Роальд Даль - Миссис Биксби и подарок полковника

— Бели бы у меня были с собой часы или кольцо, — сказала миссис Биксби, — то, конечно, я бы их заложила. Но, к сожалению, ничего, кроме этой шубы, у меня сейчас нет. — Она растопырила пальцы для подтверждения.

— Похоже, что новая, — сказал хозяин, любовно проводя ладонью по мягкому меху.

— О да, абсолютно. Но, как я уже сказала, мне много не нужно, только до понедельника. Как насчёт пятидесяти долларов?

— Я дам вам пятьдесят долларов.

— Она стоит, конечно, в сто раз больше, но я надеюсь, что до понедельника у вас ничего с ней не случится.

Хозяин подошёл к столу, достал из ящика залоговый билет и положил на прилавок. Билет напоминал бирку — одну из тех, что обычно привязывают к багажу, такой же формы и размера и из такой же плотной коричневатой бумаги. Отличием были только маленькие дырочки, разделявшие билет на две идентичные части.

— Имя? — спросил хозяин.

— Оставьте без имени. И адреса тоже не нужно.

Перо авторучки в нерешительности застыло над перфорированной линией.

— Но ведь совсем не обязательно записывать имя и адрес, не так ли?

Хозяин пожал плечами, неопределённо хмыкнул, и перо зависло над другой половиной билета.

— Нет, нет, ничего не пишите, — оказала миссис Биксби. — Это моё личное желание.

— В таком случае, не потеряйте билет.

— Не потеряю.

— Вы понимаете, что любой, у кого он окажется, сможет прийти и потребовать вашу вещь?

— Да, я знаю.

— По одному только номеру.

— Разумеется.

— Как вы хотите, чтобы я её описал?

— Не нужно никаких описаний, спасибо. В этом нет необходимости. Просто поставьте залоговую сумму, и всё.

Перо снова поколебалось, зависнув над дырочками рядом со словом «артикул».

— Я думаю, вам всё же следует её описать. Описание может понадобиться, если вы захотите продать билет. Кто знает, а вдруг вы захотите его продать?

— Я не собираюсь его продавать.

— А вдруг соберётесь? Многие так делают.

— Послушайте, — сказала миссис Биксби. — Если вы думаете, что я разорилась, то вы ошибаетесь. Я просто потеряла кошелёк. Понятно?

— Ну тогда как хотите, — сказал хозяин. — Дело ваше.

И тут в голову миссис Биксби пришло одно неприятное соображение.

— Хм, — сказала она, — вот что. Если на билете не будет описания, то как я могу быть уверена, что вы отдадите мне мою шубу, а не что-нибудь другое?

— Я всё заношу в реестр.

— Но ведь у меня-то только номер! Так что вы и впрямь сможете всучить мне любое старьё, а?

— Ну так вы будете её описывать или не будете? — спросил хозяин.

— Нет, — сказала она. — Я вам доверяю.

Хозяин написал «пятьдесят долларов» против слова «оценка» на обеих половинах билета, разорвал его по линии и послал нижнюю часть через прилавок. Затем он вытащил из внутреннего кармана пиджака свой бумажник и извлёк из него пятьдесят долларов.

— Три процента ежемесячно. — добавил он.

— Хорошо. Благодарю вас. Вы ведь позаботитесь о ней, не правда ли?

Хозяин молча кивнул.

— Хотите, я снова положу её в коробку?

— Не надо.

Миссис Биксби повернулась и вышла из ломбарда на улицу, где её дожидалось такси. Через десять минут она была дома.

— Дорогой, — сказала она мужу, наклонившись его поцеловать. — Ты по мне соскучился?

Сирил Биксби отложил вечернюю газету и бросил взгляд на часы.

— Сейчас двенадцать с половиной минут седьмого.

Тебе не кажется, что ты задержалась?

— Да, я знаю. Всё из-за этих ужасных поездов. Привет тебе от тёти Мод, как обычно. Умираю, хочу что-нибудь выпить, а ты?

Свернув газету в аккуратный прямоугольник и положив его на ручку кресла, мистер Биксби встал и подошёл к буфету. Его жена задержалась в центре комнаты и, стаскивая перчатки, внимательно следила за ним, раздражаясь его медлительностью. Он стоял к ней спиной и отмерял порцию джина, согнув шею и приблизив лицо к мензурке, вглядываясь в неё, словно это был рот пациента.

Смешно, до чего же убогим он выглядел после Полковника.

Полковник был огромным и плотным, и вблизи от него всегда попахивало приправой из хрена. Этот же был маленьким, худым и невзрачным, и от него вообще ничем не пахло, разве что мятными леденцами, которые он сосал, чтобы его дыхание было приятно пациентам.

— Смотри, что я купил для разливания вермута, — сказал он, поднимая стаканчик с цифровыми делениями. — Им можно отмерять с точностью до миллиграмма.

— Какая ты умница, дорогой.

Нет, в самом деле, нужно заставить его изменить стиль, подумала она. Эти его костюмы просто смехотворны. Было время, когда они казались ей превосходными, — щеголеватые пиджаки с высокими лацканами и шестью пуговицами по вертикали, — но теперь они смотрелись идиотски. То же самое узкие брюки-дудочки. Чтобы носить такие вещи, нужно иметь особую внешность, не такую, как у Сирила. Когда его длинное, тощее лицо с узким носом и слегка выступающей челюстью маячило над одним из этих старомодных облегающих костюмов, весь он выглядел, как карикатура на Сэма Уэллера. А сам-то он, наверное, полагал, что похож на Бью Бруммеля. Как бы то ни было, но своих пациентов-женщин он встречал в кабинете с неизменно распахнутым халатом, чтобы они могли оценить его наряд, который, по всей видимости, должен был тонко намекать на то, что он ещё может задать жару. Но миссис Биксби знала лучше. Все эти ухищрения ровным счётом ничего не значили. Он напоминал ей одряхлевшего павлина, важно вышагивающего по лужайке, расправив три жалких пёрышка, оставшиеся от хвоста.

Или одно из тех нелепых самоопыляющихся растений, вроде одуванчика. Для получения семян одуванчик не нуждается в опылении, и все его ярко-жёлтые лепестки — лишь пустая трата времени, хвастовство, маскарад. Какой же для этого термин у биологов? Бесполый. Одуванчик — бесполый. Летнее потомство водяной блошки, между прочим, тоже. Нечто в духе Льюиса Кэрролла, подумала она: водяные блошки, одуванчики и дантисты.

— Спасибо, дорогой, — сказала она, принимая мартини и усаживаясь на диван, положив сумочку на колени. — А ты чем занимался вчера вечером?

— Сидел у себя в кабинете и делал пломбы. Да ещё оформлял кое-какие счета.

— Но в конце концов, Сирил, тебе давным-давно пора оставить эту тупую работу кому-нибудь другому. Для человека с твоим умом и положением это просто несолидно. Почему ты не поручишь пломбы технику?

— Я предпочитаю делать их сам. Пломбы — что моя гордость.

— Я знаю, дорогой, что они совершенно замечательны. Это самые лучшие пломбы в мире. Но мне не нравится, что ты себя перегружаешь. И вообще, почему эта твоя мисс Палтни не занимается счетами? Ведь это её обязанность, не так ли?

— Она ими занимается. Но Сначала я сам должен определить расценки. Она не в курсе платёжеспособности моих пациентов.