— Где?

— Что — где? — сочувственно спрашивает Дракон, распластанный на полу в позе раздавленной лягушки.

— Где посторонние, которые заходили?

— Да вот же, — Ангел тычет в Ральфа отрощенным ногтем. — Вот вы. Вы и есть посторонний.

Птицы заходятся в сладком ворковании.

— Кроме меня, — сдерживаясь, уточняет Ральф.

Птицы переглядываются.

— Кроме?

— Почему вы заперли дверь? Где Стервятник?

— Где папа? — спрашивает Ангел Дракона. — Он хочет знать.

— Мы создавали интим, — кокетливо объясняет сухоногий Бабочка. — Закрытый интим. Поэтому дверь…

Птицы веселятся, перемигиваясь и подталкивая друг друга локтями. Лампа с зеленым абажуром раскачивается на цепи, придавая их лицам землистый оттенок. Лошадиный череп скалится с внутренней стороны двери. Возможно, не мешало бы заглянуть в шкаф. Вдруг там лежит эта несчастная, с кляпом во рту, подготовленная к очередному пятничному жертвоприношению?

— Ладно, — Ральф поворачивается к двери. — Я искал новую воспитательницу. Если вы ее не видели…

— Это случайно не та дамочка, что прочесала в четвертую? — уточняет Дракон. — Я еще подумал, чего она там потеряла? Такая вся из себя наружная.

Не дослушав, Ральф выскакивает за дверь, игнорируя Птичий хор, умоляющий его погостить до прихода «папы». Подслушивавшие Птицелоги, сбитые дверью, отлетают, потирая ушибленные носы. В несколько прыжков Ральф добегает до четвертой, врывается в спальню, и она действительно там. Чуть менее симпатичная, чем на фотографии, потому что близка к обмороку.

Горбач, с Толстяком на руках, стоит вплотную к ней.

— Хочешь к тете, да? Красивая тетя? — шепчет Горбач, баюкая Толстого. — Ну что ты в ней нашел? Ну, подумаешь, желтые волосы…

Толстяк, совершенно не согласный с Горбачом, нежно обнюхивает желтые волосы, булькает, и веерочек его слюны разбрызгивается по бирюзовой куртке воспитательницы.

Женщина не падает в обморок (хотя Лэри с готовностью подставляет руки), она просто не успевает (только не на этого, щерящего желтые зубы). Она так и стоит, покачиваясь, пока Лэри с нетерпением ждет (вроде бы падала?), и вдруг оказывается одна посреди комнаты. Горбач с Толстяком на руках исчезает, Лэри отползает под кровать.

…Я вправду испугался, когда он вбежал. Сразу вспомнился изолятор. Табаки, который загибал пальцы, «свалится — не свалится», рухнул в подушки и притворился спящим. Сфинкс, который так и не слез со спинки кровати, разглядывал дырку в джинсах. Он поднял голову, посмотрел вокруг и опять склонился к колену.

— Надо было ее вывести, — прошептал Лорд. — Надо было ее сразу вывести…

Про Горбача с Лэри я даже не понял, куда они подевались. Больше всего это было похоже на вестерн. Когда герой врывается в притон с огромным кольтом и все падают замертво, а белокурая красавица спасена.

Р Первый подошел к ней и протянул платок. Платок она не взяла, но вроде бы очнулась. Я это понял по ее спине, лица мне не было видно.

— Вас ждут у директора, — сказал ей Р Первый.

Блондинка тоже что-то сказала, но очень тихо.