Михаил Орловский - Нескорая помощь или Как победить маразм

— И как же быть? — по-детски поинтересовался Петрыч.

— Да весьма просто, — подытожил Палыч. — Профилактикой нужно заниматься. Профилактикой. Вот один широко известный император платил своему врачу лишь тогда, когда был здоров. А как заболевал — сразу уменьшал жалованье до нуля.

— И всё? — хмыкнул инженер. — Так профилактика же проще пареной репы. Что же ей не заниматься?

— Проще-то проще. Только, как доказывает практика, народ сам не стремится стать здоровым.

— Это как?

— А вот так.

Наш товарищ, академик Михалыч, разумеется, не мог существовать на одну больничную зарплату. Никак не мог. Нет, если бы он жил на отделении, то ему хватило бы. И даже появилась бы возможность пару-тройку раз в музей сходить или на экскурсию съездить. Но у товарища дома находилась жена, которой требовался не только Михалыч сам, но и ещё другие осязаемые блага. В общем, недолго думая, наш академик устроился врачевателем в частную клинику.

В частной клинике работалось хорошо. Чисто, аккуратно, зарплата, которую можно назвать зарплатой, а не подачкой. Всё чин по чину. И даже истеричная медсестра Люся-Обморок (кличка от главврача) с администратором Викой-Генеральшей (уж столько амбиций) никоим образом не могли испортить приятный дух работы в клинике. Да их вскоре и уволили обеих напрочь. Но я сейчас не о сотрудниках. Хочется упомянуть пациентов. Вежливые, спокойные, а главное — понимающие. Это тебе не энцефалотичные бабки с маразмом крайней степени тяжести, которым уже не объяснить, что в «здоровом теле — здоровый дух и наоборот». Нет. Эти нормальные. Со светлыми головами. Ведь только минуло сорок. Какие уж маразмы? По крайней мере, так казалось поначалу. Ведь их относительная молодость никак не указывала на бесповоротные изменения в голове.

Чаще всего на приём приходили люди в районе сорока-пятидесяти лет, с начинающейся гипертонией, беспокоящим хондрозом и общей вялостью. Они жаловались на голову, межрёберную невралгию и идиота начальника. Потом, конечно, извинялись, утверждая, что про начальника сорвалось. Мол, понимаем, к здоровью рабочие проблемы отношения не имеют, но уж шибко беспокоит. Академик успокаивал, напоминая, что все болезни от нервов. Затем он пациентов осматривал, пальпировал, прослушивал, после чего неожиданно спрашивал:

— А двигательная активность есть в вашей жизни? Спортом занимаетесь?

Больные смотрели удивлённо и отвечали:

— Какая ещё двигательная активность, когда я пашу, точно лошадь.

И тогда Михалыч долго и упорно объяснял, что под лежачий камень вода не течёт. Ведь когда человек не занимается спортом, то скелетные мышцы и мышечный слой в стенках сосудов атрофируются за ненадобностью, и вся нагрузка ложится на сердце. А оно-то не казённое. Кроме того, из-за ослабленных мышечных волокон в сосудах они испытывают перерастяжение и, как следствие, пытаются рефлекторно спазмироваться, что и приводит к повышенному давлению. Более того, раз страдает кровоток, то и доставка кислорода к внутренним органам тоже нарушена. Лекарства, конечно, в какой-то мере решают данную проблему, но лишь частично. Панацейных таблеток нет. И, скорее всего, не будет. А вот побочный вред от фармакологии известен. Ведь всем понятно, что лекарства одно лечат, а иное калечат.

В итоге, когда пациент согласно кивал головой, наш академик писал препараты (по минимуму), назначал анализы и обследования (если имелись соответствующие показания) и в конце бросал две рекомендации: бассейн и физзарядка. Пациент, кланяясь, уходил и…

…Жаловался. Руководству. Мол, доктор нам выписывает мало лекарств…

Вскоре об этом узнал и он сам.

Михалыч весьма удивился данному известию.

— Я же объяснял, — возмущался он, надувая щёки. — Я же разжёвывал, ну как так-то?

— Ну, Михал Сердеевич, не расстраивайтесь. Хотят жрать таблетки пачками, пускай едят. Вам что, жалко, что ли?

— Эх, — махал товарищ рукой и выписывал, как хотели, пачками.

Клиенты радовались, прыгали галопом и кушали таблетки.

Лишь редкий случай, когда мощный список лекарств перебивался жалобным восклицанием пациента:

— Ой, доктор, а чё так много-то?

И здесь Михалыч понимал: «О! С этим пациентом можно поговорить!» И говорил. Остальные пили химию, лежали на диване, стояли на работе и маразмировали. А что? По-другому никак.

Не всегда следует полагать, что раз платная медицина, то вас будут лечить. Парадокс, но вот, например, частная «скорая» частенько выступает в качестве комфортного сантранспорта и не более. Большинство медиков на ней боятся что-либо делать на вызове, поскольку, если что не так, то сразу лишают денег. Больших денег. И даже оборудование, в двадцать раз лучше чем на бесплатной «03», не меняет ситуацию к лучшему. Я вам не скажу за весь Путенбург, но дядя Слава столкнулся с подобной фобией «сделать что-то не так».

Поступил вызов: женщине очень плохо. «Хотя, нет, зачеркните, — сказали в трубке: — Совсем плохо». Наш Славик находился неподалёку, вот ему и передали несчастную. Через семь минут академик уже стоял у дверей дорого дома. Большого дома, трёхэтажного. Только вошли, как с порога:

— Наша мама умирает!

Пролетели к маме. Смотрят: с диагнозом родственники не ошиблись. «Девушка» действительно при смерти. Отлично. Хоть поработаем, а то последние четыре вызова одни маразмы. Славик ухватился за больную и давай реанимировать. Массаж сердца и мешок Амбу. Фельдшер даже нашёл какие-то препараты. Щас как вколем!!!

И тут, в самый разгар мероприятий, с кухни выползает врач платной «скорой». Он как раз заканчивал дожёвывать бутерброд с икрой и теперь мог говорить.

— А, ну раз вы тут, то мы тогда поехали, — полуутвердительно полувопросительно сообщил он.

Из-за спины показался и второй медик, очевидно, тоже трапезничавший.

Дядя Слава ошарашенно взглянул на коллег («о» читаем как «а», а «г» как «к») и резко выдал:

— А чего вы её не спасали?!

— Ну-у-у вот… как-то так, — промямлил доктор. — Я её лечащий врач, а она наша постоянная клиентка. но, как-то вот. В общем, не станем вам мешать.

На том и уехали.

Разумеется, подобные реально экстренные вызовы диковинка. В смысле, не то чтобы выглядят как-то по-другому, нет. Просто они редкость. Встречаются не часто, и некоторые бригады за год всего лишь раз-другой их лицезреют, и всё. Чаще никак. Люди пошли не те. Либо заранее «скорую» вызывают, либо наоборот. Приезжаешь, а он уже и не тёпленький. Совсем не тёпленький. И, похоже, давно. Настолько не тёпленький, что даже родственники всю суть понимают и с глупыми запросами типа «Доктор, ну сделайте же что-нибудь!» не лезут.