Наталия Матвеева - Минус всей моей жизни (СИ)

Альберт долго думал, но затем согласился. Десять лет – достаточный срок для того, чтобы притереться друг к другу, привыкнуть и… родить внуков. А дальше… Кроповницкий так поглаголил в своей голове по старинке, что если появится ребенок, Сергей так и так уже не отвертится… А потому обязательный пункт зачатия хотя бы одного чада был тоже немедленно вписан в договор.

Вот к чему привело Сережу неуважительное, небрежное отношение к женщинам. Фиктивный брак, связавший его по рукам и ногам.

Ему было двадцать пять лет, когда он стал полноправным хозяином «ЧП» и когда случилась эта свадьба… Сергей действительно привык к Ксюше, к ее бешеной страсти совершенствовать свое тело путем пластических операций, силикона, ботекса, липосакции, накладных ногтей и наращенных ресниц, хоть он и частенько спрашивал себя, осталось ли у его жены хоть что-нибудь настоящее, кроме железобетонного, непробиваемого характера первоклассной стервы и огромной любви пощекотать и, изрядно так, повыворачивать Сережины не очень уж крепкие нервы.

Но она, хоть и по-своему, хоть и грубо, и даже иногда злобно и мстительно, продолжала любить его и мучительно ревновать, прознав, что он ей изменяет. Однако, странная мания Ксении повернула в ее голове все так, что она мирилась с его бесконечными любовницами лишь из-за того, что понимала: они ничего для него не значат и он все равно каждый раз возвращался домой, к ней, а после того, как она родила Настю, его дочку, Ксюша окончательно расслабилась, рассудив, что дочку-то он не сможет оставить, даже когда брачный контракт подойдет к концу.

И Сережа правда невероятно сильно любил Настю: баловал ее, играл с ней, когда не был на работе, всячески участвовал в ее жизни и воспитывал доброй и сильной… В отличие от мамы, да и его самого тоже.

Его уже даже все устраивало… И Ксюша, надоедливая, вредная, но всегда под рукой, и Настенька, милая крошка с чудесными серыми, как у него, большими глазами, и вся ситуация с невозможностью развода под страхом потерять все… Сергею стукнуло тридцать четыре, а значит, еще год – и он может быть свободен…

Свободен? Как?.. Теперь у него есть Настя… Он не бросит ее.

Он думал, что оставит все, как было, ради нее, ради дочки, но…

Сережа встретил Женю Зябликову. Рыжеволосую. Наивную. Милую. Сильную. Бесстрашную… Но волнующуюся из-за всяких пустяков… Из-за него… Да, она тоже определенно имела к нему чувства…

И этот факт больше всего рвал Сергею душу. При других обстоятельствах они могли бы быть вместе, и это было бы волшебно…

Но сейчас… Мог ли он перешагнуть через это, оттолкнуть ее и жить дальше, как будто ничего и не было? Мог ли избавиться от безумного стука сердца, от ее образа в своей голове ради нее же самой, ради того, чтобы она нашла истинное счастье с кем-то другим?

Потому что если он переступит черту… А он был на грани, он был переполнен, он висел на краю, еле сдерживая себя от этого шага, неверного, страшного, такого, который разрушит ее и его жизни… Если он коснется ее, то… Он не знал, что будет с ним, он никогда не испытывал ничего подобного, но понимал отчетливо одну вещь: он не сможет после этого сказать ей о Ксюше и Насте.

Это разобьет ее сердце.

Это будет болезненный, грубый, мучительный конец.

Сережа проводил совещания, разговаривал по телефону, решал срочные проблемы и разруливал спорные ситуации целый день, но за весь этот длинный и тягучий, как расплавившийся каучук, день он будто разделился на внешнее, плывущее снаружи «Я», которое как-то подсознательно, без участия глубокой работы головного мозга занималось рабочим процессом, и внутреннее, уставшее, терзающее его тоской и разрывающее противоречиями «Я»-второе, которое лишь без конца напоминало ему о Жене, о ее улыбке, ее взгляде, ее милом голоске и детских, веселых шуточках, о том, как она может становиться отчаянной и смелой, дерзкой и вызывающей, деловой и сосредоточенной на работе… А потом снова милой и невероятно женственной…

Сергей ловил себя на том, что он постоянно смотрит в секретарскую, где щебечет Светка, хотя он прекрасно знал, что Женя не придет. Он разрывался от тоски по ней, от желания увидеть ее рыжие кудряшки, ее милые, едва заметные веснушки, ее необычные глаза, которые с огромным трепетом, волнением и тихой, затаенной внутри нее страстью смотрели на него, изучая каждое его действие, каждое изменение в лице, слушая каждое слово…

Он хмурился, злился, ненавидел себя и всех вокруг, орал на подчиненных, зависал в задумчивости и диком сомнении, снова раздражался и орал, снова мучился от тоски, от страсти, от импульсивных упражнений сердца, снова злился, и…

Как только стрелка на часах проскочила порог в восемнадцать ноль-ноль, он сорвался с места и, подсмотрев в личном деле ее номер квартиры, на всех парусах, полюсах, крыльях, галерах, облаках, коврах-самолетах полетел к ней, послав к черту все свои сомнения и страстно желая совершить самую главную ошибку своей жизни.

*** «Минус»

Полчаса в цветочном магазине заставили понервничать не только Сергея, но и продавщицу, тщательно собиравшую самый нежный букет для Жени из роз, лилий, каких-то папоротниковых листьев, белых странных точек, зеленых шариков и, Бог знает, чего еще, поскольку бедную женщину то и дело настигал недовольный и явно нетерпеливый вопрос от нашего покорного слуги: «Ну вы там скоро? Или катафалк пора вызывать?» или что-то вроде «За что я вам такие бабки плачу? Ногами собрать этот чертов букет и то быстрее получится!»

В конце концов, несчастная продавщица не выдержала и на очередное ехидное замечание бурно и разозленно воскликнула:

- Молодой человек! Вам надо быстро или красиво, я что-то не пойму???

После чего Сергей притих и больше не выступал, лишь стремительно и нетерпеливо шагая туда-сюда среди разноцветных ведер, из которых торчал «ассортимент» этого магазинчика.

Получив, наконец, аккуратно сложенный и завернутый в красивую, подарочную бумагу великолепный, ароматный букет, Сергей хмуро, но удовлетворенно кивнул и скорее поспешил к дому Жени.

Вписавшись в маленький просвет между двумя автомобилями и заехав чуть ли не на детскую площадку, которая почти сравнялась с землей благодаря большой массе выпавшего снега и угадывалась только темным, торчащим из-под ближайшего снежного завала облезлым «грибком», ловящим на себе блики единственного, тусклого фонаря на весь двор, Сергей секунду помешкал, глядя на ее подъезд и совершенно не представляя себе, что он скажет…

А если она не дома?

А вдруг там лишь ее семья?..

Сергей пожал плечами, решив, что как-нибудь выкрутится в очередной раз, понимая, что сейчас не остановится ни перед чем, чтобы увидеть ее, поэтому он схватил цветы и уверенно зашагал к подъезду, чувствуя, как с каждым метром все больше волнуется его сердце.