Мариам Юзефовская - В поисках Ханаан

Она тщательно готовилась к этому визиту. Старательно отпарила свое старенькое пальтецо. Из ношеной Лидиной шапки соорудила что-то вроде мехового капора. Хуже всего было с сапогами. Старые, много раз неумело чиненные ею самою, они дышали на ладан. Она густо замазала трещины кремом, отполировала бархоткой. Вначале хотела взять с собой таксу. Даже сшила ей специально для этого случая попонку из побитого молью сукна. Отчего-то казалось, что в присутствии таксы будет чувствовать себя свободней, уверенней. Она подозвала собаку, натянула на нее попонку, застегнула ошейник. Такса возбужденно заегозила у двери, неловко подбрасывая зад и тяжело, по-старчески переминаясь. Октя посмотрела на нее пристально и вдруг неожиданно для самой себя раздраженно крикнула: «Место». Словно впервые, взглянула на нее чужим, отстраненным взглядом и увидела всю ее неуклюжесть, дряхлость. Такса, опустив голову, застыла на месте. Когда дверь за Октей захлопнулась, тихо, жалобно завыла.

У самой калитки Октя в ужасе подумала: «А вдруг Владас в отъезде?» Она нажала на кнопку звонка и в сотый раз повторила давно заготовленную фразу: «У тебя нет вестей от Альгиса?» И потому – когда увидела закутанную в платок Эляну – растерялась и вытолкнула из себя:

– Ар галима иэйти (можно войти)? – И добавила по-русски, – мне нужен Владас.

Несколько секунд Эляна отчужденно смотрела на нее, внезапно ее суровое лицо дрогнуло.

– Здравствуйте. Проходите.

Октя непослушными, помертвевшими ногами поднялась на крыльцо, вошла в прихожую, замерла у порога. «Как нищенка», – подумала о себе.

– Прашом, прашом. – Эляна легонько подтолкнула ее вперед. Начала чуть не насильно снимать пальто. Октя вспомнила о старой, штопанной во многих местах кофте.

– Нет. Я очень спешу. Позовите мне, пожалуйста, Владаса. – Она вцепилась в полы своего узкого пальтеца с такой силой, что побелели косточки пальцев.

Эляна сухо кивнула, скрылась в глубине дома. Ее долго не было. В доме стояла мертвая тишина. Казалось, он необитаем. Октя замерла. Из-под нелепого мехового капора поползла тонкая струйка пота. Когда увидела Владаса – растерялась. Все слова, приготовленные и затверженные ею, вылетели из головы. Он властно, не слушая жалкого, бессвязного лепета, снял с нее пальто, капор, стянул сапоги. Эляна стояла тут же, прислонившись к косяку двери и сложив на груди руки. «Она не хочет нас оставить с глазу на глаз», – подумала Октя, и застарелая обида вспыхнула в ней с какой-то пугающей новой силой. Казалось, Владас прочел ее мысли. Не оборачиваясь, отрывисто бросил Эляне:

– Иди, накрывай на стол. Та нехотя, медленно оторвалась от косяка. И когда затихли ее шаркающие шаги, он тихо спросил:

– Как живешь?

На мгновение его рука замерла у нее на запястье. Она вдруг почувствовала, как зашумела в ушах кровь, а сердце медленно проваливается куда-то вниз. Казалось, в этот миг вернулось то сильное, молодое волнение, которое она давным-давно похоронила в себе и считала, что ему уже не будет возврата. Наконец, пересилив себя, сказала шепотом:

– Живу.

Он повел ее по широкому коридору, обшитому деревянными панелями и уставленному книжными шкафами. То и дело нарочито небрежно ронял, кивая то на дубовую лестницу, что взвивалась штопором вверх к мансарде, то на узорчатый паркет.

– Нравится? – И, получив в ответ молчаливый кивок, горделиво усмехался, – сам делал. Своими руками.

Открывал одну дверь за другой, вводил ее в комнаты. Показывая на потолки, полы, стены, что-то долго втолковывал о лагах, досках и дранке. Октя подавленно кивала в ответ. Наконец, повел вниз, в полуподвал, по узкой лесенке без перил. Приоткрыл дверь в маленькую каморку:

– Моя мастерская! – Внезапно резко поворотился и с вызовом добавил, – когда пришел сюда, в этот дом, были только стены и крыша, да и та прогнившая. Октя, мучительно краснея, проговорила:

– Не бойся. Я о тебе плохо не думаю. Я сама виновата, что так все сложилось. Ты старался – как мог.

Он стоял, потупившись, не говоря ни слова. За столом, покрытым белой, туго накрахмаленной скатертью, их поджидала Эляна.

– Прашом, – сказала она и раздвинула губы в скупой улыбке. Глаза у нее оставались по-прежнему холодными и настороженными.

– А где пирожки? – Насмешливо спросил Владас, окинув по-хозяйски стол взглядом. – Жалеешь? – Он сухо засмеялся.

– Юрате в больницу понесу, – отрезала Эляна с нескрываемым раздражением, – для нее пекла.

– Всем хватит, неси на стол, – твердо сказал Владас.

– Что с Юрате? – Спросила Октя. В этот миг не чувствовала к жене Владаса ни ревности, ни зла.

– Что бывает со всеми женщинами, – с гордостью ответила Эляна. – Ребенка родила. Мальчика.

– Неси пирожки, – сурово перебил ее Владас. Октя почувствовала, как тяжелый комок зашевелился в груди: «Вот как! Значит – у него есть еще один сын. Ему все, а мне…» Она резко, отрывисто произнесла:

– Я от Альгиса почти три месяца не получаю писем.

– Все в порядке, – мягко ответил Владас и повторил, словно для того чтобы она поверила, – у него все в порядке. – И извиняющимся тоном добавил, – мне он тоже не пишет. Вот тетушка у нас больше всех в курсе его дел. – Он с насмешкой посмотрел на Эляну. – Она у нас большая политиканша. Они ведь товарищи по борьбе. Акции, демонстрации, собрания – это все по их части. Я в эти игры не играю.

– Зря беспокоишься, – сухо сказала Эляна, подчеркнуто обращаясь к Окте. К Владасу даже не повернулась, словно не слышала его слов, полных язвительности и иронии. – Мальчик очень занят. Во-первых, – она загнула мизинец, – йис мокитояс (он учитель) – и нужно наладить преподавание языка. Некас некалба литувишкай (никто не говорит по-литовски). Там, на границе с Белоруссией, они все обрусели. Да-да – общественная работа. – Она сверкнула глазами в сторону Владаса. – Там такие же, каждый копается в своем огороде. А что и как будет с Литвой – им наплевать. Их нужно всех трясти. – Эляна сжала сухонький кулачок и затрясла им в воздухе, словно объясняя на деле, как нужно поступать с такими, как Владас. Тот в ответ усмехнулся:

– Правду на своих митингах и сборищах ищете? Со свечками среди бела дня? Слышала? – Он повернулся к Окте. – Выстроились в цепь со свечами. Кому что доказать хотите? Раньше вас обманывали одни, теперь другие. Что изменилось? Только то, что раньше кричали «Слава», теперь орете «Долой»? Как были рабами, так и остались.

– А кто нас сделал рабами, кто? – Эляна повернулась к нему всем телом и даже пригнулась над столом, выставив вперед костлявые плечи. Но тотчас откинулась на стуле. – Скажи мне, мой мальчик, как ты хочешь жить? Чему будешь учить своего маленького сына?

– Чему? – Лениво переспросил Владас. – Буду учить, чтоб был хозяином своей жизни, чтоб не верил ни одному правительству. Потому что у раба нет и не может быть справедливых правителей. У раба есть господин. Лучше или хуже, но господин. А свободными людьми мы станем не скоро. Может, лет через сто, не раньше. Ладно, хватит.