Лорен Грофф - Судьбы и фурии

Олли. Нет. Но они мне нравятся.

Декан. Ха! Ты быстро схватываешь. Как тебя зовут дома?

Олли. Олли.

Декан. Олли. А вот это уже неплохо. Это имечко для акулы. Для короля акул. Когда тебя в следующий раз назовут Пирожуем, начисти им faccia [28]и заставь называть себя Олли! Я ясно выражаюсь?

Олли. Вполне ясно и очень громко.

Декан. Чувствуешь, как затачиваются зубы, а? Уже слышишь запах крови в воде? Чувствуешь себя акулой?

Олли. Возможно. Или, скорее, дельфином с лезвиями вместо плавников.

Декан. И это только начало. Давай иди – прикончи их! Ты убийца!

Олли. Прикончить. Понятно.

Декан. Боже, только не буквально. Представь себе: декан приказал мне убить их всех! В фигуральном смысле. Не надо никого убивать. И от меня ты этого не слышал.

Олли. Конечно. До свидания, сэр. (Уходит.)

Декан, оставшись в одиночестве, достает из ящика пистолет и прячет под диван.

«Телегония», 2013 год

– Маски. Магия. Кирк, Пенелопа, Одиссей, патриции и инцест. Музыка, видео и танцы. Ты в жопу чокнутый, приятель! – сказала Матильда.

– Gesamtkunstwerk! [29] – сказал Лотто. – Слияние всех форм театрального искусства! Теперь нам нужно найти кого-нибудь достаточно невменяемого, чтобы он согласился это поставить.

– О, не волнуйся, – сказала Матильда. – Все, кого мы знаем, – невменяемые.

«Корабль дураков», 2014 год

Акт I. Сцена I

Пустыня постапокалипсиса. На красном берегу пузом кверху лежит кит. Среди щебня – две женщины.

Пите: жилистая, маленькая и взлохмаченная, похожая на обезьянку.

Миранда: невероятно толстая, с трехфутовой шапкой рыжих волос, на самой верхушке которой – сгоревшее гнездо синей птички счастья. А-ля мадам Дюбарри. Покачивается в гамаке, натянутом между двумя выгоревшими, похожими на скелеты, пальмами.

Пите (тащит мертвого аллигатора в лагерь). Сегодня на ужин у нас будет хвост аллигатора, Миранда!

Миранда (неуверенно). Прелестно. Это как раз то, что нужно. Что же, я надеялась… м-м-м… на китовые стейки. Если бы только можно было достать немного. Я имею в виду, не переживай из– за этого, но, наверное, это единственное, что я могла бы переварить сегодня. Но я могу снизойти и до маленького аллигатора. Если нужно.

Пите (берет ножовку, уходит, возвращается вся мокрая, с куском мяса в руках). Хвост аллигатора и китовые стейки на ужин, Миранда.

Миранда. Какой сюрприз! Пите! Ты можешь сделать все! Кстати, пока ты здесь, ты не могла бы принести мне еще один коктейль? Уже пять часов.

Пите. Думаю, нет. Такого понятия, как время, больше нет. (Выливает керосин из цилиндра, помешивает его веточкой перечной мяты, сохраненной на важный случай, отступает.)

Миранда. Прелестно. Так. Кажется, вот-вот начнется мой сериал. Как там?.. «Звезды в твоих глазах»?

Пите. Время мертво, моя дорогая Миранда. И телевидение тоже. И электричество. Актеры все мертвы, и все из-за этой бомбы, взорвавшейся над Лос-Анджелесом. Или это черный язык чумы слизал все. Или землетрясение. Эксперимент «человечество» провалился.

Миранда. Тогда просто убей меня, Пите. Убей меня до смерти. В жизни нет никакого смысла. Просто оторви мне голову. (Плачет, закрывшись своими великолепными ладонями.)

Пите (вздыхает. Поднимает с земли пучок вдорослей, кладет их себе на голову, втягивает щеки, как Сильвия Стар, героиня «Звезд в твоих глазах», и произносит скрипучим голосом). И что же нам делать с этим подлым подлецом, Бартоном Бейли…

Миранда вскидывает голову, смотрит широко распахнутыми глазами. Они так увлечены, что не слышат растущего где-то рядом механического шума. Справа появляется потрепанный корабль с выжившими на борту. Они все с любопытством смотрят на женщин внизу.

Рейчел взволнованно расхаживала по пустому темному театру. Был вечер премьеры, и у стойки администратора за дверью уже слышалось приглушенное волнение.

– Черт побери, Лотто, я не знаю, как буду смотреть это, – сказала она, закрыв глаза ладонью.

Лотто помрачнел.

– Прости, – пробормотал он. – Не пойми меня неправильно, но какая-то часть меня испытывает садистское удовольствие, когда я вижу, как «ма и Салли» выясняют отношения в мире постапокалипсиса. Салли стелется и прогибается, но в конце концов взрывается, знаешь ли.

Рейчел засмеялась и обернулась.

– У тебя хорошо получается обманывать нас, верно? Ты так мил, что мы забываем, что внутри ты маньяк, который делает с нами все, что вздумается. Засовываешь нас в свои пьесы, выставляешь напоказ так, словно мы какие-то усыпанные бородавками уродцы из кунсткамеры. Публика все равно это сожрет.

Лотто похолодел от ужаса. Из всех людей на свете именно Рейчел всегда была на его стороне. А теперь она против. Она стояла на цыпочках и касалась его щеки, и в этом освещении он увидел, что глаза его младшей сестренки окружены сетью морщинок. Во имя бога всей любви, куда так спешит время?

[Водоворот времени ускользает в пустоту.]

– Ты хотя бы изобразил Антуанетту лучше, чем она есть. В конце она усмиряет собственное чудовище ради своих детей. Слава богу, – проговорила она голосом Салли и изобразила в воздухе кавычки. Они рассмеялись.

[Флорида. Ящичек. Наполовину написанное письмо:

«Милый. Я никогда не видела твоих пьес вживую, как тебе известно. И это – огромная боль моей жизни. Но я все их прочитала, а некоторые видела на DVD или в Интернете. Нет нужды говорить, как сильно я тобой горжусь. Но я не удивлена. С твоего самого первого дня я прикладывала огромные усилия, чтобы вырастить из тебя артиста. Но как, Ланселот, как ты посмел…»]

«Летучие мыши», 2014 год

– Это прекрасно, – сказала Матильда, но Лотто уловил в ее голосе нотки, к которым не был готов.

– Меня ранило то, что произошло на симпозиуме, то, что все посчитали меня женоненавистником. Ты же знаешь, что я люблю женщин.

– Я знаю, – сказала она. – Ты любишь их даже слишком сильно.

Однако в ее голосе все равно звучал холодок. И она избегала смотреть на него. Что-то было не так.

– Что ж, по крайней мере, Ливви получилась неплохо. Надеюсь, ты не против, что я написал ее… м-м… с тебя.

– Да. Но Ливви убийца, – резко ответила Матильда.

– Эм, я имел в виду, что использовал только твой характер.

– То есть у меня характер убийцы? Человек, за которым я замужем вот уже двадцать лет, считает, что у меня характер убийцы. Отлично!

– Милая, не становись истеричкой.

– Истеричкой. Лотто, ради всего святого, ты хотя бы знаешь происхождение этого слова? Истерия. Это связано с маткой. Ты фактически обозвал меня бабенкой, не знающей, что делать и куда девать свои… принадлежности.

– Да что с тобой? Ты меня пугаешь.

– Он только что передал мою личность убийце и удивляется, что я его пугаю, – сказала она, обращаясь к их собачке.