Ирвин Шоу - Богач, бедняк

— Ну, как долетел? — спросил Рудольф, когда они вышли из здания аэровокзала.

— Отлично.

— Мой автомобиль на стоянке. Подожди здесь. Я вернусь через пару минут.

Провожая его взглядом, Томас отметил, что у Рудольфа все та же легкая скользящая походка и он абсолютно не двигает плечами при ходьбе.

Расстегнув воротник, он ослабил галстук. Хотя уже было начало октября, но стояла удушливая жара, чувствовалась влажная вонь от смога: воняло отработанным керосином. Он уже давно забыл о своеобразном климате Нью-Йорка. Как тут живут люди?

Минут через пять Рудольф подкатил к нему в голубом двухместном «бьюике». Томас бросил чемодан на заднее сиденье и сел рядом с ним. В машине работал кондиционер, это было весьма кстати. Рудольф ехал на дозволенной скорости, а Томасу вспомнилась их поездка много лет назад, когда они ехали к умирающей матери, как их задержал дорожный патруль, и бутылка бурбона, и револьвер «смит-и-вессон». Времена изменились, и явно к лучшему.

— Ну, что скажешь? — спросил Томас.

— Я нашел Шульца, — ответил Рудольф. — Вот я и послал тебе телеграмму. Шульц сказал, что дыма больше нет. Кто уже умер, кто — в тюрьме. Я не стал уточнять, что он имел в виду.

— Ну а что Тереза, малыш?

Рудольф, нахмурившись, подергал рычажок кондиционера.

— Шульц не знает, где они находятся — ни сын, ни она. Но сказал, что фотография твоей жены появлялась в газетах. Причем дважды.

— Это по какому же случаю, черт бы ее побрал? — Томас был на мгновение ошарашен. — Может, эта сумасшедшая все же пробилась на сцену? Или устроилась в каком-то ночном клубе?

— Ее арестовали за приставания к мужчинам в баре. Дважды, — подчеркнул Рудольф. — Мне, конечно, очень неприятно сообщать тебе об этом, Том.

— Забудь, — зло бросил он. — Этого следовало ожидать.

— Шульц сказал, что она назвала репортерам вымышленное имя, но он все равно ее узнал, — продолжал Рудольф. — Я навел справки. Это на самом деле она. В полиции мне дали ее адрес.

— Если она не заломит цену, — мрачно сказал Томас. — Может, стать на время ее клиентом? Может, она наконец научилась это делать как следует?

Томас видел, как гримаса исказила от его слов лицо Рудольфа, но он ведь летел через океан не для того, чтобы здесь миндальничать.

— Ну а что насчет сына?

— Он учится в военном училище возле Покипси, — сказал Рудольф. — Я это выяснил всего пару дней назад.

— Военное училище, боже мой, — произнес Томас. — Может, его приняли туда, чтобы офицеры могли трахать его мать на маневрах?

Рудольф ехал молча, не обращая внимания на слова Тома — пусть изольет свою горечь.

— Да, только об этом я и мечтал, — вздохнул Том. — Чтобы мой сын стал солдатом! Ничего себе! А как тебе удалось раздобыть все эти сведения?

— Нанял частного детектива.

— Он разговаривал с этой сукой?

— Нет.

— Значит, никто не знает, что я здесь?

— Никто, — подтвердил Рудольф. — Кроме меня, разумеется. Но я сделал еще кое-что. Надеюсь, ты на меня не обидишься.

— Что такое?

— Я поговорил с одним адвокатом, своим приятелем. Не называя никаких имен. Ты можешь получить развод и опеку над сыном. Без всяких проблем. Из-за двух ее задержаний.

— Остается только надеяться, что рано или поздно ее запрут в тюрьму, а ключ от камеры выбросят.

— Пока ее запирали на одну ночь и в первый, и во второй раз и штрафовали.

— В этом городе есть хорошие адвокаты? — Томас вдруг вспомнил те дни, что провел в тюрьме в Элизиуме. Таким образом, за решеткой побывали двое из их семьи.

— Послушай, — сказал Рудольф. — Мне сегодня вечером нужно вернуться в Уитби. Можешь поехать со мной, если хочешь. Или оставайся здесь, в моей квартире. Там сейчас никого нет. Утром приходит горничная убирать квартиру.

— Спасибо. Ловлю тебя на слове и занимаю твою квартиру. Утром мне прежде всего хотелось бы поговорить с адвокатом. Ты мне устроишь эту встречу?

— Конечно.

— У тебя есть адрес и название военного училища и все прочее?

Рудольф кивнул.

— Вот и все, больше мне ничего не требуется.

— Как долго ты думаешь пробыть в Нью-Йорке?

— Пока не получу развод. Потом съезжу за сыном и заберу его с собой в Антиб.

Рудольф помолчал. Томас смотрел из правого окошка на яхты, стоявшие на якоре в бухте Флашинг-Бей. Как хорошо, что его «Клотильда» находится в Антибской гавани, а не в этой грязной бухте-помойке.

— Джонни Хит писал мне, что он совершил чудесное путешествие с вами, — сказал Рудольф. — Его жене тоже понравилось.

— Не знаю, право, было ли у нее время для восторгов, — возразил Томас. — Она то и дело то спускалась по лесенке в свою каюту, то поднималась снова на палубу, меняя свои наряды каждые пять минут. У нее, по-моему, было штук тридцать чемоданов. Хорошо, что на борту, кроме них двоих, не было других пассажиров. Ее багажом мы заставили две свободные каюты.

Рудольф улыбнулся.

— Она — из очень богатой семьи.

— Ее богатство так из нее и прет со всех сторон. А твой друг неплохой парень. Его не пугала штормовая погода, и он просто засыпал меня вопросами о вождении яхты, так что, вероятно, уже и сам может повести под парусом «Клотильду» к берегам Туниса. Он сказал, что собирается уговорить тебя и твою жену вместе с ними совершить на моей яхте круиз следующим летом.

— Если у меня будет свободное время, — быстро среагировал Рудольф.

— А что это ты болтал по поводу выборов мэра в этом захолустном Уитби, я правильно тебя понял? — спросил Томас.

— Уитби вовсе не захолустный городок. Ну а как тебе сама идея?

— Я лично вытер бы ноги о любого, пусть даже самого лучшего политика в нашей стране, — отозвался Томас.

— Может, мне удастся переубедить тебя изменить твое отношение к политикам.

— Среди них оказался только один порядочный человек, — продолжал Томас. — Так они и его пристрелили.

— Не могут же они перестрелять всех.

— Могут попытаться, — предположил Томас.

Наклонившись вперед, он включил радиоприемник. Рев толпы заполнил салон автомобиля, послышался взволнованный голос диктора, комментирующего бейсбольную встречу: «…чистый прорыв к центру поля, игрок тянет время, он приближается все ближе, ближе, ближе, скользит по траве. Верняк! Верняк!» Томас выключил радиоприемник.

— Чемпионат страны, — пояснил Рудольф.

— Знаю. Я получаю парижское издание «Геральд трибьюн».

— Том, — спросил Рудольф. — Неужели ты никогда не скучаешь по Америке?

— А что она такого сделала для меня? — ответил он вопросом на вопрос. — Мне наплевать, увижу ли я ее когда-нибудь еще после этого моего визита.

— Не люблю, когда ты так говоришь.

— Одного патриота в семье вполне достаточно, — стоял на своем Томас.

— Ну а как же сын?

— Что сын?