Лиз Туччилло - Легко ли быть одной?

Затем Джорджия вдруг рассмеялась.

– Но я же на самом деле не могу пойти на это, правда? Ради бога, я все-таки мать.

У меня вырвался вздох облегчения.

– Верно, не можешь. И я рада, что к тебе в конце концов вернулся рассудок. Перезвони им.

Джорджия на мгновение задумалась.

– Нет, думаю, я все-таки это сделаю. Мне хочется узнать, смогу ли я получить удовольствие от секса, за который плачу деньги. К тому же мы ведь все-таки в Рио…

Я не верила своим ушам. Джорджия и в самом деле собиралась заняться сексом с человеком, которого наняла для этих целей. Я была убита, я нервничала, меня это раздражало – и при всем при этом, должна признаться, я находилась под впечатлением.

В полдень мы с Джорджией начали готовиться к ее «свиданию» с Мауро. Мы сошлись на том, что, когда он придет, я буду в номере, чтобы мы могли вдвоем посмотреть на него, прежде чем моя подруга останется с ним наедине. В глубине души я надеялась, что в какой-то момент до его появления Джорджия струсит. Ее затея и в самом деле казалась мне немного безрассудной. А тем временем мы тщательно продумывали, что она наденет. Изучив содержимое ее чемодана, забитого сарафанами, шортами, туфлями на шпильках и вечерними нарядами, мы остановились на джинсах и футболке. Почему-то нам не хотелось, чтобы Джорджия выглядела слишком уж страстно жаждущей. Я хотела, чтобы на ней было что-то такое, в чем она – в случае, если миссия по каким-то причинам сорвется, – не будет чувствовать себя глупо. Я имею в виду, что может быть хуже, чем сидеть в гостиничном номере в каком-нибудь откровенном неглиже, после того как ты отослала домой мужчину-проститутку без секса? Джинсы и футболка показались нам обеим правильным выбором. В конце концов, для чего, собственно, нужны эти пятьсот баксов? Разве не для того, чтобы Джорджия могла заняться сексом и при этом не переживать о том, как она выглядит?

Ровно в час, минута в минуту, консьерж объявил, что Джорджию хочет видеть мистер Торрес.

– Спасибо. Могли бы вы попросить его подняться ко мне через пять минут? – монотонным голосом произнесла Джорджия и повесила трубку.

После чего мы дружно взвизгнули и принялись носиться по комнате.

– Что нам делать? Что мы ему скажем, когда он войдет?! – воскликнула я, запрыгивая на диван.

– Во-первых, мы скажем ему, что ты не останешься и что мы не собираемся создавать ситуацию вроде «две вместо одной за те же деньги».

– Интересно, как ты это произнесешь, чтобы это не прозвучало… ну, не знаю!

– Это безумие! Я сошла с ума? Я сошла с ума!! – сказала Джорджия, которая теперь нервно шагала по комнате.

– Вино! Тебе нужно выпить! Как мы об этом раньше не подумали? – Теперь и я прониклась – наш поезд пыхтя трогался с места, и мне стало любопытно, куда он нас завезет.

Джорджия рванулась к мини-бару. Откупорив маленькую бутылочку вина, моя подруга основательно приложилась к ней, а затем передала мне. Я вдруг тоже захотела выпить.

– О чем мы будем с ним говорить? – нервно спросила Джорджия. – Обычно на первом свидании задают вопросы вроде «Чем ты зарабатываешь на жизнь?», «Нравится ли тебе твоя работа?», «Где ты живешь?» Но что я могу ему сказать?

Я сделала еще один глоток шардоне.

– Не знаю. Просто говори о Рио, задавай вопросы о Бразилии. Спроси, как называется та штука, которую мы ели и которая нам так понравилась. Ну та, похожая на песок.

– Ага. Рио и еда. О’кей.

Я допила маленькую бутылочку вина и тут же открыла следующую.

– Я налью вам два бокала – один тебе, другой ему.

– О’кей, правильно, это снимет напряжение. – Джорджия взяла два бокала и вдруг замерла.

– Погоди, а что, если он не пьет?

– Трезвый парень-проститутка? Ты в это веришь? – сказала я, наливая вино трясущимися руками.

– Ты права, ты права. – Джорджия поставила полный бокал на стойку. – Теперь мы должны разработать план. Нам нужно подобрать какое-то слово, на случай если кто-то из нас уловит от него какие-то нехорошие вибрации.

– Поняла. Правильно, – произнесла я, тоже начиная ходить по номеру. – Как насчет… хм… скажем, «танцевать самбу»? Я скажу, что мы ходили танцевать самбу и это было весело.

– Нет, это слишком позитивно. Это собьет меня я с толку, и я подумаю, что он тебе нравится.

– О’кей, а если так: «Мы ходили танцевать самбу, и это оказалось для нас слишком трудно»?

– Это хорошо, в смысле, если «танцевать самбу» плохо, значит он плохой, я поняла. А что, если я уловлю от него положительные флюиды и захочу, чтобы ты ушла?

Джорджия, глядя в зеркало, взбивала волосы. Она резко развернулась и бегом кинулась в ванную. Там она схватила бутылку листерина и принялась энергично полоскать рот.

– Говори правду. Так и скажи: «Ну, Джулия, думаю, тебе уже пора идти на твою встречу».

– О’кей, хорошо. – Джорджия вернулась в комнату и сделала большой глоток вина из своего бокала. Потом скривилась. – Хм, листерин с шардоне, фу! – Она снова убежала в ванную, сплюнула и еще раз прополоскала рот.

И тут я спросила:

– А что, если ты попросишь меня уйти, а у меня по отношению к нему возникнет плохое предчувствие?

– Тогда, после того как я попрошу тебя уйти, ты скажешь: «О’кей. Но перед этим можно тебя на пару слов?», и мы выйдем в коридор переговорить.

Джорджия вернулась в комнату и снова приложилась к вину. На этот раз гримас она уже не строила, а продолжала глотать.

– О’кей, звучит нормально. – Я перестала расхаживать по номеру и остановилась. – Ладно. Думаю, мы готовы.

В этот момент, словно по команде, раздался стук в дверь. Мы с Джорджией застыли на месте, потом подбежали друг к другу и схватились за руки.

– Я открою, – сказала я, почувствовав прилив отваги.

Я подошла к двери и положила руку на ручку. Прежде чем повернуть ее, я оглянулась на Джорджию. Мы беззвучно, одними губами вскрикнули, а затем я отвернулась от нее и открыла дверь.

На пороге стоял Мауро, наш Таинственный Герой-любовник, словно вышедший из какой-то настольной игры образца семидесятых годов. Не знаю, что такое с этими бразильцами, но улыбка у него была ослепительная и мгновенно располагала к себе. Со своим острым носом и немного набриолиненными коротко стриженными волосами он вполне мог бы сойти за героя какой-нибудь мыльной оперы. Мауро был молод, лет эдак двадцати семи. По странному совпадению на нем были джинсы и футболка. Первой моей мыслью было: «Не гей и не серийный убийца». Затем мне пришло в голову спросить: «И что такой славный парень, как ты, тут…» Однако вместо этого я сказала:

– Вы, должно быть, Мауро. Заходите, пожалуйста.

Он улыбнулся и вошел. У Джорджии на лице застыла такая широкая улыбка, что я начала опасаться, как бы кожа у нее на щеках не лопнула. Чтобы избежать замешательства, я произнесла: