Олег Сенцов - Купите книгу — она смешная

Так, статуя нашему мальчику чувствовала себя уверенно и комфортно, жила примерно так же, пока к нему не пришел боевым шагом всадник апокалипсиса в обличии Джима Гаррисона. Их разговор длился не очень долго — максимум через четверть часа они вышли в том же самом порядке, что и вошли. Джим — с тем же выражением лица, что и уходил, статуя же выползла, потеряв килограмм двадцать веса и сорок лет возраста, но за это приобретя полведра пота на лице. Джим не оборачиваясь и обращаясь скорее к побеленному столбу, что держал крышу над крыльцом, нежели к руководителю миссии, хотя в данную минуту отличить их друг от друга не смогли бы ни мама, ни плотник, сказал:

— До свидания, святой отец. И помните: до заката.

Джим спустился со ступенек и зашагал в сторону нашего лагеря, я пустился за ним, напоследок успев мельком взглянуть в маленькие свиные глазки и увидеть, что их кто-то заменил на стеклянные протезы. Елен не вышла нас провожать, скорее всего, просто не смогла после того, что он могла услышать, зато монашки махали нам всем, чем только машется. Я шел вперед спиной и отмахивался за двоих. Когда мы отошли так далеко, что даже самые яркие платки уже было не видать, я развернулся и спросил у своего задумчивого спутника, что он такого наговорил этому блудливому пастуху и что должно случиться до заката? Я надеялся, что какая-нибудь казнь, причем особенно мерзким способом. Но ведь обычно казнят на рассвете, или в Южном полушарии все наоборот?

— Я просто с ним поговорил, — слегка улыбнулся Джим и с него начала спадать маска обличителя пороков. — И предложил ему покинуть поселок до заката и больше никогда в него не возвращаться. Также я попросил его больше не заниматься всем тем, чем он занимался до этого.

— И что? — я был удивлен и разочарован. — Я, конечно, видел эффект, который ты на него произвел, но ты уверен, что он тебя послушает?

В ответ я увидел уже давно требующее быть запатентованным фирменное Джимово пожимание плечами:

— Завтра увидим.

— А что ты обещал с ним сделать, если он откажется?

— Я ничего ему не обещал и ничем не угрожал, если ты это имеешь в виду. Человека нельзя заставить стать лучше, он должен сам этого захотеть, моя задача лишь помочь ему в этом. Я думаю, что я помог этому человеку, и он примет правильное решение.

Исчерпывающий ответ. Я понял, что запас слов на сегодня Джим уже потратил и что поговорить с ним можно будет только завтра. Мы подошли к краю моего кажущегося бескрайним поля и начали продираться сквозь зеленую листву уже молча.

Утром Джим начал собираться. На мой резонный вопрос: «Куда ты?» он ответил, что переселяется в миссию, там он видел много книг и ему необходимо кое-что изучить. Я никак такого не ожидал от своей судьбы, а тем более от Джимми, что был готов расплакаться, как молоденькая барышня после первого школьного бала, когда «ни одна скотина не пригласила танцевать», и начать гневно топать копытцем. Но Джим быстро меня успокоил и сказал, что мы расстаемся не надолго, и как только вернется Джеббс и я буду свободен от своего обязательства, то смогу присоединиться к его радости и с моим удовольствием в то нескромное жилище. Тем более Елен, скорее всего, все-таки уедет и все станет на свои места. Меня это устраивало, и я вытер слезы со своих конопушек и поправил растрепавшиеся банты. Любым, даже очень близким людям необходимо периодически отдыхать друг от друга, а мы четыре последних года провели вообще не разлучаясь, так что почему бы и не отдохнуть поодиночке, если предоставляется такая возможность?

Я проводил Джима до края поля, мы обнялись, как будто прощаемся навек, хотя я пообещал прийти завтра же проведать его, а заодно и монастырское меню. Дальше я решил его не провожать, то ли мне не хотелось видеть во второй раз эту откормленную рожу местного духовного предводителя, в том случае, если он решил все-таки не спрыгивать с насиженного насеста, то ли не хотел видеть его курочек или ужимки Елен, то ли слегка сердился на Джима за его решение и хотел посмотреть, сможет ли он прожить хоть какое-то время без меня, не знаю. Решение не провожать Джима дальше окраины деревни я принял мгновенно, а теперь стоял и смотрел на его удаляющуюся тонкую фигуру, ковыряясь сам в себе в поисках причин своего решения. Их оказалось довольно много, и повлияла, скорее всего, не одна, а все вместе, утешал я сам себя.

Человек часто думает, что он принимает то или иное решение, основываясь не на одной-единственной причине, а на сразу нескольких. Причем мы всегда пытаемся себя оправдать, выставить в лучшем свете в своих и чужих глазах, а наши недостатки запрятать в хорошую тень. Мы часто руководствуемся какими-то явными, правильными и логичными причинами, именно ими, пытаясь объяснить себе и окружающим свой поступок либо решение. Но это все вывеска, дипломатия отношений и формальностей, даже в отношении себя самого. Истинная же причина любого поступка и действия всегда одна, и обычно является неприглядной, очень простой, но сидящей настолько глубоко, где-то в районе кишечника и животных инстинктов, но именно она одна, а не эта гирлянда красивых отговорок, определяет, в какую сторону направить действия человека. Открыть, докопаться до этой истинной причины нелегко. Надо забыть о многих вещах, например, о старой библейской истине: «Путь каждого человека прям в глазах его». Нужно не только отбросить субъективный взгляд на самого себя и перестать считать свою личность неким центром, вокруг которой вертится весь мир, отбросить какие-либо понятия о добре и зле, убрать весь сумбур мыслей и цветастые холсты воспитанности и дипломатии, придется разгрести самую старую кучу хлама на чердаке своих чувств, и возможно там, под слоем трухи промелькнет с противным писком мерзкая крыса. Вы не поймаете ее — она тут же укроется за ближайшим убежищем какой-нибудь коробкой с вашими детскими игрушками, но знайте, что это была она. Она и есть истинная причина вашего конкретного поступка, она всегда разная — некоторых крыс на чердаке слишком много, — как бывает много различных ситуаций и поступков, но она всегда одна, главная и единственная, неприглядная и бессердечная. Не стоит искать ее всегда, но стоит всегда о ней помнить и не утешать, и не прикрывать свои поступки красивыми разноцветными покрывалами с плюшевыми медвежатами, кувыркающимися на травке.

Так говорил Джим. И мне сейчас вспомнились эти слова, пока их автор уже был готов скрыться за первыми хижинами. Не помню, к чему и когда выдал он эту тираду — как вы уже поняли: Джим молчит, молчит, а потом как даст по мозгам, что потом начинают молчать уже все окружающие. Сейчас я не хотел гонять крыс по подвалам или чердакам моего сознания, стараясь забыть мелькнувшую всего на мгновение картину жаркой сексуальной оргии с участием Джима, всех монашек, а также некоторой домашней утвари и скотины.