Наталия Костина - Только ты

– Уже делается, – быстро сказал Банников.

Как руководитель группы, он хорошо понимал, что Ритка в вопросе с Зозулей, конечно же, была права. Нельзя держать в камере человека, который совершил некрасивое, но всего лишь должностное преступление. Тем более, если верить проведенным ими многочисленным экспертизам, Зозуля никого не убивал. А бросать в тюрьму людей только потому, что они оказались не в том месте и не в то время, – никаких камер не хватит. Кроме того, всем им, сидящим в этой комнате, прекрасно известно: история серийных преступлений полна страшных следовательских ошибок.

– Зозуля в армии служил в десанте, был на хорошем счету, – зачем-то сказала Сорокина.

– То, что он служил в десанте, как раз и объясняет, почему все жертвы задушены столь профессионально, – заметил Нахапетов.

– Конечно! С этим я согласна. Но как вы объясните эти самые письма, вернее, то, что их сочинил Зозуля? По всем изъятым у него документам видно, что он двух слов связать не может! А рапорты, которые он писал по службе? Хоть в «нарочно не придумаешь» помещай! Мы имели составленный специалистом четкий психологический портрет преступника. А что получили в лице Зозули? Прямо противоположное! Это же просто смешно! Анекдот! Ничего не совпадает! Возраст! Образование! Общая культура, наконец! Ничего!

– У вас, Маргарита Павловна, на все готовы объяснения и ответы… – недовольно сказал столичный гость.

– Эти письма… – вдруг сказала практикантка Марина, тихонько сидевшая в уголке во все время препирательства между двумя асами следственного дела. – Эти письма… они такие страшные… жуткие… Слишком жуткие… Нечеловеческие! От них просто мороз идет по коже!

– Ну, что я вам говорил, Маргарита Павловна? Находки весьма впечатляющие. И что, после этого у вас все еще остаются сомнения?

– Остаются. И довольно весомые сомнения. Группа спермы и отпечатки пальцев.

– А у вас есть доказательства того, что этот найденный вами презерватив принадлежал разыскиваемому преступнику? Или же это просто случайная находка? Второе объяснение как-то логичнее, правда? Может быть, пора перестать упираться и признать, что вы ошибались?

– А письма что, тоже он сочинял? – скептически спросила Сорокина, которая по мере давления на ее профессиональное реноме становилась все более раздраженной и неуступчивой. – Этот Зозуля в одном слове по две ошибки делает. Да и стиль изложения просто замечательный… по своей примитивности! Я сама тоже, конечно, не Пушкин, но даже меня проняло. Вот, ознакомьтесь, если хотите. Я сняла копии с его опусов! «И они ниправомерно завлодели ево автомобилем без цели хишчения»! Или вот, еще интереснее: «глаза мужского тела гр. Авдеева смотрят высако, а ноги вытинуты вдоль тела»… и тут же про этот же самый труп – «госпетолезирован»! То есть попросту отправлен в морг на труповозке. Он что, специально так писал, только для того, чтобы замаскировать подлинную гнилую интеллигентскую сущность? Как вы считаете?

– А что вы об этом думаете, Маргарита Павловна? – спросил Нахапетов, указывая на стопку найденных при обыске в квартире пропавшего безвестно сержанта вещдоков: гору порнографических журналов, наручники, милицейскую дубинку, три пары кружевных трусиков, диски с фильмами весьма специфического содержания: то ли жесткое порно, то ли вообще неизвестно что…

– Практически в любой квартире молодого неженатого мужчины можно найти то же самое, – ответствовала следователь.

– Ну, это как сказать…

– Понятно, что и дубинку, и наручники он утащил с работы. Ну так посадите его за «хишчения», если хотите! А остальное можно найти где угодно, – у Риты Сорокиной было собственное мнение, и сдаваться без боя она не привыкла.

– Предъявите эти вещи родственникам потерпевших, – присланный из столицы начальник следственной группы кивнул на ажурное белье.

– Я не стану им ничего предъявлять, потому как у убитых этого не пропадало! – упрямо возразила следователь.

– Маргарита Павловна, если честно, я устал от нашего противостояния. – Нахапетов тяжело уселся на диван в комнате пропавшего сержанта. – Может быть, прекратим эти бесполезные прения и будем действовать, а не доказывать друг другу, кто из нас прав и кто старше по званию? Кстати, я не вызывался работать по этому делу, меня просто назначили… если вам от этого будет легче.

Рита Сорокина отвернулась и сделала вид, что ищет в сумочке сигареты. Да, дело непростое… сложное дело, если честно. И первый серийный убийца в ее практике. Она несколько раз щелкнула зажигалкой и затянулась. Курить не хотелось, тем более в наглухо закупоренной квартире, но… Да, она и сама устала препираться по каждому поводу и оспаривать любую мелочь. Но она хороший следователь. И ей не нужен надзирающий… да еще такой, который повсюду сует свой нос и дает ненужные советы! Если у убитых женщин ничего не пропало, кроме кошельков и мобильных, – так это картина, можно сказать, обычная: мародерства у трупов они никогда не видели, что ли? И какой смысл предъявлять родным погибших неизвестно чье нижнее белье, когда и ежу понятно – сексуально озабоченный сержант хранил его как сувениры на память.

– Какой телефон был у потерпевшей Лапченко, не помните? – обратился к ней навязанный столицей напарник.

– Сейчас узнаю, – Рита Сорокина быстро набрала номер помощницы: – Марина, подними дело Лапченко и посмотри, какой у нее был телефон… я подожду… давай по буквам… черт, ничего не понимаю… ты мне эсэмесни… только побыстрее. Сейчас напишет, – неприязненно сказала она. – А что?

– В столе сейчас нашли.

Оказывается, пока она раздумывала и курила, Сашка Бухин со своими ребятами обнаружили телефон – ярко-красный с золотом смартфон, явно женский и дорогой.

– Может, для подружки купил? – с сомнением сказала она.

– Может, и так, – с непроницаемым видом согласился Нахапетов.

Ее собственный телефон пискнул и выдал сообщение. Покуда она надевала очки, чтобы его прочесть, столичный гость быстро и бесцеремонно цапнул ее аппарат:

– Разрешите? – и, не дожидаясь никакого разрешения, тут же воскликнул: – Ага! Так оно и есть! Я так и думал!

– Вы всегда такой вежливый, Сергей Петрович? – Сорокина просто не могла сдержаться. – Всегда без спросу хватаете чужие вещи? А если там что-то личное?

Он тут же покраснел, прямо как мальчишка:

– Я думал, это ваша Марина… И у нас с вами телефоны почти одинаковые…

Это объяснение вообще ни в какие ворота не лезло. А также не умещалось в рамки. Тоже ни в какие. Да, телефоны у них и впрямь похожие… в отличие от характеров и стилей работы. Однако Рита была уже по горло сыта и его манерой навязывать всем свое мнение, и его постоянным давлением на нее… последнее было особенно невыносимо. Да, они могли бы смириться с существованием друг друга – но не сегодня и тем более не сейчас – после того, как он так беспардонно умыкнул ее мобильник! Она, недобро покосившись, взяла телефон, демонстративно стерла с экрана жирные отпечатки чужих пальцев, открыла сообщение и долго вчитывалась в то, что написала Марина. Черт его знает, тот самый это телефон или какой-то другой? Надзирающее лицо спокойно сидело рядом и не делало никаких попыток – ни заглянуть в текст, ни помочь. Наконец, она сама не выдержала: