Наталия Костина - Только ты

После того как Мищенко водворился у них в кабинете, Катя чуть не выпрашивала у следователей поручения – лишь бы не оставаться с Лешкой вдвоем. Такая ее активность не прошла и мимо руководства: в очередную поездку Приходченко доверительно сообщил, что «начальство дуже довольнэ, дужэ довольнэ! Тэпэр вже точно можна диркы робыть пид нови звездочки!» Катя только хмурилась: меньше всего она желала прослыть карьеристкой. Приходченко же ее серьезный вид только одобрял: «Ото так и нада! Усим тэпэр покажешь!» Что она должна показать и, главное, кому – для Кати так и осталось загадкой: расспрашивать всевидящего шофера она просто опасалась.

Наталья между тем, игнорируя правила безопасного вождения, продолжала разговаривать по телефону за рулем:

– Значит, серьезный мужик этот твой Лешка! Столько времени твои закидоны терпеть – это просто героем надо быть! Знаешь, я хочу на него посмотреть.

– Это еще зачем? – Катя так удивилась желанию подруги, что чуть трубку из рук не выронила.

– Хочу, и все! Катюш, я в жизни много чего повидала… может быть, ты не права насчет него? А может, и права. Так вот – я хочу сама его увидеть… занимает этот вопрос меня! Нет ничего лучше личного контакта: в глаза посмотреть, поговорить… Э, голубчик, из этого ряда тут поворота нет, а сигналить ты на свою жену будешь!.. Ага, так, может, ты и его сегодня прихватила бы? Раз уж все равно получается большая пьянка, оно и способней как-то… люди раскрываются в непринужденной обстановке… короче, говори быстро: да или нет?

– А почему быстро? – старлей Скрипковская не намерена была сдаваться без боя.

– Потому что я перед рынком стою. Мне точно нужно знать, сколько и чего брать. Ладно, мне некогда, звони своему Леше, а я минут через сорок буду у тебя.

Дав отбой, Катя снова стала задумчиво смотреть в то же окно. В открытую форточку тянуло терпким запахом опавшей листвы, на клене под окном, деловито постукивая клювами, перепархивали синицы, а она все сидела, уставившись невидящим взглядом, и все никак не могла решить: нужно ли ей последовать совету лучшей подруги или все же отказаться. Их отношения с Лешкой явно вошли в стадию вялотекущей, затянувшейся шахматной партии: силы противников были равны, но никто не собирался первым жертвовать фигуру, чтобы изменить ситуацию. И вот теперь Наташка предлагает ей пойти на уступки…

Честно говоря, и сама Катя уже не порывалась так же однозначно, как раньше, отправлять восвояси бывшего ухажера. Нет, конечно, и начинать с ним все сначала она не собиралась, но ей было так одиноко… а Лешка все же неким образом скрашивал ее теперешнее существование. Да, все эти яблоки-цветочки-пироженки-шоколадки явно подслащивали горечь ее одиночества. Да и вообще… если отбросить придирки и не брать в расчет вчерашний инцидент, Лешка вел себя, можно сказать, образцово. Он больше не совершал нахальных попыток проникнуть к ней в дом, не делал пошлых намеков и не напрашивался «на кофе» на ночь глядя. Возможно, сделал ставку на длительную осаду, так как не переставал постоянно дарить ей небольшие, трогательные букетики, заметив однажды, что она явно предпочитает их помпезным сооружениям, вроде того, самого первого, с орхидеями. Кроме того, он постоянно провожал ее домой, объясняя тем, что маньяк до сих пор так и не пойман. И никакие уверения, что она вовсе не похожа на блондинку, что носит в сумке пистолет, и даже без него сумеет за себя постоять, на него не действовали.

Но, если уж говорить начистоту, без утайки, после того самого случая, когда она чудом выжила (или Тим ее вытащил с того света), Катя боялась, что может не справиться с собой, если на нее действительно нападут. И будет стрелять не в воздух, а сразу на поражение. Убьет человека просто потому, что нервы у нее постоянно на взводе…

Конечно, она опер, и какие-то участки души от этой работы у нее огрубели… только все время видеть жертвы насилия – сотни фотографий в день – задушенных, изнасилованных, расчлененных – и оставаться безразличной не смогла бы и самая бездушная тварь, а себя Катя таковой отнюдь не считала. Честно говоря, возвращаться домой под охраной Лешки было куда спокойнее, чем в одиночку, – но звать его с собой в гости к Наталье? Не воспримет ли он это в том смысле, что она сдалась и сама делает шаг навстречу? На его месте она бы именно так и решила! И еще: пусть Наталья сто раз права и у нее больше опыта, но она не хочет сидеть вместе с Лешкой на террасе дома Антипенко, не хочет смеяться его шуткам, смотреть, как вино багряно отсвечивает в его бокале… она этого категорически не желает! Потому что все это уже было с ней и с другим человеком… как все-таки нелепо они расстались!

Теперь же у нее осталась только боль воспоминаний: она закрывает глаза и видит себя рядом с Тимом, а когда открывает, Тим почему-то оказывается Лешкой с его опостылевшими шутками, многозначительными улыбками и прочим. А Тим… Никогда они с Тимом уже не будут сидеть тесно-тесно, укрывшись одним пледом, и он не будет согревать в своей ладони ее замерзшие ступни, а потом заставлять ее пить на ночь молоко с медом, чтобы не заболеть. Возможно, с точки зрения дальнейшей карьеры и материального благополучия от Лешки было бы куда больше толку, чем от Тима, – но ей не хотелось чинов, званий, выгодных должностей, приятельства с «нужными людьми» – всего того, что неизбежно появится в ее жизни, допусти она туда Лешку. Может статься, для кого-то он и есть тот самый «главный приз» – но не для нее! Да и нельзя судить о людях с точки зрения: а что я от этого выиграю? Свою жизнь можно связывать лишь с тем человеком, кому ты можешь сказать: «Только ты…»

Внезапно ей стало так больно, что на глаза навернулись слезы. Не станет она поощрять Лешку Мищенко! И брать его с собой к лучшей подруге! Потому что она не любит его… не любит! И не хочет видеть, потому что до сих пор не может забыть того, другого… «Только ты, Тим, – шептали ее губы помимо воли, – слышишь? Только ты! Или никто!»

Но Тим не слышал ее… не слышал. И все эти слова ей нужно было сказать ему раньше… когда он их ждал. А теперь… теперь ему это, наверное, все равно.

Конечно, Наташка настояла на своем. И сейчас она, живописно освещенная бликами огня, оживленно беседовала со своим новым гостем у уличного очага. Пожалуй, даже слишком оживленно. Игорь, с которым подруга зачем-то уединялась в доме, давно уехал, сославшись на какие-то неотложные заботы, и Катя отлично понимала, что провожать ее домой поедет все тот же Лешка, с которым Наталья сейчас болтала у огня.

Вот с Игорешей она бы сейчас с удовольствием посидела, потягивая белое вино и чувствуя себя гораздо более непринужденно, чем в той двусмысленной ситуации, которая сложилась: явилась с кавалером, от которого сама нос воротит, и сбагрила его подруге. Антон нет-нет да и бросает на свою законную половину взгляды, которые можно истолковать как угодно… но явно не одобрительно!