Нагиб Махфуз - Избранное

— Кто–нибудь из знакомых видел тебя?

— Нет.

— Али Сурейкус внизу. Я постою на лестничной площадке, пока ты переберешься сюда.

Она ушла, унося белье. Стена квартиры в мансарде словно поглотила ее. Он осторожно осмотрелся, потом легко перепрыгнул ограду и оказался на крыше гостиницы. Подошел и остановился у входа в квартиру. Из–за двери показалась голова Керимы.

— Дверь не заперта, — прошептала она. — Откроешь от себя и войдешь.

Он слегка нажал на дверь, и она отворилась. Глубоко вздохнул и шагнул в коридор, погруженный во мрак. Замер за дверью. Тотчас же появилась она. Заперла дверь и зажгла свет. Лицо ее казалось изможденным, глаза горели. Ни следа обольстительной живости. Яростно и нервозно обнялись, без души, без чувства. Отпрянули, обменялись растерянным взглядом. Он сказал:

— Любая промашка нас погубит.

— Не раскисай, — сухо ответила она. — Все вокруг спокойно. Все идет, как задумали.

Она повела его осматривать небольшую квартиру. Из коридора одна дверь вела в просторную спальню, другая — из спальни в меньшую комнату — гостиную. Больше комнат не было, исключая служебные помещения. Он задержал взгляд на обстановке спальни. Почудилось, что кровать, шкаф и канапе имеют глаза и бесстрастно наблюдают за ним. Он чуть было не высказал своего впечатления, но постеснялся и только заметил:

— Унылая комната. Она ответила, приходя в себя от неожиданности вторжения в ее владения.

— Может быть. Главное, ты должен ждать здесь, в спальне. Тебе придется спрятаться под кроватью, как только услышишь, что он идет.

— Пол деревянный?

— Да. Покрыт ковром, как и во всех комнатах.

— Он, конечно, запрет внешнюю дверь?

— Разумеется. Когда меня нет, его обычно провожает до квартиры Сави. А дверь он запирает сам и ключ чаще всего оставляет в замке или кладет на столик. Ты просто отопрешь дверь и выйдешь.

— А вдруг кто–нибудь окажется на крыше?

— Никого не будет. Али Сурейкус спускается к себе на третий этаж после того, как хозяин укладывается спать.

— Спросят, как пробрался этот…

— Окна будут закрыты. Значит, он либо забыл запереть дверь после ухода Сави, либо открыл ее кому–то, кто постучал.

— Разве станет он открывать, не спросив, кто стучит?

— Ну, может, услышал знакомый голос.

— Тогда они сообразят, что ночной посетитель — кто–то из проживающих в гостинице.

Все тем же бесстрастным голосом Керима сказала:

— Вот и хорошо. Невинный не пострадает. Главное, чтобы спасся ты. — Она указала на полную сумку. — Кража уже совершена. Некоторые драгоценности и кое–какие деньги. Я вскрыла шкаф ножом и разбросала находящиеся там вещи. Ты перчатки прихватил?

— Да.

— Отлично. Вот тебе и железная дубинка. Она кивнула на предмет, лежавший на столе. Я принесла ее из Тукейси. Это ножка от старого родильного кресла. Только без перчаток не прикасайся. И еще: смотри не оброни чего–нибудь из личных вещей, когда будешь под кроватью.

Ему показалось, что лицо ее совсем поблекло в сравнении с лихорадочно горящими глазами.

— Мне пора. Они снова почти механически обнялись.

— Останься еще немного.

— У нас больше нет времени. Ничего не забыла сказать?

— Держи себя в руках. Действуй обдуманно в любой мелочи и…

— Что и?..

Она посмотрела на него странным взглядом и пробормотала:

— Да ничего. Залезай под кровать.

В третий раз обнялись — он словно цеплялся за нее. Она вышла, громко позвала Али Сурейкуса. Он поспешно влез под кровать. Керима вернулась. Слуга вошел следом за ней. Она приказала ему запереть все окна и проверить щеколды. Подождала, пока он закончит дело, погасила свет, и оба вышли. Сабир выбрался из–под кровати и осторожно поднялся в кромешном мраке. Удушливый мрак потерянности и пустоты. Медленно натянул перчатки, пошарил руками, пока не нащупал стол. Крепко ухватил рукой дубинку, шагнул на прежнее место и присел на край кровати. Все исчезло вокруг. Он не ощущал ничего, кроме запаха духов и этого огромного, всеобъемлющего молчания. Пути назад нет. Он не должен промахнуться. Победа одним ударом лучше страданий, терпения, напрасного ожидания и бесплодных поисков. Любовь Ильхам — прозрачное облако, но такая любовь труднее убийства. Донеслись славословия нищего — он еще не укрылся в своей норе. Бесполезные призывы, вроде его объявления или изъятого богатства матери. Когда он обнимет Кериму, не сдерживая своей страсти и без опасений? Беда, если нервы сдадут в этой комнате. Нет, за тобой железная воля, сердце, устремленное к цели, как метеор, к своей адской цели.

Он услышал, как Али Сурейкус напевает:

Порою пьем мы мед, Порою ускус пьем…

И снова ничего, кроме мрака и тишины. Наконец услышал поворот ключа в двери. Упал на пол и стремительно заполз под кровать. Приближались шаги, открылась дверь комнаты, вспыхнул свет. Он сжался от волнения. Увидел три пары ног на полу. Голос дядюшки Халиля громко сказал:

— Ступай, Али! И не забудь вызвать водопроводчика. Одна пара ног исчезла. Халиль сел на край постели. Две ступни замерли перед глазами Сабира.

— Завтра встречусь с ним, и дольше я торговаться не намерен. Хватит.

— Вот и правильно.

— Низкий человек. Четыре раза смотрел смерти в глаза и ничему не научился.

— Да продлит Аллах ваши годы. Наступила пауза. Потом Мухаммед Сави спросил:

— Ну что, я оставлю вас? Старик ответил со вздохом:

— Нет, погоди. Что–то спину ломит. И голова болит. Сколько же он будет сидеть? А что, если всю ночь? Сабира бросило в дрожь от невыносимости ожидания. Старик начал молиться сидя. Отчетливо послышалось:

— Я принял поцелуй Твой. Смею ли просить Твоего прощения и Твоей милости, о Милостивейший, впусти меня в Твой рай… — Он произнес молитву до самого конца, потом сказал: — Помоги, Мухаммед, снять чалму и туфли. Спустя мгновение добавил: — Достань мне бутылочку со снотворным из ящика.

О Господи! Где этот ящик? Если в шкафу, сразу раскроется обман с кражей. Сабир застыл в ожидании, словно перед взрывом снаряда, который приближается с пронзительным свистом. Но вот услышал, как старик пьет воду. Потом лег на постель.

— Я не смогу добраться до двери, Мухаммед. Запри ее снаружи, а утром откроешь. До свидания.

Сави пожелал спокойной ночи, выключил верхний свет, зажег ночник и вышел. Утром отопрет дверь и обнаружит труп хозяина. Каким образом проник убийца? Как ушел, совершив преступление? Ах, как трудно сосредоточиться! Окно. Окно на крышу. Как они представят себе убийство? Главное — выполнить, а не предсказывать, что подумают следователи. Стук сердца забивает мысли. Хоть и продумал все заранее, а в каждый миг происходит что–то непредвиденное. Заснет ли Халиль до того, как у него не выдержат нервы?