Оксана Ткаченко - Облака не тают

– Почему?

– Я не могу вам сказать.

– Зато я могу сказать. Я уже давным-давно догадался. И убедился в правильности своих суждений, когда увидел измученное лицо француза. Ты любишь его. Он любит тебя. Но беда в том, что вы не можете договориться.

– С чего вы взяли? – Дина стеснялась признаться в чувствах. Хотя менеджеру она доверяла. Он был ей как отец.

– Дина, в первую очередь, перестань обманывать себя. Почему при личной встрече вы не решили вопрос, который вам двоим под силу решить? Почему снова уходят недели, а вы ждёте чуда? Почему?

– Не знаю. Я не хочу впутывать в дела отношения и наоборот.

– Весь мир связан и деловыми, и любовными цепями. Ты думаешь стать исключением из правил? Так не бывает.

– Я запуталась. И не знаю, что делать. Спасибо вам за приятные новости. Я, правда, рада им. Я очень вам благодарна за всё.

– Дина, я могу дать тебе совет? – спросил Борис Сергеевич.

– Конечно.

– Прямо сейчас собирай чемодан и лети в Париж.

– Я подумаю.

– Не затягивай с размышлениями. Приезжай ко мне в офис, я свяжусь с музейщиками, с Бернаром и тебя встретят.

– До свидания!

Гринчук стояла в аэропорту. Она испуганно оглядывалась по сторонам. У неё уже испарилась злость на Дюке. Она мечтала, чтобы её поскорее кто-нибудь встретил. Кругом звучала французская речь, которая ей нравилась на слух, но которую она совсем не понимала. Чешский язык ей всё же ближе. В душу художницы закрадывалось сомнение. Может быть, зря она прилетела? Может быть, у Бернара свой коварный план мести при помощи выставки? Вдруг никакой выставки не будет? Неужели у него хватило наглости обмануть менеджера? Поток вопросов безжалостно исчез. Дина увидела директора парижской галереи, который чуть ли не бежал ей навстречу.

– Дина, я… Я немного опоздал. Извиняюсь. Пробки, – после каждого произнесённого слова Дюке делал паузы. Собирался с мыслями. Он волновался перед встречей с художницей. Боялся сказать что-нибудь такое, что разозлит её, и она вновь покинет его.

– Здравствуй, Бернар! – сказала Гринчук и подарила ему самую нежную улыбку. Как она соскучилась! «Надо научиться быть терпеливой, иначе своей упрямой натурой можно разбить прекрасные отношения», – подумала она, вспоминая поцелуй.

– Добро пожаловать в Париж! – воскликнул мужчина и взял её сумку, удивлённо отметив про себя, что она не сопротивляется.

– Спасибо!

Молчание сопровождало их путь до машины. Бернар открыл дверцу перед Диной. Она медленно опустилась на сидение рядом с водителем. Дюке сел за руль и прямо спросил.

– Дина, ты, вероятно, подозреваешь меня в махинации с выставкой?

– Почему ты так думаешь?

– У тебя на лице написано.

– Что написано?

– «Не доверяю».

– Может быть, нечто подобное я и испытываю, но какая разница, если я уже здесь.

– Ты хочешь сказать, что тебе безразлично, вызвал я тебя по делу или просто?

– Что ты имеешь в виду под этим «просто»? А? Отвечай.

– Ну, в смысле просто встретиться, вместе провести время и…

– Просто встретиться, вместе провести время? Ты сошёл с ума! – не дала договорить художница. Да, он специально выводит её из себя! Неужели он с ней играет? Мечтает затащить в постель, а потом возьмёт и отправит её обратно в Россию? Она – не игрушка. Она не позволит морочить себе голову. Вот только любит она его и хочет ему верить. Тогда, в её квартире он выглядел заботливым, искренним. Даже признался в любви. Видимо, она слишком напряжена после перелёта. Он всё-таки угадал. В настоящую минуту она не доверяет ему.

– Я абсолютно здоров. Единственное, что в последнее время меня беспокоит – это сердце. А болит оно из-за тебя, – произнёс Бернар. – Я люблю тебя.

– Куда мы едем? – спросила девушка. Она не желала говорить о любви.

– Я ждал этого вопроса. Выбирай место ночлега: мой дом или гостиница.

– Ты знаешь, что я выберу?

– Знаю. Мой дом, – засмеялся Дюке. Конечно же, он осознавал, что эта строптивица никогда не согласится ночевать в его доме. Он вспомнил их совместные две ночи в пражском отеле. Им было вместе хорошо, правда, тогда они были случайными соседями в номере.

– Отвези меня в гостиницу. Я ни за что не останусь с тобой в одном доме. Кстати, а ты женат? – решилась озвучить мучивший её вопрос Гринчук. Впрочем, она подозревала отсутствие супруги, поскольку кольца у него не было. Да, и в любви он так смело не признавался бы, если бы не мог обещать ей будущее.

– Нет. Моё сердце принадлежит только тебе, – ответил Дюке. – Теперь моя очередь спрашивать. А кто такой Миша?

– Миша? Откуда ты знаешь его? – изумилась Дина.

– Я благодарен ему за то, что он спас тебя. Однако я хотел бы знать, какое место он занимает или занимал в твоей жизни?

– Никакое. Просто спаситель. И всё.

– Ты думаешь, я поверю в то, что он к тебе равнодушен? К тебе, самой красивой девушке на планете?

– Придётся поверить. Впрочем, как хочешь. Миша – сосед с седьмого этажа.

– У вас был роман?

– Нет. Я никогда его не любила.

– А он любил?

– Это его проблема.

– Жестокая. Я давно понял, что ты любишь разбивать сердца.

– Почему во множественном числе? У Миши одно сердце.

– А моё сердце? Моё сердце ведь тоже разбито, – проговорил Бернар и с сожалением обнаружил, что они приехали. – Вот и гостиница.

– Восхитительно.

– Завтра утром я заеду за тобой. Мы поедем в галерею, на твою выставку, – сказал Дюке, оставляя Дину одну в номере. Он поднялся вместе с ней, чтобы помочь с багажом и проверить всё ли в номере в порядке. Француз растягивал время до расставания.

– Спасибо, Бернар! – ответила Гринчук и закрыла за ним дверь. Она побежала к кровати и плюхнулась на неё.

– О, Господи! Я люблю его. Люблю, люблю, люблю, – шептала художница. – Он – самый лучший мужчина на свете. Самый благородный, самый честный, самый красивый. Я не отдам его никому. Но как нам найти общий язык? Борис Сергеевич был прав насчёт того, что мы не можем договориться. Нам нужно попытаться услышать друг друга. Забыть мелочи, отбросить в сторону все сомнения и окунуться с головой в океан страсти. А пока я должна спать в одиночестве в этой прекрасной гостинице. До завтра, любимый! До завтра… Она быстро уснула.

Утром её разбудил звонок телефона. Дина медленно открыла глаза. Она с удивлением рассматривала незнакомые стены. Потом до неё дошло. Она в Париже. Мобильник в сумке пищал. Нехотя она поднялась и достала его.

– Алло, – сонно произнесла она.

– Доброе утро! Я так понимаю, ты ещё спишь? – спросил Дюке.

– Бернар? Это ты? Почему так рано? И откуда ты знаешь мой номер? – подпрыгнула на месте художница.

– Столько вопросов, что я не знаю с какого начать, – возмутился мужчина.