Михаил Орловский - Нескорая помощь или Как победить маразм

Однако «скорая помощь» не единственное место, где трупик может занять твою кроватку. В больнице тоже иногда всякие казусы приключались. В их создании участвовали все кому не лень. А порой даже и те, кому лень. Реже в казусах участвовал вечно измученный средний медицинский персонал. Иными словами, это медсёстры, медбратья и прочие схожие работники.

Итак, некая барышня по имени Полина работала в нашем стационаре приличное время. Как и положено, она достаточно прилежно исполняла свои функциональные обязанности. Колола уколы, выдавала таблетки и ставила клизмы. Всё прилежно. По ответственности своей, может, и чересчур прилежно. Но, как говорится, и незаряженное ружьё раз в год стреляет. И вот однажды случилось неизбежное.

Началась эта история вновь со скончавшегося пациента. Разумеется, что для больницы подобное не чрезвычайное происшествие. Врач, констатировавший исход, вызывает к себе двух дежурных гражданок в белых халатах и замечает: здесь без вариантов, и он не станет возражать, если они свезут пациента с их отделения в приёмник и далее по этапу в одноэтажное здание. «Там передадите его в руки тем, кто им, собственно, в перспективе и будет заниматься, то есть патологоанатомам», — заключил доктор и направился к другим, пока ещё живым, пациентам.

В этом месте стоит написать, что здание нашей больнички ещё при старом Царе строено. Грузовые лифты хоть и присутствовали, но фуникулировали безобразно. Каждый проработавший в ГБ хотя бы полгода сотрудник легко вам напомнит, как лифт застревал даже с реанимационным больным (перед лифтом, в отличие от наших судей, точно все равны). Поэтому пришлось погрузить тело на кресло-каталку и подвезти к обычному подъёмнику. Но тут выяснилась удивительная деталь — ни одной из медсестёр в лифте с покойным ехать не хочется. Кабинка ведь тесная, два с половиной человека всего помещаются. Так что если ехать с коляской, то выходит почти в обнимку. НИ-ЗА-ЧТО. Дурочек нет.

После непродолжительного обмозговывания ситуации решили поступить по-военному. Одна из девушек, оставаясь на четвертом этаже, отправляет лифт, а другая — ловит его на первом. Сказано — сделано. Полина, выполнив свою часть плана, так бодренько спускается по ступенькам вниз и находит свою подругу, которая ушла раньше, около лифта. Рот последней и двери лифта раскрыты. Подруга в совершенно ошарашенном и удивленном состоянии.

— Ну что же ты его не выкатила! — с претензией сказанула сестричка.

Каково же было её удивление, когда она тоже подошла к дверям лифта и узрела, что он пуст! То есть ни коляски, ни покойного, никого. Пусто. Пусто — полная противоположность заполненному. Ситуация — фантастичнее не бывает. Мало того, что сами по себе покойники в их стационаре не изобиловали, так и ходячих среди них не встречалось ни одного. Тихий шок.

Делать нечего. Следующее военное действие напрашивается само собой. Медсёстры пошли пропавшего бедолагу искать. И вновь встретились с незначительной трудностью. Ведь разыскивать умершего клиента, опять-таки, не совсем удобно. Это вам не связку ключей обронить. Глупо ведь допытываться у проходящих мимо: «Вы тут, случайно, покойничка на инвалидном кресле не видали? Нет? Ну, если увидите, передайте, чтобы на терапию возвращался». Кошмар.

И вот, уже изрядно устав от поисков и даже местами отойдя от них, случайно, по какому-то уже другому важному делу, зашли в кабинет к молодому (ох, уж эти зелёные врачи) анестезиологу-реаниматологу. Последний в столь далеко послеобеденный час оказался чрезвычайно занят. Склонившись над кушеткой, он делал закрытый массаж сердца, искусственное дыхание и прочее, одним словом — все известные ему мероприятия интенсивной терапии. И делал всё это он, как вы уже совершенно правильно догадались, сбежавшему трупику. Медсёстры горячо уважали медицинский этикет и отдавали себе отчёт, что медработника, занятого серьёзной профессиональной деятельностью, отвлекать никоим образом неудобно. Да и врачи сами не любят, когда юный младший персонал к ним с советами лезет. По этим многозначным причинам наши горе-героини минут десять наблюдали милую глазу живописную картину «Возвращение блудного клиента». И лишь потом, дождавшись некоторой паузы в столь благородном, но, увы, бесполезном порыве, наши Маши-растеряши признались ему во всём. Признались, как сажали в кресло, почему закатили в лифт и сколь долго бегали с круглыми глазами. И всё твердили, что, мол, это вам не связку ключей потерять. Доктор ругался, вытирал пот и тряс эндоскопом, выражая самые смелые обещания. Ему хотелось кого-нибудь придушить, но руки, измученные сотрясением безжизненной грудной клетки, висели лианами.

Ну и несложно понять, как врачебные ручки до этой клетки добрались. Врач-анестезиолог мирно ждал лифт, когда дверь открылась и на него почти выкатилось кресло с человеком. «Поскольку пациент в кабине ехал один, следовательно, в лифт он забрался самостоятельно, — решил эскулап. — Таким образом, плохо ему стало непосредственно в лифте!» Дальше — прямое следование своим прямым врачебным обязанностям и клятве доктора Царства. Вот за подобным делом его и застали наши героини и мы с вами, уважаемый читатель…

Конечно, больного, точнее умершего, доктор спасти не смог. Хотя и пыхтел изо всех сил. Он же не мог себе представить, что вот так запросто трупики теряются. Врач пока находился в стадии «медик-выпусник» и многих нюансов профессии не знал. Чуть позже, в вечерних новостях, он увидел, что люди теряют гораздо более ценные вещи. И не только вещи.

Из зомбоящика раздавалось:

— Сегодня почтовая служба Царя на трассе Путенбург — Вологда посеяла порядка трёх миллионов рублей, — комментировал событие корреспондент. — Сотрудники не заметили, как дверь открылась и на асфальт выпали денежные мешки.

По другому каналу вещали, как мужчинка из-за пристрастия к спиртному потерял целую семью. Он получил развод и лишился родительских прав. Это куда посерьёзней. Здесь уж точно не связка ключей. Ну и совсем мало каналов, показывали, как теряет честь наше Правительство:

— Взятки, бездействие и беспредел, — так выражались единичные журналисты. У остальных имелась свобода слова.

Однако ни один телеканал, ни одна радиостанция или средство печатной информации, не рассказало, как у нас теряется личность.

Человеческая личность. Она сливается с серой массой и уже практически отсутствует как класс. Хотя зачем нам личность? Стадом-то баранов управлять легче.