Мариам Петросян - Дом, в котором… [Издание 2-е, дополненное, иллюстрированное, 2016]

— Эй, помоги мне. Я тоже хочу наверх…

Сверху свешивается рука.

Пункт 29.

В некоторых случаях перемещение на подоконник может осуществляться с помощью напарника, уже находящегося в данной точке. Это существенно облегчает задачу перемещаемого. Рекомендация по тех. безопасности: вес напарника должен превышать вес поднимаемого.

В спальне Курильщик замечает, что они остались втроем. Он, Сфинкс и Слепой. Слепой подбирает на гитаре ни во что не переходящие вступления, Сфинкс сидит неподвижно. Надеясь, что они просидят так еще достаточно долго, Курильщик осторожно достает из-под подушки блокнот.

Молчание Лорда вызывает у Табаки все большие подозрения. Он представляет, что подоконник — это ветка дерева, на которой они сидят вдвоем, он и Лорд, чуть покачиваясь под порывами ветра. Придвинувшись к ссутулившейся на краю их общей ветки фигуре, сочувственно спрашивает:

— Рыдаем?

— Думаем, — отвечают ему.

— Еще хуже, — вздыхает Табаки. — Лучше бездумные рыдания, чем бесслезные раздумья. Уж я-то знаю.

— Демагог, — ворчит Лорд, не отводя взгляд от хрустальных узоров на стекле.

— Мудрец, — не соглашается Табаки, дергая себя за серьгу.

Сфинкс, откинувшись на подушку Табаки, пахнущую так, словно под ней забыли расплющенный бутерброд с колбасой, слушает бренчащего на гитаре Слепого — своего рода рассказ, потому что для каждого в стае у Слепого своя тема, для людей и для мест, иногда просто один обрывающийся аккорд, и если сложить эти обрывки, можно угадать… Горбача во дворе. Табаки и Лорда в классе. Македонского под душем…

Раздраженный беспорядочным звуковым фоном, Курильщик перестает рисовать и укоризненно смотрит на Слепого. Слепой резко бьет по струнам: Черный — и заключает тему многозначительной паузой.

— Что, опять ускакал в Наружность? — спрашивает Сфинкс.

— И довольно далеко, — отвечает Слепой.

Курильщик вертит головой, оглядывая их по очереди.

— Вы говорите о Черном? Он что, сбежал в Наружность? Навсегда?

Пункт 1.

Следует избегать любых упоминаний Наружности в разговорах, за исключением тем, где она упоминается вне связи с:

A) говорящим,

B) его собеседником,

C) кем-либо из общих знакомых.

Не приветствуются упоминания Наружности в настоящем и будущем времени. Упоминание в прошедшем времени позволительно, хотя опять же не рекомендуется. Упоминание Наружности в будущем времени в связи с собеседником является умышленным тяжким оскорблением последнего. Разговор двоих в этом ключе расценивается как легкая форма извращения, допустимая лишь между близкими людьми-состайниками .

— Моя мать заберет меня! — кричит Лорд. — А мать Сфинкса заберет его. А твоя мать…

— Да нет у меня ничего такого, — бормочет Шакал, но Лорд его не слышит.

— И никто никого ни о чем не спросит! Ты знаешь сам! Но я не могу так больше! Не могу даже думать об этом!

Лорд встряхивает Табаки, закутанного в половину их общего пледа, и тот, клацнув зубами, вываливается из шерстяного кокона.

— Я не вещь! — голос Лорда падает до шепота. — Я больше не позволю этого. Я так решил. Что никогда больше не буду вещью.

Табаки держится за оконную ручку, чтобы не соскользнуть с подоконника. Лорд удивленно смотрит на него и, спохватившись, заворачивает обратно в плед.

— Извини. Я чуть тебя не уронил.

— В таких делах «чуть» решает все, — философски замечает Шакал, укрываясь с головой. — А вот известно ли тебе, как называются такие разговорчики или, вернее сказать, истеричные выкрики? Извращение. Ты извращенец, дружище. Можешь утешаться этим, пока мы не придумаем тебе какое-нибудь другое занятие.

— Небось запасается вдохновением, — мрачно предполагает Сфинкс, — чтобы потом всех кругом доводить. Ладно бы он только меня провоцировал…

— Не рассказывай, как вы с ним друг друга не любите, — перебивает его Слепой. — Об этом знают даже Фазаны.

«Нет, не знают, — думает Курильщик, рассеянно перелистывая блокнот. — Хотя это, наверное, просто такая присказка. Собственно Фазаны здесь вообще ни при чем». Его удивляет спокойствие, с каким Сфинкс и Слепой говорят о бегстве Черного. Должно быть, Черный делает это не впервые. Он представляет Черного в Наружности. Без денег, без друзей. Бредущего не пойми куда. Черного, который не поужинает сегодня в столовой, а может, вообще нигде не поужинает. Вернется ли он? Судя по тону Сфинкса, вернется.

— Тебе достаточно захотеть…

Слепой наигрывает что-то, что сбивает Курильщика с толку, потому что звучит очень знакомо, но он не может вспомнить, где он это слышал.

— Но я не хочу! — Сфинкс скидывает ноги с кровати и встает. — И никогда не захочу.

«Чего он не захочет? — думает Курильщик. — Чтобы Черный вернулся? И что значит — тебе достаточно захотеть? Слепой считает, что Сфинкс при желании запросто мог бы отыскать и вернуть Черного?»

Лорд издает непонятный звук. То ли смешок, то ли всхлип. Полумрак не дает Табаки различить выражение его лица. Он видит только, что Лорд повернулся к нему.

— В тебе нет ни капли страха, мудрец. Я слушаю… но его нет. Не как у других. Научи меня этому. Где ты берешь свою храбрость?

Табаки кажется, что он различает серо-голубой камешек, вставленный его рукой в глазницу нарисованного Лорда. Ему кажется, камешек даже немного светится, как будто его только что отмыли под проточной водой.

— Помоги мне, — просит его Лорд. — Прошу…

Камешков уже два, и, хотя толком ничего разглядеть невозможно, Табаки уверен, что они его гипнотизируют. Сумасшедшие. Голодные. Пугающие. Ему делается неуютно.

— Понимаешь, Курильщик, — говорит Сфинкс, глядя на Слепого. — Я считаю себя вправе говорить нашему дорогому вожаку нет, когда речь идет о Черном. И если ты спросишь меня, почему…

Курильщик ни о чем не спрашивает и не собирается спрашивать, прекрасно понимая, что Сфинкс обращается не к нему.

— Если ты спросишь, почему… Я отвечу, что однажды наш вожак сделал этот выбор за всех нас, а особенно за меня. Меня при этом не было. Меня вообще не было в Доме. Он вынудил меня жить в одной комнате с человеком, которого я не переношу, не спрашивая моего согласия. И я терплю его все эти годы, только потому, что мой вожак так пожелал. А теперь я, оказывается, еще должен его успокаивать, чтобы он, чуть что, не сбегал в Наружность проветриться. Тебе не кажется это несколько несправедливым, Курильщик?

Курильщик гадает, должен ли он изобразить согласие или сочувствие. О том же, вероятно, размышляют появившиеся во время обвинительной речи Сфинкса Горбач с Македонским. Один — посиневший от холода, второй — мокроволосый после душа.