Евгений Мин - Ценный подарок (сборник)

Пошел дождь. Медленно падали круглые тяжелые, как ртуть, капли.

— Изабелла, — сказала Людвига Францевна, — девочка, ты видишь, идет дождь.

— Дождик, дождик, перестань, — весело пропела Изабелла Иоанновна.

— Летний дождь полезен для человеческого роста, — серьезно сказал студент и подмигнул мне.

Старая полька, не обратив на него внимания, будто он был неодушевленным предметом, что-то сказала по-польски Изабелле Иоанновне и увела ее. За ними ушла и мама.

Дождь все припускал. Мелкой и частой дробью он бил по крыше. Папа и студент стояли на крылечке под навесом, забыв, что рядом с ними я.

Сначала папа сердился на погоду, которая всю неделю пышет жаром, а к субботе разражается дождем. Потом он как-то неожиданно спросил студента:

— Ну, как понравилась эта птичка Изабеллочка?

— Красивая девушка.

— По всем статьям хороша, — погладил папа свои усики, — но боюсь, что под охраной Людвиги Францевны она останется старой девой.

— Папа, — вмешался я, — что такое «старая дева»? Сколько лет нужно, чтобы считаться старой девой?

— Старой девой? — задумчиво переспросил папа и тут же рассердился: — Что ты болтаешь и подслушиваешь разговоры взрослых? Марш домой! Да и мы пойдем, Геннадий, знаете, разыгрался аппетит.

Дождь струился длинными тонкими нитями.

Вечером играли в лото. Папа зевал, Людвига Францевна была мрачна, как всегда, я ошибался больше, чем обычно, студент и Изабелла Иоанновна сидели на крылечке под навесом. Время от времени оттуда доносились взрывы смеха. Людвига Францевна, забыв про лото, кричала:

— Белочка, веди себя прилично, помни, что ты девушка.

— Помню, мамочка, — смеялась Изабелла Иоанновна, — у меня хорошая память.

Старуха умолкала, но при новом взрыве смеха кричала:

— Изабелла, когда ты выйдешь замуж, ты будешь слушаться своего мужа, а сейчас ты должна слушаться маму.

— Милая мамочка, — еще громче смеялась Изабелла Иоанновна, — я надеюсь, что мой муж, если найдется такой безумец, будет слушаться меня.

Я не понимал, почему так смело разговаривает Изабелла Иоанновна со своей матерью, раньше этого не было никогда.

Игра в лото не ладилась. Разошлись рано.

Я уже спал, как вдруг, расслышав шаги, открыл глаза и увидел студента.

— Геннадий Семеныч! — вскричал я.

— Тише, тише, кот на крыше, Сергей Адамыч, — смеялся студент.

— Пожалуйста, не называйте меня так, — попросил я.

— Хорошо, я буду звать тебя «бледнолицый брат мой», а ты зови меня Орлиное Перо. Ты читал Майн Рида?

— Еще бы!

— Молодец, — кивнул головой студент, — теперь у нас будет дружба людей племени коротковолосых.

Я подумал, что студент шутит, как может будущий путеец дружить с обыкновенным мальчишкой.

— Спать, спать, — сказал студент, — завтра мы пойдем охотиться на антилоп. Спать, — повторил он, укладываясь на топчане, который здесь поставили для него.

— А ты счастливый, — вдруг сказал он.

— Чем?

— Тем, что рядом с тобой живет девушка из племени Белочек.

— Какая белочка?

— Глава племени Черный Амулет зовет ее Изабелла Иоанновна, а наше племя знает, что она Белочка, у нее такая маленькая ножка, какой нет ни у кого, впрочем, тебе не понять. Спать, спать!

Утром все еще шел дождь, папа уехал, взяв с собой студента. Мне казалось, что ему не очень хочется уезжать. Попрощаться с Изабеллой Иоанновной и Людвигой Францевной он не смог. Они вставали поздно. Отведя меня в сторону, студент сказал:

— Бледнолицый брат мой, передай от меня привет Белочке, скажи, что я еще приеду. Только пусть этого не слышит Черный Амулет. Понял?

— Понял, — сказал я, и мне показалось, что у моего друга Орлиное Перо невеселое лицо.

Студент вернулся в среду днем. Он приехал на велосипеде, к багажнику которого был привязан чемодан.

В те годы для нас, мальчишек, велосипед был такой же заманчивой мечтой, как автомобиль для нынешних молодых людей. Я не раз просил папу:

— Купи мне двухколесный.

— Нельзя, — говорил он, — у тебя еще ноги не достают до педалей, сначала вырасти.

— Нельзя, — сказала мама, — ты разобьешься.

Теперь, даже не поздоровавшись, я смотрел не на студента, а на его сверкающий никелем на солнце велосипед.

Спрыгнув на землю, держась за рогатый руль, студент сказал:

— Здравствуй, бледнолицый брат мой, нравится тебе мой мустанг?

— Очень, — еле выдохнул я.

— А у тебя есть такой мустанг?

— Нет, мне не покупают, говорят, что я маленький.

— Чепуха, у каждого индейца должен быть свой мустанг. Пока мы будем пользоваться одним на двоих.

Я обрадовался, но сказал, что не умею ездить.

— Вздор, — сказал студент, — я научу тебя, и твой мустанг будет подчиняться тебе.

Потом он задумался и долго смотрел на окна нашего дома.

— Скажи, а где девушка из племени Белочек и женщина из племени Черный Амулет?

— Они уехали в город.

— Насовсем?

— Нет, они вернутся через две недели.

— Хорошо, пока мы побудем вдвоем, — сказал студент. — Мой вигвам будет в соседней избе, пойдем туда.

Осмелев, я сказал:

— Геннадий Семеныч, можно я поведу вашего мустанга, не бойтесь, я не уроню его.

— Во-первых, я тебе не Геннадий Семеныч, а Орлиное Перо, а во-вторых, веди.

Я гордо повел сверкавший на солнце никелем велосипед, как несут сейчас хрустальные кубки чемпионы.

Четырнадцать дней, которые я провел со студентом, были самыми счастливыми днями моей жизни. Наконец-то у меня был взрослый друг, он обращался со мной как с равным и не говорил: «Ты маленький».

Мы много успели за это время. Мой друг Орлиное Перо научил меня кататься на велосипеде. Мои ноги доставали до педалей, потому что студент приделал седло к раме. Сначала он держал меня за седло и я перебирал педалями, потом позволил ездить одному. Я врезался в забор, летел в канаву, но все-таки научился управлять мустангом.

Раньше я боялся вступить в воду выше пояса, но мой друг научил меня плавать так, что я не отставал от деревенских мальчишек.

С утра мы ходили в самую гущу леса, куда не проникает свет. Студент рассказывал мне о каждом дереве, как о живом существе…

На пятнадцатый день вернулись старая полька и Изабелла Иоанновна. Мы были на улице, когда они входили в ворота нашего дома. В руках у них были круглые коробки. Студент побежал за ними и, приложив руку к фуражке, сказал:

— Добрый день, Людвига Францевна, добрый день, Изабелла Иоанновна, разрешите помочь вам поднести вещи.

— Мы можем и сами, — надменно ответила старая полька.

— Нет, нет, — возразил студент, — разрешите!

Он забрал коробки и пошел в дом. Не знаю, сколько времени был он там, мне показалось, что очень долго, а когда вернулся, лицо у него было такое счастливое, будто он съел пять порций мороженого.