Лиз Туччилло - Легко ли быть одной?

– К тому же все дорожные расходы я беру на себя, – добавила я.

За столько лет я таки поняла, что именно нужно говорить, чтобы действительно что-то продать.

– Что ж, идея на самом деле кажется мне не такой уж неприемлемой, – без энтузиазма проговорила Кэндис и схватила свой блокнот.

Она что-то написала в нем и подвинула мне его через стол.

– Аванс у тебя будет такой, если тебя это заинтересует. Соглашайся или забудь об этом, как знаешь.

Я взглянула на цифру на листке бумаги. Сумма была довольно маленькая. Не настолько низкая, чтобы я ушла обиженной, но и недостаточно высокая, чтобы демонстрировать благодарность. И я приняла предложение.

В тот вечер я вернулась в свою однокомнатную квартиру, села на диван и огляделась по сторонам. Я жила так же, как в двадцать пять. У меня были мои книги, мои CD, мой iPod. Мой компьютер, мой телевизор, мои фотографии. Талантом декоратора я не обладала. У меня не было своего стиля. Мое жилище было удивительно депрессивным местом. Пришло время его покинуть. Я села за телефон и обналичила все свои ценные бумаги: сумма в итоге получилась очень скудная. Затем я вышла на сайт электронных объявлений «Крейглист» и к концу недели сдала свое жилье в субаренду, получила на руки «кругосветный» авиабилет (воздушный аналог европейского железнодорожного билета EuRail Pass, только для всего мира) и объяснила маме, что я собираюсь делать.

– Что ж, это просто фантастика. Я всегда думала, что тебе необходимо вырваться из рамок «с девяти до пяти». Пришло время совершить что-то нестандартное. – Это было все, что смогла мне сказать моя невероятно участливая мама, всегда готовая меня поддержать. Однако затем она добавила: – Только не нужно ездить туда, где может быть опасно. Чтобы я потом не услышала в новостях, что тебя взорвали бомбой на каком-нибудь рынке.

После этого, уже перед самым отъездом, я позвонила своим дорогим подругам и попросила их приглядывать друг за другом. Серену, Руби и Джорджию я попросила проследить, чтобы Элис не злоупотребляла таблетками «Тамс» и походами на свидания; Элис, Джорджию и Серену – убеждаться в том, что Руби выбирается из дому; Элис и Руби – обеспечить, чтобы Серена и Джорджия вообще из дому не выходили. И тут я обнаружила, что по крайней мере об одной из этих моих тревог уже позаботились.

– Я решила стать свами, – по телефону сообщила мне Серена.

– С кем, прости? – остроумно переспросила я.

– Я бросила работу и теперь собираюсь отказаться от мирских желаний, приняв обет безбрачия в своем центре йоги. Церемония состоится на следующей неделе – ты не можешь отложить свою поездку, чтобы быть там? Джорджию, Элис и Руби я уже пригласила.

Я солгала (да, признаюсь, я солгала будущему представителю духовенства) и сказала Серене, что никак не могу прийти, что у меня назначена во Франции очень важная встреча по поводу моей новой интересной книги и я просто уже не могу изменить свои планы. Затем я повесила трубку и приготовилась к тому, чтобы поднять задницу и убраться из Нью-Йорка. Может, я сошла с ума? Я не могла ответить на этот вопрос с уверенностью. Иногда то, что я делаю, казалось мне полным безумием, но с другой стороны… оставаться в Нью-Йорке было бы еще бо́льшим безумием.

– В общем, на сегодняшний вечер я собрал четырех женщин. И все они рвутся пообщаться с тобой.

– Правда? Ты действительно сделал это для меня?

– Ты же сама сказала, что хочешь поговорить с одинокими француженками, вот я и нашел тебе одиноких француженок.

Стив – мой самый старый друг на всем белом свете. Я познакомилась с ним в первый день, когда перешла в среднюю школу. В классе он сидел позади меня. Я обернулась и сказала ему, что он – вылитый Джон Бон Джови, и с тех пор мы с ним друзья. Мы поддерживали связь, даже когда поступили в разные колледжи и когда Стив уехал в Париж учиться играть на клавесине и дирижировать. Романтических отношений между нами никогда не было, что, впрочем, не казалось нам странным, а затем, где-то после первого года учебы за границей, Стив вдруг понял, что он гей. Теперь он живет в Париже, разъезжает по всему свету с гастролями, дирижируя оркестром, который аккомпанирует певцам, исполняющим оперные арии, и ничто не доставляет ему большего удовольствия, чем быть радушным хозяином для приезжающих к нему в гости друзей и получать от них в подарок всякую вкусную, но неполезную еду – «Туинкиз», «Сно боллс», «желе-бобы» [18] «Туинкиз» – товарный знак печенья с кремовой начинкой; «Сно боллс» – шоколадные пирожные с кремом, покрытые маршмэллоу и кокосовой стружкой; драже «желе-бобы» – жевательные конфеты с твердой оболочкой и мягкой фруктовой начинкой. , – привезенную из Штатов.

Стив отхлебнул кофе из чашечки и улыбнулся мне. Десять лет назад, поняв, что лысеет, он побрил голову и теперь носил суперстильную, я бы сказала, бородку, которая, впрочем, выглядела на его лице скорее как какой-то орнамент – вдоль линии челюсти тянулась тонкая темная полоска, словно контур бороды. Так или иначе, но общий эффект получался очень утонченным и изысканным, – что крайне важно, если вы тридцативосьмилетний мужчина, работающий в опере. Я откусила самый восхитительный круассан из всех, известных человечеству, и удивилась, как мне вообще могла прийти в голову мысль о том, чтобы не есть мучного, когда я буду в Европе.

– Они предложили встретиться в «Реджине», и это отличная мысль.

– А что такое «Реджина»?

– Это место, куда в субботу вечером, начиная с восьми, приходят сотни самых красивых молодых женщин Парижа. Чтобы собраться вместе и поговорить.

Я смутилась.

– Сотни француженок приходят в ночной клуб, чтобы собраться вместе и поговорить? Бессмыслица какая-то.

– Я этого тоже не понимаю. Но, очевидно, их тянет туда, чтобы три часа побыть вместе без помех. Там в это время даже буфет работает бесплатно. После одиннадцати в «Реджину» впускают мужчин. Чтобы попасть туда, они, как и следовало ожидать, выстраиваются в очередь, потому что знают: внутри находятся сотни красивых женщин. На самом деле это гениальный маркетинговый ход.

Мой мозг уже находился в режиме сбора данных, и я возразила:

– Но женщины-то идут туда, просто чтобы собраться вместе? Это как-то странно.

– У нас в Штатах такого нет? – спросил Стив.

– Нет, нашим женщинам не нужен специальный вечер, когда они могли бы собраться вместе. Мы можем делать это в любой день недели.

Подумав немного, Стив сказал:

– Знаешь, думаю, француженки не ходят стаями, как это делаете вы в Штатах. Возможно, это дает им возможность завести новых подруг.

Я была взволнована. Находясь здесь всего каких-то несколько часов, я уже нащупала существенное отличие в культурах: француженки любят собираться компаниями, чтобы побыть где-нибудь без мужчин . Я начала обдумывать сложные последствия этого открытия. Может, французские мужчины так агрессивны, что женщинам нужно какое-то место, чтобы побыть подальше от них? Или же француженки в повседневной жизни так необщительны, что им требуется специальное место, где можно было бы познакомиться с новыми подругами? Мне не терпелось все это выяснить.