Крейг Маклей - Киноклуб

– Такого для меня еще никто не делал, – произносит Робин, когда усаживаемся в машину. – Между прочим, я в первый раз в салоне лимузина!

– Я тоже, – признаюсь я. – Конечно, не считая того случая, когда пытался перепрыгнуть через лимузин на мопеде, но провалился внутрь через люк в крыше.

– Да ладно! Врешь.

– Честное слово! Вот только приземлился неудачно. Из-за полученных травм сейчас я больше машина, чем человек. Злая, исковерканная машина, – перефразируя цитату из «Возвращения джедая», с пафосом произношу я.

– Ух ты! – между тем восхищается Робин, оглядываясь по сторонам. – Тут и телевизор есть, и бар!

– А еще джакузи, – прибавляю я. – В багажнике. Надеюсь, твои чемоданы водонепроницаемые?

– Ну тебя! – отмахивается Робин.

– И вот еще что, – говорю я, доставая из кармана сложенный листок бумаги и протягивая ей. – Вот, поменял твой билет.

– Что? – Робин разворачивает листок, и ее брови взлетают так высоко, что скрываются под челкой. – Теперь я лечу бизнес-классом?!

– Теперь не придется весь полет просидеть бок о бок с типом вроде того, рядом с которым мы вчера ужинали, – пожимаю плечами я. – Как-то раз летел с таким соседом в Чикаго. Он взял на борт свою колбасу. Думаю, больше ничего прибавлять не надо.

– Знаю одного парня, сидеть рядом с которым гораздо приятней, – произносит Робин и целует меня. – Как же я его люблю! И хотя сегодня он не полетит в Нью-Йорк вместе со мной…

– Вообще-то…

Когда вынимаю из кармана еще один сложенный листок, Робин застывает с открытым ртом. Она так резко выхватывает билет на самолет из моей руки, что едва не разрывает его пополам.

– Не может быть!

– Погоди радоваться. Между прочим, чтобы было чем перекусить в полете, прихватил с собой колбасу, – улыбаюсь я. – В самолетах очень плохо кормят, даже в бизнес-клас…

Договорить не успеваю. Робин прижимает меня к сиденью и целует так страстно, что едва не задыхаюсь.

– Когда же ты успел? – наконец спрашивает она, взмахнув моим билетом.

– Вчера вечером, – отвечаю я. – Сразу после того, как пришел домой.

– А как же Париж?

– Решил, что Франция от меня никуда не денется, – отвечаю я. – Если тебя в Париже не будет, мне там делать уж точно нечего.

– Но… Ты ведь все устроил, снял квартиру…

– Уверен, агентство без проблем сумеет найти другого съемщика, – отвечаю я. – Если, конечно, не возражаешь, первое время поживу у тебя. Не волнуйся, надолго не обременю – скоро встану на ноги и найду в Нью-Йорке собственное жилье.

– Никаких «первое время поживу у тебя»! Ты мне эти штучки брось! Мое жилье – твое жилье, понял? – возмущается Робин. – Все, тема закрыта.

– Уверена? Учти, сожитель из меня незавидный, – возражаю я. – Когда сплю на спине, храплю, а в любом другом положении пускаю слюни. А когда бреюсь, каждый раз умудряюсь порезаться в одном и том же месте.

– Если обещаешь воздерживаться от первых двух пунктов, когда бодрствуешь, третий готова вытерпеть.

– По рукам.

– Что еще я должна о тебе знать? – спрашивает Робин. – Лучше предупреждай сразу.

– Кажется, это все, – отвечаю я. – Не считая одного случая в посольстве в прошлом году. Но подробности разглашать запрещено.

– В смысле?..

– Тсс. И так уже сболтнул лишнего.

Робин качает головой:

– С тобой не соскучишься.

– Между прочим, в кино застенчивые ботаники вроде меня, которые от смущения несут всякую чушь, потом обязательно оказываются супергероями.

– Даже если ты окажешься не супергероем, а просто ботаником, я тебя люблю. Потому что ты мой ботаник.

– Что верно, то верно.

Робин оборачивается через плечо на затемненное стекло, отделяющее нас от водителя.

– Шоферу ведь не видно, чем мы тут занимаемся?

– Не знаю, – пожимаю плечами я. – Но думаю, что нет. А если все-таки видно, нам ведь не жалко, правда? Бедняга целыми днями по дорогам мотается. Хоть какое-то развлечение.

Робин влезает ко мне на колени:

– Тогда давай развлечем шофера как следует.

– По-моему, мы скоро доедем до аэропорта.

– По-моему, для нас это сейчас не проблема.

И тут у меня звонит телефон. При других обстоятельствах не стал бы брать трубку, но сейчас играет рингтон, который закрепил за номером сестры, а Кэти не станет звонить с утра пораньше без веской причины. Но когда подхожу к телефону, слышу в трубке мужской голос. Звонит Поли, директор ресторана «Соррентино», и рассказывает, что сегодня Кэти специально приехала на работу пораньше, чтобы посмотреть, как на кухне будут устанавливать какое-то новое оборудование. Но не успела прийти, как через пять минут свалилась как подкошенная. «Скорая помощь» уже приехала, и сейчас Кэти везут в больницу. Говорят, у нее, возможно, внутреннее кровотечение.

Решение принимаю молниеносно.

Нью-Йорк подождет.

На бешеной скорости мчимся через весь город. Вбегая в приемный покой, едва не врезаюсь в стеклянные двери, не успевшие разъехаться достаточно быстро.

– Кэти Беннетт! – как оголтелый ору я при виде первого человека в медицинской форме. У здешних сотрудников она в цветочек. – Беременна! Только что привезли! Где?

Медсестра, явно привыкшая к бегающим и вопящим родственникам, с олимпийским спокойствием уточняет:

– Вы ей кто?

– Брат! – не понижая голоса, сообщаю я. – Как она? Где она?

Медсестра жестом показывает, чтобы следовал за ней. Проходим по коридорам через несколько автоматических дверей, чтобы открыть которые нужно приложить к ним специальную карточку, которые выдают только персоналу. Робин со всех ног несется за мной, стараясь не отставать. Так крепко стиснул ее руку, что, должно быть, перекрыл все кровообращение. Предлагал Робин отправиться в аэропорт одной, но она отказалась наотрез.

– За кого ты меня принимаешь? – кипятилась она, приказав шоферу лимузина развернуть машину и как можно скорее мчаться в больницу. – Между прочим, Кэти мне тоже почти сестра, так что поехали, и без разговоров!

Наконец через последнюю дверь входим в коридор, где стоит стойка регистратора. По громкой связи кто-то велит принести в отделение скорой помощи какой-то инфьюзер. Ох и не нравится мне это, хотя, что такое инфьюзер, понятия не имею. Стулья в коридоре металлические, с сиденьями, обитыми дешевым дерматином, во многих местах треснувшим и покрытым пятнами. Впрочем, сидеть на них все равно не могу. Вообще не могу сидеть. Только мерить шагами коридор.

Медсестра что-то говорит регистратору, и минут через пять к нам с Робин подходит врач, на вид не старше меня. Одета в зеленую форму, защитные очки сдвинуты на лоб.

– Вы отец ребенка? – спрашивает она.

Качаю головой:

– Нет, я брат Кэти Беннетт.

– У вашей сестры произошло редкое осложнение – разрыв матки. В результате началось внутреннее кровотечение. Сейчас ее везут в операционную. Будем делать кесарево сечение.