Мэри Монро - Тысячи ночей у открытого окна

Моей дражайшей юной подруге Венди Дарлинг в благодарность за то, что ты поведала мне о твоих чудесных приключениях в компании Питера Пэна. Мы с тобой всегда будем знать, что все эти события происходили в действительности, и это реальная история, поведанная мне той самой Венди. Как ты и хотела, это навсегда останется нашей маленькой тайной, известной только нам двоим!

Твой покорный слуга,

Джеймс Барри

Замирая от благоговения, Фэй перелистывала тончайшие страницы, останавливаясь на тех, которые Венди заложила яркими красными перышками. Книга открывалась на шестнадцатой главе, называвшейся «Возвращение домой». Просматривая страницу, она увидела подчеркнутую фразу – описание того, как миссис Дарлинг в детской терпеливо ждала возвращения своих детей, укоряя мужа: Окно должно быть всегда открыто для них, запомни – всегда .

И тут Фэй поняла, что должна сделать.

Она поднялась, протянула руку к окну, закрытому и запертому на засов, как и ее душа. Венди велела ей открыть окно. Если она это сделает, то признает, что верит в чудеса. Она содрогнулась от страха потерять контроль над действительностью, совершить действие, противоречащее здравому смыслу. Открыть окно сейчас означало рискнуть и снова окунуться в боль и разочарование. И в то же время это означало открыть свое сознание для новых возможностей, для радости и счастья. Разве не это пыталась донести до нее Венди?

Магия приходит в вашу жизнь, только если вы готовы ее принять.

Протянув руку, Фэй открыла ставни, сбросила крючок и резким сильным толчком распахнула окно. В комнату тотчас же со свистом ворвался свежий воздух, заполнил все уголки, зашевелил бумажки на полу, заиграл ее волосами и унес все сомнения и переживания, словно веничек из перьев, сметающий пыль. Фэй казалось, что она стоит на краю бездонного обрыва. Она подняла голову и посмотрела на необъятное темно-синее небо, усеянное бесчисленными звездами, которые, казалось, подмигивали с ней, тоже охваченные предвкушением чуда.

Фэй не осознавала, как долго она стояла там, глядя в небо, но где-то в глубине души она чувствовала, что связывающие ее оковы рвались и открывались неизведанные доселе уголки сознания. Она была уверена, что волшебство входит в ее душу, наполняя ее до краев. Фэй глубоко вздохнула. Казалось, небеса замерли, пока она собиралась с духом.

– Питер! – громко крикнула она звенящим голосом. – Я в тебя верю! Обращаюсь к вам, звезды! Не прячьтесь и сияйте как можно ярче сегодня ночью. Осветите путь моим детям, чтобы они смогли вернуться домой.

В полной уверенности, что ее мольба услышана, Фэй забралась с ногами на диванчик у окна, накинула на плечи теплую шаль и крепко прижала книгу Венди к груди. А потом открыла ее и принялась читать. Она представляла Мэдди танцующей в компании дочери вождя Тигровой Лилии вокруг костра и Тома, лихо размахивающего мечом. И конечно, Питера, вечно юного мальчишку, улыбающегося во весь рот, сверкая белоснежными зубами. Видимо, прошло несколько часов, а она все читала, пока глаза ее не слиплись и она не уснула, положив голову на руки.

Она погрузилась в сон, и ей казалось, что Питер наконец берет ее за руку и летит вместе с ней в звездную ночь. Но только в ее сне Питер превратился в Джека, он подлетел к ней, обнял за талию и подарил волшебный поцелуй.

Когда рассветное солнце окрасило волшебным бледно-розовым цветом острые крыши лондонских домов, Фэй подняла голову с изголовья диванчика и высунулась из окна. Теперь, когда мистическая ночь ушла и яркий утренний свет бил в глаза, ей стоило немалых усилий сохранять веру в чудеса. Она огляделась вокруг, часто моргая. Детская была пуста, и в ней царила тишина. Она была там абсолютно одна. И на этот раз Питер так и не пришел к ней через открытое окно. Венди ошиблась, и дети не вернулись. Сердце ее разрывалось, и хотелось кричать от невыносимого горя.

Как легко поверить в сказки ночью, когда ты сидишь под сверкающими звездами и впереди несколько часов спокойствия и умиротворения. И как же трудно сохранить эту веру, когда приходит новый день, неся с собой новые проблемы, массу дел и бесчисленные обязанности. Это и есть самое большое испытание: продолжать верить, когда все кажется безнадежным.

Она поклялась не поддаваться отчаянию, решительно встала и смахнула с себя остатки сна. Однако, когда она медленно, с явным нежеланием выходила из детской, ее снова охватил мрак сомнения.

– Я верю, – безо всякого энтузиазма произнесла она. – Верю.

Внезапно уголком глаза она уловила в комнате какое-то быстрое движение. Она вздрогнула, тотчас же насторожившись. Очень медленно она прошла к спальне Венди и резким движением распахнула ее, а потом осторожно заглянула внутрь.

Есть такие моменты в жизни – редкие и драгоценные, – когда ты абсолютно уверен, что волшебство существует. Для кого-то это первая улыбка младенца, или долгожданное письмо от любимого человека, или исцеление от ужасной болезни, или свет любви в глазах возлюбленного. Когда это происходит, сердце замирает и ты возносишься на небеса, задыхаясь от радости, а потом опускаешься вновь на землю, наполненный благоговением и изумлением, которые заполняют каждую клеточку твоего тела.

Именно эти чувства испытывала Фэй, когда увидела своих двоих детишек, мирно спящих на кровати с балдахином. Она впитывала каждую деталь увиденного – светло-голубую ночную рубашку Мэдди, расшитую розовыми цветочками, ее спутанную светлую челку, упавшую на глаза. Казалось, Том повзрослел за эти три дня. Зеленая майка, которую он носил не снимая, задралась, открывая округлый детский животик и трогательную ямочку пупка.

Она не могла сойти с места. Как губка, Фэй впитывала видение своих детей, прижав пальцы к губам и медленно качая головой. Она не заметила, что плачет, но именно этот звук разбудил крепко спящую Мэдди.

Девочка потерла глаза и сонно зевнула. Заметив мать в ногах кровати, она просияла от радости и поднялась на колени.

– Мамочка! – воскликнула она. – Ты не поверишь, где мы побывали!

– Поверю, – ответила Фэй со слезами на глазах.

Потом проснулся и Том и взахлеб принялся рассказывать истории о чудесных приключениях в компании Питера Пэна и других потерянных мальчиков и прочих обитателей Нетландии. Он глотал слова от восторга, пытаясь поведать обо всем раньше сестры, которая толкала его локтем в бок и пыталась перебивать.

Рассказывая обо всех чудесах, малыши даже не удосужились извиниться за побег или выразить сочувствие бедной маме, которая так волновалась из-за их отсутствия. Дети даже представить не могли, что заставили кого-то страдать. Фэй сидела на краю матраса, обняв малышей, и слушала их нескончаемую болтовню, словно это была божественная музыка, или журчание ручья, струящегося по камням, или сладкоголосое пение птиц в ветвях деревьев. Потому что в их словах ей слышалась магия счастья, любви и единения. Она не знала, что следует думать или говорить по поводу их счастливого возвращения, и не стала делать скоропалительных выводов. Все это было словно чудесный сон, от которого ей не хотелось пробуждаться.