Николай Зайцев - Вертикальная радуга (СИ)

— Один? — спросил он осторожно.

— Как видишь. — Я налил вторую кружку и поставил перед ним. Сима покосился на травяную заварку. Шумно отхлебнул, поморщился и сказал:

— Мята убивает потенцию.

— В двадцать лет? — Я искренне удивился, но это был всего лишь ловко брошенный пробный камень.

— У меня есть предложение! — Сима хитро вскинул правую бровь на высокий лоб. Поиграл ей.

— Я пас.

— А чего так? — удивленно протянул друг и я поспешил добавить:

— Хата твоя.

— Мы подметем, когда будем уходить.

— А что вас много прейдет? — насторожился я.

— Только я, Брагин и несколько женщин.

— Опять всю квартиру прокурите! — Я был в глубоком трансе, и выходить мне из него не хотелось. Исчезнуть бы. Почему я не человек-невидимка?

— Мы подметем! И потом — от запаха сигаретного дыма лучше растут цветы.

— И по утрам у некурящего хозяина кружится голова.

— У тебя кружится голова?! Ты — болен?! Ай-яй-яй! Лучшее лекарство от всех болезней — женщина. Поверь мне! И лучше что б всегда они менялись, как в калейдоскопе. Смотрел в детстве в волшебную трубу? Помнишь ощущения? Вечное волшебство.

— Давай без Брагина и только с одной женщиной, — вяло предложил я, отвечая на его гипнотическую речь.

— Что же это за праздник будет?

— Нет никакого праздника!! — Я занервничал и вспылил. Сима погрустнел. Отхлебнул. Посмотрел куда-то в сторону. Поёрзал на табуретке. Вздохнул. Ещё раз. И ещё.

— Нет никакого праздника, — отрешенно сказал он, делая для себя какой-то вывод. И жалобно, жалобно посмотрел на меня, — совсем никакого? А как же день любви?

— Не надо меня парить. День святого Валентина в феврале.

— Согласен, но — это день черной любви!

— Будут черные женщины? — насторожился я. В мозгу запульсировала красная надпись: «СПИД — не спит!» Коварные черные женщины. Ох, до чего хитры бестии в своих поступках, но как соблазнительны в мечтаниях скромных белых парней.

— Откуда?! — Сима округлил глаза. — Мы же не в Голландии живем.

— Значит, черной любви не будет, — сделал я окончательный вывод.

— Не будет?

— Не надейся. — Я сурово покачал головой. Сима опечалился. Засопел. Глаза заблестели от слёз обиды.

— Брагин расстроится. — А вот и козырь — знал же, что я не люблю, когда кто-нибудь расстраивается из-за меня.

— Парни! Не наглейте! Мне завтра на работу.

— Всем завтра на работу! А сегодня ночью — день черной любви!

— Нет!

— Ладно. — Сима как-то быстро сдался и я насторожился. Ведь опять меня обманет и приведет с собой табун. И они будут топтаться по всей квартире, смеяться всю ночь и, в конце концов, скинут меня с кровати, не найдя лучше места. Ничего нового. Конец душевному спокойствию. В последнее время я даже не смотрел девушкам в лица. Зачем? Всё равно никого потом вспомнить не мог. Их приводили, и они уходили, часто не прощаясь.

Но иногда со мной здоровались на улице незнакомки. Красивые и не очень, печальные и радостные, юные и со всем, как пионерки — все они при этом принимали весьма таинственный вид и ставили меня в полный тупик.

— Кот не сдох? — спросил друг, плавно меняя тему разговора.

— Нет. Где-то бегает. Я дал ему рыбу.

— Понимаю.

Я сделал бутерброд и предложил Семену. Парень покосился на угощение и вдруг сказал:

— А мы могли бы купить, тебе поесть — Брагин получил зарплату. С очень большой премией. Гигантских размеров. — Друг сделал многозначительную паузу и выжидающе посмотрел на меня. Явно этот момент и являлся кульминацией в игре — был последним козырем.

Предложение меня заинтересовало, но я вспомнил совки с песком и хмуро покачал отрицательно головой.

— Ладно. Ты мне испортил праздник. Ладно. Добивай. Какие ещё новости?

— Руся берет меня в долю.

Сима подавился чаем. Прослезился.

— Серьёзно?

Я кивнул.

— Я же еду на море. — Сима принялся что-то считать в уме. — Я же не смогу сразу к вам присоединиться. Но зато потом… Когда я отдохну… Через два месяца…

— Русе это не понравится. Ты будешь отдыхать на море, греться на песке, а мы греться в ларьке. Не увязка. Не находишь?

— Какое его дело?! Отдохну и вольюсь в бизнес. Без меня вы не почувствуете праздника.

— Руся сказал — что всё будет без тебя.

— Как это? — Сима откинулся на стуле. — Мне это не нравится.

— Я его предупреждал, что тебе не понравится. Кстати, всё, что я тебе говорю строго конфиденциально. Тайна.

Сима кивнул, принимая решение, и сказал:

— Завтра с ним поговорю.

— С ума сошел?! — я испугался, чувствуя холодный пот подмышкой. — Как это ты с ним поговоришь, если я тебе ничего не говорил, и ты ничего не знаешь?!

— Я догадался. Точно! Я догадался.

Я отложил в сторону бутерброд и отрешенно уставился в стену. Челюсти продолжали механически пережевывать пищу, но вкус исчез. Я никогда не куплю себе кожаную куртку. Никогда. Я не умею держать язык за зубами. И бизнес вряд ли заметит потерю в моем лице. Миллионы пройдут мимо.

— Ладно. Не дрейфь. Я тебя не сдам. Но ты испортил мне вечер. Ты должен мне, — многозначительно сказал Сима. Ох, как я ненавидел этот мягкий вкрадчивый голос, за которым скрывалась катастрофа и полный хаос.

— Я уже сказал: хата твоя.

— Праздник состоится! — Он был очень уверен в себе, в своих словах, в Брагине, в женщинах, которых надо было ещё вызвонить или где-то найти. А, что если я не открою дверь и не отвечу на настойчивые звонки. Что тогда? А?

— Ты должен мне праздник. — Сима отхлебнул в последний раз из чашки и заторопился. Ему ещё предстояло всё организовать. Главное, что было место.

Через секунду я смотрел, как он одевает ботинки. А он смотрел за меня, и на лице его изумление граничило с крайним удивлением.

— Ты решил снять занавески? Меняешь стиль? Превращаешь хату в дешевый притон?

Страшная догадка меня парализовала, но я нашел в себе силы обернуться. Кот снова отличился: занавески были сбиты в мягкую постилку, и хорошенько испачканы, страшно подумать чем. Так хорошенько, что зверь сейчас прятался под кроватью и гневно, предостерегающе ворчал, сильно напоминая исчадие ада.

Тебе конец, дружок. Пощады не будет.

— Всё в порядке. Просто готовлюсь к стирке.

— Не вовремя. На носу — праздник. — Сима накинул куртку и умничал.

— Я уберусь. Успею.

И я мягко выставил друга за дверь. Он что-то ещё кричал про праздник, пугая и так несчастных соседей, которые мечтали о моем переезде, но я же не мог их бросить? Слово «праздник» стараниями Симы плотно врезалось мне в голову. И, кажется, я начинал бояться всего, что с ним связано.

Впрочем, мысли сейчас у меня были только о коте. Что прячется в углублении занавесок — я знал. Кот тоже. Сима догадывался. Но вот чего не знал, кот Пит — это сколько ему придется сидеть в туалете — карцере.