Алексей Егоров - Радио Пустота

– А я с тех пор, – продолжал собеседник, подливая водки, – греческий салат на дух не переношу.

– Да, – сказал я.

– Да, – согласился он, – теперь к делу.

– Я даже забыл для чего мы с вами тут собрались, – пьяным голосом проговорил я, так, будто прожевал корочку хлеба.

– Желание, – деловито пропел он, – у меня же есть одно мое желание.

– А валяй, – завелся я. Хотя сразу представил этого самого пресловутого Грека, с женой и котом у белоснежного рояля. Грек поморщился и произнес, – беги мальчик. Кот поклонился и начал трынькать по клавишам. Жена ушла за белоснежной шалью.

– А нравишься ты мне, ведущий, – он уже явно поплыл, во всяком случае язык у него постоянно вываливался изо рта, как у чау – чау.

– Я не по этой части, – попытался отмазаться я.

– Я хочу дать тебе много денег. Провести над тобой опыт, понимаешь меня.

– Нет, – сказал я и замахнул еще одну рюмку. Пониманию это не поспособствовало.

– Мне кажется, что при твоей фантазии, Ты найдешь им нужное применение. Денег будет столько, что тебе и не снилось. Очень много, вот столько.

И он попытался руками показать оббьем денежных средств, которыми он собирается осчастливить мою грешную персону в блежащем будущем.

– А что так? – не унимался я.

– Ну смотри, ты же человеком себя не считаешь, сам говорил, не я. Что человека из тебя путного не вышло, не смотря на усердное воспитание. Так?

– Предположим, – не спешил соглашаться я.

– С женщинами у тебя Швах, причем полный, так?

– Предположим, – уже увереннее не спешил соглашаться я.

– И, прибавим к этому тот твой разговор с соседом, помнишь, про деньги и путешествия?

– Короче, – еле выговаривая слова, прошипел я – в чем суть?

– А короче у соседа, – рассмеялся он.

Я рассмеялся тоже.

– Короче с завтрашнего дня ты богат. Я тебя поздравляю.

– Спасибо, – я принялся целовать его небритые щеки и жать его мужественные руки.

– А в чем собственно?

– Хочу доказать тебе, – разливая последнее содержимое Бужеле, произнес он, – что счастье не в деньгах и не в женщинах. Не в воспитании и тем более… хотя.

– А в чем? – тихо пропищал я и рассмеялся.

– Счастье? – Он многозначительно выдохнул и выпил, – увидишь. Твоя фантазия просто поразительна. Она тебе и в помощь, как говорится. Кстати, кто нибудь рассказал тебе про твое кофе в дорогу?

– Это же просто, – уставшим голосом сказал я, – я это сам же и придумал. Раньше, в каретах брызгали свежим кофе.

– И зачем же?

– Что – бы дерьмом не воняло.

– С завтрашнего дня, – нравоучительно вывел он, – обрызгаем вволю, – официант, а есть у вас коктейли позаборестее???

Вот так я и сидел, на самом краю света. Свесил ножки в бездну и весело насвистывал незатейливую мелодию. Не боялся упасть, не надеялся взлететь. Просто сидел. Кто – то раз откровенно заявил мне, что земля имеет форму чемодана. И за углом все мы встретимся, рано или поздно, но…

Я все же нашел свой предел, мой и только мой край света. Я всегда приходил сюда в те именно минуты, когда мое тельце собиралось упокоиться. А случалось это всегда и только, с великого и необъяснимого перепоя. В те моменты, когда обезвоженное тело умирало в маленькой, не согретой надеждой кроватке, душа прилетала сюда и болтала ножками. И всем было хорошо.

С такими мыслями я вышел из ступора. Я попытался открыть глаза. Но сразу не решился. Сначала попытался включить все ресурсы и попробовать вспомнить вчерашний день и… его.

Я отчетливо помнил нашу с ним беседу. Про немыслимые богатства и Грецию. Перед глазами плавал белый рояль, грек со своей женой и котом. Я отогнал это видение и пошарил правой рукой по тумбочке, в поисках живительной влаги. Нашелся только утюг. Я аккуратно высосал из него все, и наконец открыл песочные глаза, почему то боясь узреть перед собой, не иначе как самого черта. Но комната была пустынна. Мои вещи аккуратно лежали на стуле. Там же лежало две записки. Я не стал торопить события. Потихонечку встал и шатаясь доковылял да заветной раковины с водой. Открыл кран и умывшись начал жадно поглощать. Вода уходила в никуда, и казалась чем – то выдуманным. Я поманил свою душу с облака, и она, очень нехотя, парашютировала в мое тельце. Тем более в холодильнике я обнаружил бутылочку холодного пива.

Язык, ленивым зверем упал на дно. Зрачки сфокусировались и я решил прочитать записки.

Первая была от нее.

– Знаешь, – писала она, – я так устала что – то искать в тебе. Я так устала быть рядом с тобой. Возможно ты не плохой человек. Но, хороший человек это не профессия. Вчера я еще раз посмотрела на твою пьяную рожицу. С меня хватит. И, как сказал Борис Николаевич…. Я ухожу!!!

На долго???

Я не знаю?!

Прости меня, все.

ВСЕ.

Я еще раз от глотнул пива и взял в руки другую записку.

– Знаешь, – писал он, – уже в дверях встретил твою обворожительную пассию. По-моему она дура. Как можно бросить ново обретенного для мира олигарха. Кстати о деньжищах. Под запиской ты найдешь карту. Таких карт в мире всего пять. Они бесконечные. Возможно, у них и есть дно, но, оно порядком скрыто огромными суммами денег. Конечно это не карта сокровищ. Это простая банковская карта. Обналичивать ее можешь в любом банке или банко мате. Расплачиваться в любом магазине. Теперь ты сказочно богат, дружище. Эксперимент начинается…

Удачи…

PS: к стати, в холодильнике тебя ждет холодная бутылочка пивка….презент.

Я приподнял записку и увидел небольшой прямоугольный кусок пластика с надписью «Гольд». Карта напоминала мою зарплатную, только была наряднее и на ощупь шершавая и приятная.

Я сунул ее в задний карман джинсов и накинув куртку направился в мир. Первое что пришло в голову, это Саня.

Саня работает слесарем сантехником в уютно обустроенном подвале. Живет там же, как и по жизни, с двумя женщинами и кошкой. Одна у него постоянно дома, другая постоянно на работе. Вот он и дрейфует между ними, как ледокол Красин. Не забывая перед этим принять позу раскаяния и вечной любви. Заправившись двумя литрами пива, он бывает не на шутку обворожителен.

Я тихонько поскреб в дверь и он быстро открыл. Как всегда в своей фирменной шапочке – петушке с надписью Динамо, и желтого окраса телогрейке на голое тело. Само собой в трусах.

– Привет Санчо, король говна и пара – грустно пропел я и нагло отодвинув его в сторону, прошел в царство вантуза и разводного ключа.

– И вам не хворать, – отозвался он нежностью, – че притерся, опять твоя выперла?

– Сама ушла, – радостно прокричал я и растер уши, как это делают когда холодно или стыдно до невозможности.

– Аааа, – Саша пристально вгляделся в мое лицо и полез в холодильник за пивом, – кто – то вчера облился?