Мэри Монро - Тысячи ночей у открытого окна

– Я бы посоветовала тебе держать свое мнение при себе, – холодно сказала она ему. – Это мои дети, и то, что с ними случилось, тебя совершенно не касается.

У Джека вытянулось лицо и открылся рот от изумления.

Его реакция холодной змеей проникла сквозь всю так тщательно возводимую защиту Фэй. Даже сейчас, когда она винила его во всех грехах, со всеми своими недостатками он мог без труда пробить ее доспехи и добраться до сердца. Она презирала себя за привязанность, которую к нему испытывала, ненавидела свое нежное сердце, все еще полное любви к нему. Она решительно отбросила нежные чувства и позволила накопившемуся напряжению вырваться на волю.

– Ах, какой ты умный, – с издевкой бросила она в лицо Джеку, – предлагаешь здесь свои алогичные варианты! Надо же, как гениально! Просто зачаровывает! Но я вижу тебя насквозь, Джек Грэхем! Мы имеем дело с реальными фактами! И они далеко не изящны и не забавны! Поэтому уходи! Улетай! Ну, как Питер Пэн. Такой же беспечный и беззаботный. Лети куда-нибудь и играй там в свои заумные игры и продолжай тешить себя иллюзией, что мои дети сейчас где-то от души веселятся. Но я больше не буду притворяться. – Ее голос сорвался, она прижала дрожащие пальцы к своим губам. – Я выхожу из этой дурацкой игры.

Джек шагнул к Фэй, но она оттолкнула его.

– Нет! Убирайся! Ты свободен! Снимаю с тебя ответственность и за меня, и за моих детей. – Она обхватила себя руками и повернулась к нему спиной. – Пожалуйста, Джек. Я не хочу, чтобы ты здесь оставался. Просто уходи. Улетай сегодня. – Она бросила быстрый взгляд через плечо. – Как ты и планировал.

Джек застыл, принимая удар. Затем зажмурился, кивнул и, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты.

Внизу, в своей квартире, Джек побросал в чемодан носки и рубашки. Искусством укладывать вещи в дорогу он овладел в совершенстве и сейчас действовал на автопилоте, прокручивая в голове причины, по которым он должен уехать. Она не хочет, чтобы он здесь оставался. Она хочет, чтобы он уехал. Он не может с ней спорить. Возможно, она права. То, что предположил он, невозможно. Как он мог быть таким бесчувственным? Таким бестактным? Какой же он дурак! Чертов идиот!

Захлопнув чемодан, он положил руки на его кожаный бок и наклонился вперед, надавив на чемодан своим весом, словно таким образом пытаясь подавить приступ паники, острый и безжалостный, как меч, вонзившийся прямо в живот. Голова его пошла кругом. Меньше, чем когда бы то ни было прежде, он сейчас знал о том, кто он такой и во что ему верить. Он чувствовал себя абсолютно одиноким, потерянным.

Что хорошего сделал он для Фэй и ее детей? Он просто мешал им, путался под ногами. Сделал ее жизнь еще труднее! У него не было никакого права вмешиваться в их жизнь. Да, решил Джек, посильнее прижимая крышку чемодана, защелкивая замки и спуская его с кровати на пол. Он должен уехать.

Такси подъехало как раз тогда, когда он закончил последние приготовления и распихал по местам разные мелочи. Осталось последнее дело. Он подозвал Нану. Собака спрыгнула со своего места, подошла к Джеку и уселась возле его ног, наклонив голову и уставившись на хозяина с уже привычным обожанием. Джек потрепал ее по лохматой голове и прицепил к ошейнику поводок.

Он в последний раз поднялся по задней лестнице, вспоминая, как еще совсем недавно по этой лестнице скатывались к нему в квартиру Мэдди и Том с Наной. Застывшая теперь тишина как будто насмехалась над его воспоминаниями. Он постучал в дверь к Фэй и передал поводок с Наной и сумку с ее вещами полицейскому, попросив его передать щенка Фэй вместе с его письмом. Уже повернувшись, чтобы уйти, он услышал, что Нана скулит у его ног.

– Нет, малышка, не плачь, не надо, – сказал он, наклоняясь к щенку и гладя мягкую шерстку. – У тебя важное задание. Ты сейчас очень нужна Фэй. Больше, чем мне. И ты должна быть здесь, когда дети вернутся домой. – Он крепко зажмурился и взмолился, чтобы они поскорее вернулись в целости и сохранности.

Джек выпрямился и направился к выходу. Около двери он остановился, окинул последним взглядом дом, в котором провел самые счастливые мгновения в своей жизни, вышел на улицу под дождь и, перед тем как поспешить к ожидающему его такси, плотно прикрыл за собой дверь. Когда автомобиль тронулся, Джек оглянулся, но дом номер четырнадцать уже полностью скрылся в густом молочном тумане.

Джек уже направлялся к выходу на посадку на международный рейс. Голос в громкоговорителе объявил, что она уже началась. Он посмотрел вверх и увидел почтенного отца семейства, спешащего по лестнице, одной рукой он нащупывал билеты в кармане, а второй крепко держал за руку смешно ковыляющего за ним карапуза, который смотрел на отца полными абсолютного доверия глазами. Рядом шла молодая женщина, нервно сжимающая в руках младенца.

Громкоговоритель объявил о том, что посадка на рейс заканчивается. Длинная очередь пассажиров выстроилась у выхода. Джек проверил выданный ему посадочный талон: одно место на рейс до Лос-Анджелеса. Он слетает туда, а потом отправится в Швейцарию. А что потом… Кто знает, где он будет исследовать тайны Вселенной, открывать новые горизонты… кто знает, какие восхитительные, волнующие приключения его ждут! Всего несколько шагов до трапа, и он сможет улететь отсюда навсегда.

Огоньки над выходом начали мигать, поторапливая последних пассажиров. Он сделал шаг, другой… и остановился. Мелькание огней словно нажало на спусковой крючок его памяти: мерцающие огоньки светлячков в их садике, праздничные огни в парке развлечений, свет звезд над океаном…

Внезапно Джек осознал, насколько глубоко его задел свет в глазах Фэй. Их тайну ему хотелось разгадать гораздо больше, чем загадку таинственных огоньков, летающих по холлу и лестничным пролетам. Он знал, что в его жизни не было более значимых и сильных привязанностей, чем привязанность к Фэй и ее детям. Он взглянул на билет к свободе, который держал в руке, и неожиданно распознал его истинный смысл. Он означал не свободу, а побег. Побег от ответственности и обязательств.

И в этот момент он понял, что не хочет больше никуда бежать.

Ему в голову пришла ассоциация с положениями квантовой механики и принципом неопределенности частиц. Так вот, он больше не хотел неопределенности. Джек смял билет в руке – он принял решение. Он мог прожить без прошлого, но только не без будущего.

Джек резко развернулся и поспешил к выходу из аэропорта, выбросив по пути билет на самолет и посадочный талон в корзину для бумаг. Дождь уже кончился. Тяжелый полог из дождевых туч наконец-то начал рассеиваться, и солнечные лучи пронзили серый туман. Умытый дождем день прояснялся.

Джек поднял руку и громко свистнул, призывая такси. Он должен вернуться в город, вернуться и сделать все, что в его силах, чтобы найти детей. Потому, что он любит их и хочет о них заботиться, на этот раз по-настоящему.