Алекс Регул - Он не твой (СИ)

- Жених.

- Сын столичного прокурора - твой жених?

- Ага. Только я его не люблю. И никогда не любила. Думаю, и он особой симпатии ко мне не испытывает.

- Бред какой-то... Я не понимаю, как такое возможно?

- Это действительно странная история, но только до тех пор, пока тебе не откроется одно единственное обстоятельство.

- Какое? - Никита пристально смотрел мне в глаза.

- Знаешь, на кого работает Алексей? - сухо спросила я.

- Конечно. На Рыка.

- На Рыкова, - поправила я, хотя и знала, что отца чаще звали просто Рык.

- К чему этот вопрос?

- К тому, что я дочь Рыка. И зовут меня на самом деле Татьяна. Татьяна Рыкова. И именно я та Татьяна, которой ты устанавливал антенну и роутер в Покровке. Именно по моей просьбе Алиса позвонила тебе... Ещё вопросы есть?

Но Никита ни о чём не спрашивал. Молча на меня смотрел и думал о том, что я сказала.

- Извини, - поднялась и обошла его. - Это случайно вышло. У меня не было злого умысла. Просто хотела, чтобы твоему отношению ко мне не мешала моя фамилия.

Никита пересел на диван. И продолжил смотреть на меня.

- Я действительно не хотела ничего плохого. Ты мне понравился. Не сразу, конечно. Когда перестал вести себя как столичный мажор, так и приглянулся мне.

Замолчала и нерешительно сделала шаг к нему. Жестом остановил меня. Поднялся и принялся искать свои сигареты. Но закурил не сразу. Долго нервно разминал сигарету в пальцах. Спичку смог зажечь лишь с третьей попытки. А когда сделал первую затяжку, подавившись дымом, закашлял.

- Никита...

Посмотрел на меня и попросил ничего не говорить:

- Потом. Все слова потом.

И продолжил курить.

Я не знала, когда наступит это "ПОТОМ". Его молчание меня убивало. Не в силах усмирить свои мысли, резко вышла из комнаты и успела сделать пару шагов в сторону кухни, но... Никита, неправильно оценив моё поведение, настиг меня, подхватил и вернул в комнату.

- Сбежать решила?

Я не ответила. Вообще ничего больше не хотелось ему говорить.

Потом, потом... А если не будет этого самого ПОТОМ? Если не будет вообще ничего? К чему тогда все эти слова, оправдания и... и эмоции?

Накрыла лицо руками и постаралась успокоиться. Но отчего-то это не выходило. Стало вдруг холодно и одиноко. Больше всего не хотела сейчас разрыдаться у него на виду. Уж лучше пусть Павел меня заберет, чем что-либо ещё выяснять с Никитой...

Сама того не заметила, как оказалась уложенной в постель. А сам Никита присел рядом и стал стягивать с себя рубашку.

- Сейчас я сделаю самую большую глупость в своей жизни, но это лучше, чем упустить такой шанс.

- Шанс? - паника начала овладевать мной. И чем меньше одежды оставалось на Никите, тем больше её становилось. - Что ты собираешься делать?

Он, оставшись лишь в трусах, потянулся к моим штанишкам.

- Помочь или сама снимешь? - как-то зло спросил он.

Но глаза мои от удивления так округлились, что на помощь с моей стороны он решил не рассчитывать и рывком стянул мою одежонку. Одновременно я лишилась и трико, и трусишек. Я не была к такому готова и не успела оказать должное сопротивление. Пряча обнаженные ноги (а главное не столько их), потянула одной рукой майку вниз, а другой рукой одеяло вверх.

А Никита, осознав, на что пялится, замер. Казалось, приступ его яростного желания завладеть мною столкнулся с непреодолимой преградой. И если до этого момента он ещё на что-то действительно рассчитывал, то увидев наполовину обнажённую меня, ударился о невидимую стену и разбился. Во всяком случае, его желание разлетелось на мелкие осколки.

Ещё несколько секунд он смотрел, как я дрожащими от страха руками укрываю себя, а потом издал какой-то приглушенный болезненный звук, схожий с воем. И уткнулся мне в живот, а руками робко обнял меня за талию.

И с горечью выдохнул.

Слова действительно нам были не нужны в этот момент. Мы хотели, мы многое хотели. Но и я, и он, барахтаясь в собственных страхах, будоражили пространство вокруг и создавали волны, разбегающиеся от нас в разные стороны, волна на волну. И в результате мы так и не поняли друг друга. Не осознали насколько больно каждому от того, что он одинок.

Немного придя в себя и успокоившись, я потянулась к его голове и погладила по волосам. Мне было его жаль. Его, себя... несостоявшихся НАС. Рука моя ещё дрожала, но Никита этого не заметил. Казалось, он вообще в тот момент ничего не замечал. И даже если бы я ему говорила, что он гад и мерзавец или, напротив, самый лучший на Земле, он бы не услышал меня. Уж слишком плохо ему сейчас было. И душа его, мечась между желаниями и реальностью, ничего не могла понять.

Терзания, страдания и вымученность речи...

***

Через несколько минут позвонил Алексей и сообщил, что Павел у подъезда, ждет, когда я спущусь. Никита меня не провожал. После звонка Алексея он совсем сник и, стараясь не выдать своего состояния, протянул одежду, совсем недавно сорванную с меня, и сдержанно попросил:

- Одевайся. У подъезда тебя ждёт жених.

Но сам одеваться не стал. Закурил и присел на диван.

Я оделась и посмотрела на него, ожидая хоть какую-нибудь нормальную фразу на прощание, он небрежно махнул рукой в сторону двери и сделал очередную затяжку.

Не хотелось мне так расставаться. Подошла и присела рядом с ним.

- Угостишь сигареткой?

- Нет. Курение убивает, - сухо произнёс он и выпустил очередную струю дыма в сторону от меня.

- Убивает равнодушие. И непонимание.

- Ни того ни другого с моей стороны к тебе нет. И именно поэтому я прошу тебя, уходи. И никогда не появляйся в моей жизни. Нет меня и никогда не было. Поняла?

- Поняла.

Прикоснулась на мгновение к его руке, поднялась и вышла из комнаты.

А потом...

А потом была длинная утомительная поездка в обществе Павла в город, который я никогда не любила и вряд ли полюблю. Моё пребывание в Москве продлилось целый месяц. Я понимала, что делалось это не столько из-за проблем в Краснодаре, сколько ради желания отца приблизить день моей свадьбы с Павлом.

Но мы с моим столичным "возлюбленным" не шли на сближение. Хотя он и делал попытки наладить более тесное общение. Пару раз приглашал в театр, раз в кино и несколько раз в ночной клуб. Но... никуда я с ним не пошла. Целыми днями бродила по их большому дому, не зная, куда приткнуться. Читала книги, помогала кухарке на кухне, а садовнику в саду. Единственным человеком из членов семьи прокурора, с кем подружилась, была мать Павла. Она сразу обратила внимание на моё подавленное состояние и предложила всевозможную помощь. Именно благодаря ей я обзавелась новым гардеробом, новым телефоном и возможностью связаться по компьютеру с клиентами, которые всё ещё ждали мои проекты.

Работа меня немного отвлекла от дурных воспоминаний и неприятных дум. Единственное, от чего я не смогла полностью отгородиться, так это от хозяйского сына.