Мария Тумова - Обнаженные души

– Бывает, – сказал он тише. – Мне страшно, что все подходит к концу. Мы ради этого жили последние годы. А теперь, когда заканчивается война, заканчивается и наше время…

– Не говори так… Разве так?

– Не знаю, – он вздохнул. – Ты вернешься? А мы будем здесь, когда ты вернешься?

Она слегка пожала плечами.

– Вот и я не знаю, – сказал он уже почти совсем шепотом. – Что с нами случилось? – он дотянулся ладонью до ее щеки.

– Не начинай, Венсан.

– Разве пять лет назад между нами была эта пропасть?

– Пять лет назад мой муж был жив.

Она сказала эту последнюю фразу достаточно холодно, сухо и сделала попытку отойти от него, но он схватил ее за плечи, вновь поворачивая к себе.

– Посмотри на меня, Ева! – воскликнул он с неподдельным отчаянием.

Она остановилась, глядя на его сильные плечи, руки, четкие, уверенно прочерченные черты лица, ясные голубые глаза…

«Что с нами случилось ?» – эхом отозвалось где-то внутри. Глубоко-глубоко. Этого человека она когда-то любила. Тогда, когда она еще жила. Когда еще чувствовала…

Сердце рвалось на части, как близко она была от него и как далеко одновременно.

Он наклонил голову к ней, вдыхая дурманящий аромат ее духов.

– Ева, я…

– Не говори.

Она знала, что он хочет сказать. Эти слова, сказанные теперь, звучали бы слишком страшно, почти как прощание.

– Молчи, – шепотом добавила она, погладив его пушистые волосы рукой.

– Останься сегодня…

И губы его коснулись ее холодных губ. Она сделала шаг назад, не отвечая на поцелуй и высвобождаясь из объятий.

– Уже поздно. Мне пора.

Ева направилась к выходу. Он не стал ее провожать. Дверь в прихожей тихо хлопнула.

– Ева, я люблю тебя.

В намеченный день Ева попыталась пройти через все кордоны, ей даже удалось покинуть город и вздохнуть с облегчением, когда вдруг за ее спиной послышались торопливые шаги. Ева насторожилась.

– Стоять!

Она замерла. Винтовки наперевес. Их руки застыли близ затворов. Стало очевидно, что ее остановили вовсе не для проверки документов.

Она резко сорвалась с места.

– Стой! Не уйдешь… Держите ее, – ее остановили железной хваткой за плечи.

Она попыталась вырваться, но от этого руки солдат сжали ее плечи сильнее.

«Неужели он? »

– Вперед, – ее подтолкнули обратно в сторону комендатуры.

Молча, гордо вскинув голову, Ева подчинилась. И совсем скоро увидела Беерхгофа. Изумление блеснуло в его взгляде, это просто не могло быть подделкой. Он не знал.

– Эта женщина – не та, за кого себя выдает. Ева Бежар – не ее настоящее имя. Кроме того, мы выяснили, что она еврейка и была замужем за французским офицером. Она собиралась покинуть город, когда ее задержали.

Ева обвела окружающих взглядом, полным ненависти. Она была загнана в угол.

– Еврейка, – Эрвин звонко ударил ее по лицу. – Я лично займусь допросом!

Ее буквально втолкнули в комнату, посередине которой вытянулся прямоугольный уродливый стол из почерневшего дерева. Железная дверь с гулом закрылась. Они остались одни.

– Какого черта ты попробовала сбежать от меня?! – он со всей злостью опустил кулак на поверхность дубового стола.

Ева даже не вздрогнула.

– Я же просила пропуск, ты не дал.

Эрвин медленно обошел стол в щемящей тишине, сжимая руки в кулаки и мысленно ища выход.

– Что теперь? – смиренно спросила Ева.

– Теперь… – он вновь прошелся по комнате, затем обратно, остановился прямо перед ней. – Теперь тебя будут допрашивать другие, потом, должно быть, пытать. Так до тех пор, пока ты не скажешь всю правду. А потом убьют.

Она зажмурила глаза.

– Должен же быть какой-то выход, – прошептала она…

– Только один.

Беерхгоф подошел к двери и растворил ее, бросив ожидающий взгляд в сторону Евы. Она вышла из комнаты. Еле осязаемое прикосновение ее платья, такое мягкое, мгновенное, как все легкое и прекрасное в этом мире, как все, что не длится вечно. Он закрыл глаза. Мгновение, в которое ему хотелось оказаться в другом месте.

А потом будут пытать… а потом убьют. Выхода не было. Это конец. И они оба это знали.

Она обернулась, и он едва не отшатнулся под ее взглядом. В этих глазах неожиданно было столько жизни. Даже ее боль была живая. В них были и благодарность, и страх перед неизбежностью. Это был такой же яркий взгляд, как тот, что остановил его руку на прицеле пистолета, как теперь ему казалось, целую вечность тому назад.

Он почувствовал дрожь в руках и услышал свой бесконтрольный пульс. Она всего мгновение смотрела на него. Наконец чуть заметно кивнула, и он ответил ей глазами. Она быстро развернулась и бросилась бежать.

– Стой! Стоять! – послышалось со стороны.

– Тебе не уйти! Закройте все выходы!

Лязг металлических задвижек. Эрвин достал пистолет и медленно пошел по коридору. Наконец он увидел ее, вытянул руку. Он почти не целился. Он слишком хорошо стрелял.

Короткий оглушительный хлопок, шум шагов и тишина…

Венсан бережно толкнул дверь в доме Соланж. Дверь открылась, и Венсан, едва коснувшись стены внутри помещения, ощутил на своих пальцах осадок из пыли.

– Извини, у меня тут немножко… неубрано.

Венсан кивнул с полным равнодушием.

– Что-то случилось?

Он снова кивнул. Он не мог говорить. В его лице было что-то такое, от чего защемило сердце.

– Ева… она… не вернется.

Глаза Соланж округлились, пока не от слез, от шока, но она даже не сразу поняла, о чем он говорил.

– Мне очень жаль…

Она покачнулась и сделала буквально шаг, сотрясаясь от рыданий, а он почти бросился к ней и крепко обнял.

– Ева, как же это?.. Как это может быть?..

Он с силой зажмурил глаза, сжав ладони в кулаки. Было как-то странно, больно в груди, сложно сдержать себя и не заплакать.

– Мсье Венсан, давайте-ка поужинайте, – захлопотала мадам Бернадет.

– Не надо. Благодарю, – сухо проговорил он, направляясь к лестнице.

– Вы как-то бледны. Уж не заболели ли вновь? Совсем вы себя не бережете.

– Я в порядке. А впрочем… – он на мгновение остановился, затем обернулся, – Еву убили.

– Батюшки! – она всплеснула руками.

– Мне надо побыть одному, – сказал он отрешенно.

Он был какой-то побежденный. Мадам Барнадет стало невыносимо жаль его.

Венсан захлопнул за собой дверь, оставаясь наедине с тишиной и повисшими сумерками. Один на один… А так недавно она была здесь, рядом.

«Как можно жить, если никого не любить?» – спросила его когда-то Соланж. Тогда ему казалось, что можно. Разве с тех пор прошло слишком много месяцев, недель?

Что с нами случилось?

Я люблю тебя, Ева…

– Ева… – он прошептал слово, ставшее вдруг каким-то холодным, какой была она; чужим, какой она стала; любимым, какой она была для него всегда.