Роман Рыженький - За гранью реальности, прикосновение Любви

Нежность крадётся на цыпочках, как пушинка чувств по острию опасной бритвы отношений.

Нежность, это то прикосновение, от которого не только мурашки бесятся по всему телу – от макушечки до мизинчиков на ногах, но и мысли, улетающие в Нирвану раскрашенную, как в мультиках, радугой цветов.

Нежность – это тот голос, что ты узнаешь один из миллионов в ревущей толпе, это тот запах, от которого кружится голова и перехватывает дыхание.

Нежность – это то объятие, которое не возбуждает, а растворяет в себе, это тот жест и танец тела, только лишь двоим понятный без слов.

Нежность – это одно дыхание на двоих и стук сердец в унисон, это когда вопрос рождает ответ, и мысли ваши не разделимы, как один клубок.

Нежность – это один взгляд – больше, чем жизнь, от которого чувства затмевают разум, это когда сон становится явью, а явь сном… Нежность – это только вы двое в целом мире. И только сильный мужчина может быть нежным, он знает, за что стоит умереть, не задумываясь.

Он знает, что стоит защитить. – Тот свет в глазах любимой, то солнышко и звёзды, что прячут они, и хрупкие, шёлковые крылышки бабочек, что в наших ладонях, когда касаемся друг друга. Те века разлук, да мгновенья встреч. И те слова…

– Здравствуй, моя нежность, я скучал!!!

А я танцую под дождём…

И пусть косые плети капель хлещут больно по лицу, и пусть не попадет шаг мой в такт раскатам грома, не в унисон ему. Ну и что?

Пусть молния слепит глаза, а фонтаны брызг из грязных луж лижут и обжигают босые пятки.

И пусть кто-то пальцем крутит у виска, но я танцую под дождём!

Мне просто нравится, и всё…

Мне всё равно, что в ваших взглядах осужденье. На ваши колкие слова мне просто наплевать.

Мне нравится мелодия капели и ветер, что, шаля, кружит меня.

А вы танцуйте в душных залах под чью-то музыку в такт, но, кажется мне, что в ваших балах уже многое не

так. Что всё фальшиво, хотя расставлено по полкам: шагни сюда, потом – туда…

Ну, да, красиво. Ну, и что же?! Банально, скучно, просто «ля». А где кураж, а где свобода, и где та музыка дождя?

Ваш антураж из бальных платьев и чёрных фраков, как на смерть, и па свои вы разучили, как клоны, – просто мрак, тоска… Вот, как-то не вдохновляет это всё меня.

А я танцую под дождём, мне это нравится, и всё!..

Любимая, родная моя Неженка, ты посмотри мне в глаза… и ты увидишь лишь себя, да, да, да… конечно же вру… там не только Ты, там Мы и только Мы вместе.

Как в отражении зеркал, ты видишь Нас. Мы там за гранью реальности, где взгляд и прикосновения, больше чем те глупые и банальные слова, что мы произносим.

Мы там, где мысли ласкают душу, где на перекрёстке судеб мы столкнулись на обоюдном запрещающем сигнале светофора и нам не нужен третейский судья, ведь мы оба правы.

Ведь в нашей жизни не важно, что происходит, важно лишь отношение к этому, и мы знаем вместе эту аксиому!!!

И не важно, кто и как из нас смотрит на этот мир, ведь мы видим одно и то же, и понимаем всё одинаково.

Ну, да, мы – как одна лепёшечка, приплюснутая пломбиром Бога знаком качества.

А если проще, то я очень люблю тебя, больше жизни, ведь ты и есть моя жизнь, и я растворяюсь в тебе без остатка.

Миленький паучок твоей сущности или ген жестокости, подлости, жадности и предательства

Маленький и миленький паучок твоей сущности неустанно плетёт из твоих мыслей, фантазий и желаний, ни на что и ни на кого не похожую шёлковую паутинку души, дивного ковра твоей жизни. Связывая в замысловатые узелки и узоры твои мироощущения, твой опыт и знания на ветвях твоего социума.

Но ты не можешь о нём никому рассказать, ведь слова, как жалкие плагиаты твоих мыслей, никогда не успевают за ними. Чувства и мечты, как и мысли, проскакивают мимо пальчиков, сжимающих перо, чтобы написать о них на холсте или бумаге, и скользят искрами в бешеной чечётке по клавиатуре, даже не касаясь её.

Они всегда впереди каких-то слов, букв и символов, и не угнаться за ними. Лишь в эфемере ментальности они парят, как звёздная пыль, чтобы быть вместе с такими же, похожими на них и быть одной вселенной, порождая новые миры и галактики.

Слепой крот, уткнувшись мордой в твой ковёр жизни, лишь досадливо сметёт пыльную паутинку со слепых глаз. Беспечный мотылёк, польстившись на красоту

твоих цветов и узоров мысли, увязнет в сладком, медовом клее, и полетят, словно осенние опавшие листья, его крылышки. Паучок не знает, что он ядовит и иногда жалит и кусает даже себя. Человек интересен другому только тогда, когда может дать что-то ему, в идеале – безвозмездно и, в приоритете, материалистичность приветствуется. Но почему-то никогда в контексте: а что можешь ему дать ты? Мы любим, потому, что любим, и ненавидим, потому, что ненавидим.

Как хорошо и прекрасно, сидя у камина в плюшевом кресле, потягивая бренди и пыхтя зажжённой кубинской сигарой, рассуждать о бренности мира, о смысле жизни, о прекрасной философии и человеколюбии. И как же мерзко, вместе с этим, думать о хлебе насущном, под ледяным дождём и при шквальном ветре, от которого не скрыться. Когда мысли застывают, а голодный желудок корчится в судороге. И лишь слабый отблеск огня камина, через закрытые чьи-то окна, тешит тебя глупой надеждой.

Но там не до тебя, и ты там не к месту, и ничего не можешь дать, кроме как сам получить унизительную жалость. Словно кто-то раздавил паучка твоей сущности и вытер свои грязные ноги о его дивный ковёр из паутинок на входе в свой фальшивый рай у камина.

Но сущность твою нельзя растоптать, её можно только убить. А паутинка твоей души, бессмертна. Она останется навечно в этом мире, перерождённая в другой

узор чьей-то жизни. Любовь останется любовью, а ненависть – ненавистью, и не важно, где и когда.

И тогда, кто-то скажет кому-то, на краю другой вселенной:

– Родная моя и единственная, я дарю тебе свою любовь, все мысли и желания, свой мир. Я постелю тебе постель из своей души и укрою тебя пледом своей заботы. Я отдам тебе ключи от своего стыда и стеснения. Наши мысли сплетутся навеки в венок весенних цветов надежд. Мы будем вместе слушать музыку тишины, встречать рассветы и провожать закаты. Гладить ладонями шальной ветер и целовать дожди, мы будем пить этот кубок жизни, как хмельное вино, – один на двоих. И будем в этом мире только мы – друг у друга. А всё остальное – не важно.