Саша Саин - Приключения сионского мудреца

Душанбе нас встретил мокрым снегом, шляпы быстро им наполнились, суконные пальто промокли и стали тяжёлыми, 20 рублей в кармане также ограничивали наши возможности. Знакомство с городом решили начать с трёх старушек-сестёр, которые якобы хотели обменяться квартирой и уехать в Бердичев к родственникам. Быстро нашли одноэтажный домик барачного типа недалеко от центра на тихой улочке рядом с тюрьмой. Дверь раскрылась после нашего звонка на размер внутренней цепочки, и любопытная старушечья мордочка, слегка протиснувшись в образовавшуюся дверную щель, нас подозрительно-перепугано разглядывала. Она оказалась ниже уровня дверной цепочки, поэтому мы не сразу её обнаружили. «Мы из Бердичева, по поводу обмена, от вашей племянницы Рот», — объявили мы. Тут же к первой мордочке присоединилось ещё две, на том же уровне дверной цепочки, и после непродолжительного совещания внутри дверь, наконец, открылась, представив нам на выбор трёх горбатеньких невест. Мы уже знали от невропатолога Рот, что три сестры никогда не были замужем. Они все были на вид между 55-ю и 60-ю годами, возможно, и тройняшки. А где возьмёшь таких же горбатых мужчин-тройняшек? Нас они восприняли, очевидно, как ещё годящихся в женихи мужчин, т. к. сильно смутились и разбежались по своим комнатам, пригласив нас войти. А затем стали постепенно выползать из своих укрытий и спросили, не отведаем ли мы чая. Мы были готовы и на большее, кроме секса, что, вероятно, было по нам видно, и они добавили вяло: не хотим ли селёдочки. Мы охотно согласились и на селёдку. Она вскоре и появилась к чаю, но не в большом количестве, и поэтому тут же исчезла со стола. Мы её быстро проглотили вместе со всем хлебом на столе! А дальше ничего не оставалось, как попить чайку. Селёдка не была предназначена для аппетита, хотя наш аппетит и усилила. «Больше в доме ничего нет», — объявили сёстры. Промелькнуло в голове одно из отцовских военных воспоминаний: «Всё Герман забрал!» — отвечали нашим бойцам в украинских сёлах на вопрос «Есть ли что поесть?». Пришлось согреваться горячими повествованиями о прекрасной нашей квартире в прекрасном городе Бердичеве и о самом городке: о его древней культуре; цивилизации; красивом ландшафте с Лысой горой и рекой Гнилопять. Там они смогут летом резвиться в камышах и прятаться от приставаний назойливых и любвеобильных украинцев! Старушки возбудились, размечтались, но, как и положено серьёзным женщинам, сказали, что им надо серьёзно подумать, прежде чем решиться на такой шаг — отправиться в Бердичев! Их квартира барачного типа была не лучше нашей бердичевской, но мы её не критиковали, чтобы продлить наш визит. За окном валил мокрый снег, и наружу не хотелось, мы, впрочем, и не знали куда. Но ничего не помогло, старушки оказались не какими-то легкомысленными пустышками, а скромными и серьёзными женщинами, и не захотели рисковать, раз уж до сих пор не рискнули и сохранили свою целомудренность. И через часа два нам было застенчиво объявлено, что они не могут преодолеть свою природную скромность, и нас — двух мужчин — оставить у себя на ночлег. Хотя было ещё только два часа дня, но они уже о ночи думали! Мы заверили, что их очень хорошо понимаем и на их месте, вероятно, поступили бы точно так же. Старушки любезно предложили, что до наступления первых признаков темноты мы можем ещё остаться и погреться, возможно, за это время снег утихнет. Поблагодарив за кров, еду и содержательное времяпрепровождение с такими интересными женщинами, мы раскланялись и вышли в «открытый космос», не зная ещё толком, куда идти. Других женщин у нас, к сожалению, в Душанбе не было, а эти, единственные, нас отвергли! Были ещё родственники: двоюродная сестра мамы и двоюродный её брат, но мы решили, что снег валит, и мы ещё, как снег, обрушимся на голову, и родственники просто такой снежной лавины не выдержат. Решили искать дешёвую гостиницу. В центре города мы увидели гостиницу под названием «Вахш». Все названия, да ещё не по-русски, и даже не на родном украинском, звучали странно. Старики в чалмах, женщины, несущие на головах всякую утварь, создавали романтическую, но холодную картину зимнего Востока и доказывали неправоту Дарвина, что обезьяна превратилась в человека, взяв орудие труда в руку. Оказывается, можно и головой трудиться, как таджички. Вокруг было много тюбетеек, тоже на головах. Заснеженные горы виднелись не так далеко. Были и белые люди, несущие в руках, по Дарвину, авоськи, зонты и торопящиеся кто куда. Мы зашли в гостиницу, где толпилось много приезжих, все хотели в номера, а их не хватало, и поэтому стояли таблички у окошек: «мест нет». Толпа шумела, возмущалась — никто не хотел на улицу. Изучив расценки за ночлег, поняли, что мы не в самой дешёвой гостинице.

Мы заскучали, решая: куда идти дальше. Тут к нам подошёл небольшого роста, лет 50-ти, мужчина и спросил: «Кто вы и откуда?». — «Инженеры», — почему-то, ответил я. Он на нас скептически, но участливо посмотрел и ещё раз спросил: «Евреи?» — на идиш. «Конечно», — согласились мы. «А почему вы такие худые и бледные?» — продолжал интересоваться он. «Как и большинство евреев», — оправдывались мы. «Я тоже еврей, — сказал он, давая нам понять, что необязательно быть худым и бледным, — здесь работаю, — добавил он. — Здесь дорого, и мест нет. Да у вас, наверное, и с деньгами не очень, — логично продолжил он. — Идите, лучше, вон там, напротив, у фонтана, другая гостиница — Дом колхозника, там дешевле». Там желающих тоже было не меньше, но публика попроще. Не все были худыми, но все или уже выпившие, или ищущие, что выпить! Нам дали ключи, взяли с нас пять рублей аванса, паспорта для прописки и сказали: «Не более пяти дней будем держать!». Наш номер оказался большим, но густонаселённым, как военная казарма. Одно отделение точно там разместилось бы: более десяти железных кроватей, стоящих в два ряда. На них кто лежал, кто сидел, кто курил, а кто уже пил. Остальные, кто уже выпил — крепко храпели. В воздухе, вернее, в пространстве, висел дым, перегар и другие пахучие вещества. На нас смотрели с интересом, в шляпах, видать, здесь ещё никого не видывали. Спросили, не братья ли мы. После непродолжительного знакомства легли спать и уже ничего не слышали и не чувствовали. Проснулись поздно утром и увидели всё ту же компанию, только те, кто вчера спал, теперь пили и курили, и наоборот: кто вчера пил, сегодня спал. «Пойдём искать работу, — предложил брат, — и, возможно, общежитие, денег надолго не хватит!». Раньше решили зайти на почту, надеясь получить обещанный денежный перевод от отца. Перевод был на наше имя, что нас чрезвычайно порадовало. Значилась сумма в 37 рублей 50 копеек. Поняли: отец где-то одолжил сорок рублей и на отправку потратил два рубля 50 копеек из этих же денег, т. к. других не было. Поэтому решили идти пешком и не тратить деньги на транспорт. Вернее, у нас был выбор: идти пешком, но купить булку и есть её по дороге, или без булки, но ездить в транспорте. Решили в пользу булки, вернее, я решил, а брат согласился. Отправились в бюро информации, осмотрели доски объявлений с предложениями о работе. Рабочие требовались везде, а вот техники, инженеры редко, но были тоже нужны. Записали несколько адресов и решили прогуляться, осмотреть город. Булку съели довольно быстро. Снега уже в помине не было, было солнечно и даже непривычно жарко для начала апреля. Только вчера была зима, а сегодня уже +25 градусов! На душе стало как-то веселее, не так безнадёжно, а тут ещё хорошая примета: на асфальте, он был уже сухой, нашли пару конфет! Через метров 10 — ещё пару, а затем ещё три-четыре конфеты! Подумали: «Если дальше так дела пойдут — найдём торт!» — но не нашли. Поэтому решили поесть и попить чай в чайхане, как они здесь именовались. Войдя, увидели несколько столиков с лёгкими стульями из алюминия и несколько деревянных лежаков, как куриные насесты, на которых, с ногами в сапогах, сидели таджики в ватных халатах и тюбетейках на головах. Они что-то «тарабанили» на непонятном нам языке. Они важно пили чай из пиал, кто-то ел плов руками, другие — жареную рыбу, которая тут же жарилась в глубоких чанах. Взяли и мы по чайнику зелёного чая, конфеты «печак» — мука с сахаром, запечённая в форме подушечки, которые оказались твёрдыми, как из керамики. Купили также плов и, запив чаем, слегка разогрелись и расслабились.